"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-28

Мимо меня проскакали два всадника. Пыль от копыт моей верной лошадки еще не улеглась. Им было не до того, чтобы вертеть головой. Погоня полностью завладела их мыслями. Если они были. Я разглядел через листву под белыми чалмами караимов удивительно тупые лица, не обезображенные интеллектом.

Я вылез из кустов и полез в гору. Только сейчас почувствовал, что ослабли не только ноги, но и болели пальцы после того, как я бессознательно цеплялся за конскую гриву. Но времени жалеть себя не было. Следовало нарастить разрыв.

Я карабкался изо всех сил, чаще двигаясь на четвереньках. Наверное, так взбирался отец Федор на скалу в Дарьяльском ущелье с батоном колбасы в зубах. Вместо колбасы у меня за пазухой была почти тысяча рублей и терять ее никак не хотелось. Я прибавил, насколько было возможно.

У самой вершины я услышал крики за спиной. Оглянулся. Преследователи возвращались, ведя в поводу моего Боливара. Когда я оказался в высшей точке горы, два караима стреножили лошадей и снова устремились за мной в погоню.

Карабкались по осыпям они не так ловко, как скакали.

«Ну, и олухи!», — подумал я, имея на то все основания.

Гора имела необычную форму, напоминая женскую грудь. Крутой подъем, который я с трудом преодолел и с которым в этот момент боролись двое будущих «терпил», и плавный спуск с другой стороны, невидимый с дороги. И внизу справа и слева от горы-сиськи вполне приличные проходы на дорогу, перегороженные теми самыми зарослями шиповника.

Я рассмеялся. Перестал изображать «сосок» горы-сиськи и рванул что есть мочи вниз. Достигнув подошвы, я бросился по руслу высохшего за лето ручья обратно на дорогу. Выскочил, обогнув гору. Подбежал к лошадям. Караимы карабкались наверх, не ведая, что творится за их спиной, и уже приближались к вершине. Я стал распутывать веревки, удерживающие лошадей. Мою они даже не удосужились стреножить — просто привязали к седлу ее повод.

Теперь мой черед поиграть. Зажал в руке поводья караимских лошадок. Оседлал Боливара.

— Э-ге-гей! — закричал весело. — Олухи, вы никого не потеряли?!

Мои преследователи замерли в двух шагах от вершины. Развернулись. Застыли с открытыми ртами. Один плюхнулся на землю, второй закричал по-татарски, но я его понял:

— За конокрадство бьют кнутом!

— Вы дурачки?!

— Как ты догадался про брата?! — замахал руками стоявший на ногах.

«По-моему, ты от брата недалеко ушел», — хмыкнул я про себя. Чистая комедия!

— Сдам лошадей в караул греков, — закричал я в ответ.

Реакция на мое предложение последовала неожиданная. Оба повалились на колени и в мольбе протянули мне руки:

— Только не арнаутам, добрый господин! Пощади!

— Тогда могу у цыган отставить! — крикнул, но сразу понял, что это плохая идея.

— Мы бедные пастухи, господин. Нам без лошади нельзя!

— Так что вы хотите?

— На въезде в Бахчисарай — конюшня Кривого Джемиля!

— Черт с вами! Если доберусь без приключений, оставлю у Кривого татарина! Мне еще до Ялты добираться!

Нам всем троим осталось лишь надеяться, что у Боливара не было своих планов.

— Великий господин! Зачем же тебе в Бахчисарай? Ялта — за тем хребтом! — он ткнул в сторону гряды гор, к которой мы за время погони приблизились. — Завтра будешь на месте.

Я задумался. Планировал сегодня заночевать в Бахчисарае. Потом утром отправиться в Балаклаву. Еще через день сесть на дилижанс до Ялты и еще раз испытать на своей шкуре все прелести местного аналога ралли «Париж — Дакар». Выходит, путь через горы — один день экономии. И тренировку никто не отменял. Наоборот, перейти горы на лошадях — можно сказать, практика, приближенная к боевой. В Черкесии дорог с каменными одеждами не будет.

— Где же я заночую в горах? И как перейду их без проводника?

— К вечеру великий господин доберется до аула Бююк-Узенбач. Там можно и поесть, и переночевать, и взять проводника до морского берега. А до аула я провожу!

Ага, так я тебе и поверил! Сперва гонялись за мной, теперь в проводники набиваетесь?!

Видя мои сомнения, взявший на себя переговоры караим закричал:

— Великий господин! Я пешком пойду! Брата здесь оставим, только я, с вашего разрешения, ему скажу, чтобы домой шел. Он послушный, как теленок. Что ему скажешь, то и сделает. Я во всем виноват! Ох, как будет меня ругать наш гамах! А Ефрем и вовсе прибьет! Караимы честно ведут дела, это все знают! А я всех подвел! Теперь пороть будут! — он упал на склон и стал бить себя по голове.

— Эй, эй! Хорош! Проводишь до аула, дам тебе серебряную полтину!

— О, щедрый, великий господин! Я, Шеломо, буду служить тебе верно! Клянусь! — он вскочил на ноги, быстро поставил задачу брату и начал спускаться, стараясь близко ко мне не приближаться.

Мы тронулись в поход. Караим бежал впереди. Я неспешно ехал на Боливаре, ведя в поводу мои трофеи о восьми копытах. Тропа петляла между поросших мхом камней. Мы миновали гряду утесов, похожих на крепостные стены, и стали спускаться в долину, покрытую лугами, орошаемую речкой и ручьями. Спуск был настолько крут, что Шеломо подбежал ко мне, схватил лошадь под уздцы. Я не успел ни закричать на него, ни поблагодарить. Лошадь присела и стала сползать вниз на своем крупе, как ребенок, катящийся со снежной горки.

Миновали луга, двигаясь вдоль берега реки, затем лощину, покрытую маленькими холмиками из сланца и глины. Были бы с нами обычные лошади, они бы переломали себе ноги. Но крымские малютки шагали по этому опасному бездорожью, как по шоссе.

— Далеко до аула? — обеспокоенно спросил я Шеломо: солнце уже было готово вот-вот спрятаться за горизонт, а мы вступили на почти непроходимую тропу, изрытую рытвинами от пересохших ручьев. В темноте здесь станет очень опасно.

— Еще час. Как виноградники и сады начнутся, считайте, мы на месте.

Шеломо не подвел. До наступления полной темноты мы были в ауле.

Бююк-Узенбач оказался большой деревней, где нас приняли очень ласково. Проводили в общественную кофейню, украшенную коврами. Устроили на подушках, предложили кофе. Татары набились в помещение и с любопытством нас расспрашивали обо всем на свете. Но понять их было очень трудно: гортанные звуки, которые они издавали, сильно искажали турецкие слова. Я лишь понял, что аул славился своими повозками, которые изготавливались на продажу.

Наутро Шеломо вызвался стать моим проводником, позвав в помощь лишь одного татарина. В нашем распоряжении были две неутомленные лошади, потому менять их смысла не было. Моего Боливара освободили от моей тушки. Он весело трусил за нами, пока мы выезжали из аула.

Перед нами был высокий подъем, густо поросший лесом. Сквозь него вели петляющие узкие козьи тропы, порою настолько крутые, что приходилось идти на своих двоих и тащить лошадь за собой. Дул сильный северный ветер, деревья качались, гнулись, но не ломались.