"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-28

Акцент и особые, не вполне цензурные словечки выдавали в инспекторе представителя вымирающей народности космических гопников. В «бурсе» один из преподавателей был наполовину гопником и рассказывал, что его народ участвовал в этногенезе коренных челябинцев, пока, наконец, последние чистокровные гопники не окончательно ассимилировались с остальными колонистами. Сейчас гопники проживали исключительно на космических станциях и кораблях-городах. Поэт, которого мы подвозили полгода назад и яхту которого я благополучно угнал, упоминал, что именно на таком корабле ему довелось выступать.

Ну, разумеется, все эти мысли шли фоном, пока я в панике бежал по берегу. Уже послышались отдельные выстрелы из крупного калибра, свистящие прямо над головой, затем громко ухнула и пролетела ракета — система активного подавления у катера сработала нормально, ракета взорвалась на подлёте прямо за моей спиной. Ударная волна повалила меня в песок, что-то острое и горячее чиркнуло по лопатке и ноге, я сдержал боль, поднялся и побежал вперёд.

— Гага! — послышался голос Галины сзади, тоже из рупора. — Вернись, мы тебя не тронем.

Катер всё же достиг поверхности, завис в паре метров от песка, поднимая его маневровыми в воздух. Пасть шлюзовой камеры медленно открылась, я прищурился, почти наощупь подпрыгнул, зацепился, с неслабым страхом увидел, как пара метров под ногами превращается в пару десятков метров. Ещё пара ракет ухнула сзади, тут же с грохотом от корпуса отлетели противоракеты, отчего меня неслабо мотнуло в сторону. Но всё же смог — перелез, скрючился, ожидая, пока узкая лестница схлопнется обратно.

Вскоре переходная дверь открылась, я вылез ещё выше — там оказался грузопассажирский отсек — небольшой, наполоаину заваленный какими-то ящиками.

— Молодец, — послышался густой баритон. — Выполнил неплохо. Только попрошу впредь без вашего лексикона, у нас, всё же, тут не балаган.

— Рад стараться, господин наставник, — послышался уже знакомый голос.

— Я пока курс возьму, а ты иди, посмотри на паренька.

Нога и спина ныли всё сильнее — так часто бывает, что боль начинаешь сильнее чувствовать только после того, как адреналин перестаёт её глушить.

С кресла второго пилота встал долговязый худой парень чуть постарше меня — коротко стриженный, в форме стажёра.

— Стажёр-инспектор ордена правопорядка Семён Скороходов, судрь, — представился он. — По распределению тут, на практике с Качканарского училища. А там старший сержант-инспектор Хеоренмару Ритсуко.

Я пожал стажёру руку.

— Матрос муниципальной микрорайонной артели «Лаврентийский консервный завод Союза Национальных Автономий» республики Челябинск Гагарин Шонович Куцевич. Спасибо, парни…

Я решил выпендриться, но потом сообразил — что лучше было назваться своей новой фамилией, а не той, что была моей настоящей. Следовательно, понял я, легенду теперь придется смешивать с реальностью в сложной пропорции.

— О, Челяба! Был там, судрь. Превосходный город. А как ты… то есть это, вы, тут, это самое, очутились? У тебя же челнок там сгоревший? И что за толпа за тобой там?

— Известно, что за толпа! — вставил голос «учителя». — Здесь секта эко-цыган хозяйничает.

— Во как!

— Я искал батю… отца, капитана корабля. Корабль у нас на орбите. Мы тут племя полинезийцев везли к местам паломничества. На них напали эти — с орбиты. Я тоже пошёл спускаться на челноке, но в меня кто-то ракетой вмазал, мы свалились…

— Мы?! Ещё был кто-то? Вертай взад, учитель, там человек ещё!

Корабль резко развернуло.

— Да нет! — крикнул я. — Всё ок, она остаться решила. А я ушёл, потому что у меня браслет выдернули. Я теперь уголовником рискую стать. Товарищ стажёр-инспектор, посмотри спину у меня — там какая-то хрень.

Я повернулся спиной.

— Ого, судрь! Нехило тебя! — похоже, мой спаситель окончательно перешёл на «ты»

— Так! Не выражайся. Аптечку хватай и штопай, зачту тебе баллы в практику по первой медицинской помощи.

Семён завозился с аптечкой, а я спросил.

— Что там слышно про Теночтитлан.

— Отступили, судрь, к белым карликам в трех системах от нас. Раны зализывать. Там дальше туманность шириной в десяток погружений, а дальше — безлюдные места до самой Внешней Монголии. Они ж на особых конягах летают, не то, что мы.

— И куда вы теперь? На базу?

— Конец смены уже, — кивнул Хеоренмару. — Хотя тут не поймёшь, когда смена заканчивается. Заварушка на орбите знатная. На Олдоклянском-то вообще у этих ребят десант высаживался. А нас на всю планету — двадцать человек! Не считая орбитальных.

— Там мой отец! Это на него и напали! Он в последнем сообщении говорил, что какие-то синекожие на него… Надо туда.

— Сочувствую, брат, — Семён похлопал меня по плечу. — Там никто не выжил.

Комок шевельнулся в груди, но я тут же себя успокоил — про рюкзак они знать не могли. И не должны были. Чёрт, вот и ребус я себе придумал! Как заставить их помочь, но при этом не выдать государственную тайну?

Но, похоже, проблема начинала решаться сама собой.

— Так. Его надо доставить на место боестолкновения, — сказал Хеоренмару. — Если этот парень объяснит, что там происходило, то мне звёздочку дадут. И нашему начальнику тоже. За то, что я важного свидетеля им привёл.

Я понял, что влип. Но выбора не было — никакой другой силы, сопоставимой по ресурсам — не было. Флот Великой Бессарабии тоже мог прийти мне на помощь, но вряд ли стал бы заморачиваться дальше обычной департации. А может — и того хуже, посадил бы в тюрягу или в рабство продал, если попался бы мятежный адмирал. Мы снова развернулись и легли на новый курс. Спину мне залатали быстро, а с ногой Семён возился дольше — в икре застрял небольшой кусок, и автохирург никак не мог его выковырять. Наконец, все мучения завершились, я сел на боковое сиденье и уставился в окно. Катер летел над морем, над которым завис обширный циклон. Сначала мы летели через дождь, потом поднялись выше, над уровнем облаков. Затем я отключился ненадолго, и меня толкнули в плечо.

— Всё, братиш, прилетели.

Я размял конечности, вышел из катера.

Мы стояли на поле, окружённое грядой невысоких холмов и освещённом несколькими вышками со световыми панелями. Само поле также были окружено высоким голографическим забором. Дул ветер, накрапывал мелкий дождик, хотя было намного жарче, чем на нашей предыдущей локации. То здесь, то там на поле светились тусклым светом голографические ленты, обозначающие разные вещдоки. Первым я увидел нашего дроида, вернее, то, что от него осталось — грубые обломки, в которых едва угадывались манипуляторы и корпус. Затем — ещё один. После — контур и голограмма, запечатлевшее тело нападавшего — в переливающейся броне, ростом под два метра, но черты лица были абсолютно обычные, безо всякой инопланетной безобразности.