"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-28

Он бормотал всё это, медленно продвигаясь через завалы в сторону Семёна, который двигался в том же направлении. На короткий миг он оглянулся на меня и сказал.

— Чего сидишь? Крадёшь вещдок с места лвойного преступления — так беги. Пока я добрый.

И я побежал.

* * *

Скоро редколесье с полями сменилось тропическим лесом. Слышались крики игрунок в листве, дорогу перебегали здоровенные многоножки. Только через километр, на очередном перекрёстке я сообразил, что неплохо бы выбрать направление. Порылся в рюкзаке — в обычном отделении, и нашёл там аварийный планшет, который положил туда отец.

Включился он с третьего раза, лишь немного полежав на солнце. Связи с кораблём, увы, не было. Зато карта планеты Дунай, загруженная в него, хоть и не отличалась точностью, но оказалась весьма интересной.

Я находился ровно посередине вытянутого Олдоклянского острова, который, скорее, напоминал небольшой континент. Чтобы попасть в челябинское консульство, мне требовалось пересечь океан на восток и добраться до крупного острова в другом полушарии. Вокруг располагались сплошные фермы и деревеньки, никаких признаков урбанизации и тем более — приличных космопортов. Портовые поселения на моём острове были отмечены как на юге — откуда я прилетел, так и на севере, и в обоих случаях до них было около полусотни километров.

Но ещё интереснее было то, что на карте было отмечено пять безымянных точек — «Метка 1», «Метка 2» и так далее.

Что-то подсказало мне, что на них батя отметил возможное расположение Галстука Вождя. И что с этим делать — я пока не мог решить.

— Надо двигаться к ближайшему населённому пункту, — пока что решил я и зашагал вниз по свежей просеке, прорубленной в лесу.

Шёл и долго думал, почему инспектор Хеоренмару меня отпустил. Испугался грозной голограммы Семёна? Не захотел разбираться с уровнями секретности? Скорее, просто пожалел. Конечно, тут вспомнились слова отца, сказанные в отношение нашего родного профсоюза Контрабандистов. «Нас оставляют точно затем, зачем стервятников никогда не прогоняют из загона со львами». После того, как у меня сломали браслет, я всё сильнее стал понимать, что в галактике к нашей державе относятся, как к юродивым — тут и инаковость в мировоззрении, и не вполне совпадающие с буквой Протокола деяния вроде экспроприаций судов, и в целом — сложившиеся за столетия стереотипы.

Но я продолжал любить свою родную планету и желать вернуться. В моих руках теперь был рюкзак — мой пропуск домой. Да, я дезертировал, да, я потерял браслет, я не выполнил задание, в конце концов. Но я спас капитана своего корабля и практически не нарушил государственную тайну — так, самую малость выболтал, но в целом — молодец.

Оставалось одно «но», неприятная мысль, тяготившая все последние дни. Что, если Наденька говорила правду, и наш Куратор — предатель? В этом случае я ни за что не могу просто так взять и вернуться в Челябинск — мне не позволят оказаться на свободе. А то и прикончат где-нибудь в переулке. А в первую очередь — прикончат батю.

Тенге, которые мне отсыпал Семён, было вполне достаточно не только на внутрипланетный рейс, но и на перелёт на какой-нибудь попутке до соседней системы. Но стоило ли отправляться в путь до консульства прямо сейчас, не попытав счастья в поиске основной цели миссии? Я подумал, что в случае, если мне удастся найти Галстук Вождя и содержимое потерянной яхты — это будет куда более весомым пропуском на свободу, нежели квантовый рюкзак.

Мои размышления прервал шум тяжёлых шагов и громкое дыхание вперемешку с ворчанием. Звук шёл сбоку, я отступил назад, пытаясь разглядеть источник. И он показался — из листвы на высоте в пять метров высунулась большая, похожая на носорожью морда с бронированным лбом, длинным языком и уздечкой, прокинутой через зубы.

Индрик — вспомнил я один из роликов о биологии ближайших планет, реконструиированный реликт. Двадцать тонн веса, крупнейшее сухопутное млекопитающее. Выглядел при этом он весьма дружелюбно, и, несомненно, был одомашенным. В трёх метрах от земли, на покатой спине обнаружилась будочка, из окна которой высунулся парень, приветливо сказавший что-то на бессарабском.

— Не понимаю! — сказал я. — Секторальный знаешь?

— Знать-знать. Плохо знать. Сюда!

Он махнул рукой, приглашая подняться. Натянул поводья — непонятно, то ли руками, то ли какой-то автоматикой, затем крохотная дверца в будке открылась, развернувшись ярко-красной канатной лестницей.

Недолго думая, я полез наверх. Внутри оказалось тесно, пахло чем-то кислым и перебродившим. Крыша будки была полупрозрачной, и приходилось сидеть, согнув голову.

— Куда? — спросил парень.

Будочка была четырёхместной, и жокей диковинного зверя сидел спереди. Лицо я его толком не разглядел, заметил только, что он — смуглый метис, как и большинство местных. Я скинул мешавший рюкзак на сиденье и указал вниз по склону, в сторону предполагаемого поселения.

— Туда.

— Ай, давай туда! Домой. Потом опять — работа.

Зверюга медленно зашагала вниз через просеку, широкие листья листвы. Я заметил, что с противоположного бока шумит какая-то автоматика, а затем увидел, как над крышей проскользнул длинный суставчатый манипулятор, сорвавший здоровенный жёлтый плод с ветки.

— Это что, манго?

— Манго! Ты — откуда?

— Челябинск, — зачем-то сказал я.

Жокей заметно оживился.

— Ого! Другой планета! Товарищ!

— Да-да, шуточки, — усмехнулся я, глядя в окно.

Будка равномерно раскачивалась при каждом шаге — то влево, то вправо. Я посмотрел вниз и прикинул скорость. Несмотря на видимую медлительность дверя, из-за того, что его ноги были длинные, а шаги широкие, скорость получалась даже чуть выше, чем у человеческая шага. Рюкзак, лежащий у стенки, тоже болтался из стороны в сторону, я решил поправить его, схватился за лямку, и только в следующий миг понял, что он шевелиться.

— Вот блин!

Я уже почувствовав себя акушером-новичком, готовившимся принять роды в тесном флаере скорой помощи.

Глава 20 Докторэ, а аропут капул!

— Слушай, чувак, ты роды принимать умеешь?

— А? Что? — парень растерянно обернулся.

— Роды сейчас начнутся… — я, наконец, догадался, сунулся в планшет и настроил там переводчик с бессарабского, тыкнул.

— Трававил ви инчепе акум!

Похоже, парень разговаривал на каком-то особом олдокляндском диалекте бессарабского, но меня он понял.

— О-о?! Кто? Ты?

Я махнул рукой в сторону рюкзака.

— Не я! Сейчас полезет.

Открыл секретный клапан, сунул руку в секретный отдел. Руку защипало, её стало привычно морозить — ещё бы, ведь время внутри замедлялось. Спустя мгновение, мою руку схватила чья-то рука. Я наполовину высунулся в окно, отставив рюкзак максимально далеко от себя, дёрнул за руку. Горловина рюкзака раскрылась, и в нём показалась косматая шевелюра.

— Докторэ, а аропут капул! — прокомментировал через жокей, переводчик сказал: «Доктор, головка уже показалась!».

Индрикотерий недовольно заворчал, обернул свою бронированную башку, посмотрев на меня.

— А-а! Где я! — послышался знакомый голос. — Я не чувствую ног!

Не отец. Это был дедушка Порфирий. Впрочем, и ему я был рад. Я быстро сообразил и положил изрядно потяжелевший рюкзак на пол, помог высвободить плечо, затем — второе.

— Мать моя, мы где? На планете?

— Ай, се байтат маре! — удивился наш проводник. — Какой большой мальчик! Вы все, коммунисты, так на Челябинске рождаетесь?