"Фантастика 2025-52". Компиляция. Книги 1-20

Супруга скептически оценила улов, спросила, нет ли у нас или у соседей высоких болотных сапог. Получив отрицательный ответ, взяла рыбный бизнес в свои руки, благо уже скопила начальный капитал в размере нескольких литров медицинского спирта, чем гордилась, повторяя: Non est medicina sine vodka et vino, что в весьма произвольном переводе означает «в медицине без бухла – никак».

На жидкую валюту Алла для начала притащила от химиков общевойсковой защитный комплект, его нижняя часть представляет собой сапоги воедино со штанами, верхняя была отхвачена ножом за ненадобностью. На вопрос «как тебе удалось» ответила притчей про старшину, самого находчивого и выносливого на Северном флоте: до обеда находит, после обеда выносит из расположения части. Ещё через день молодой солдатик справился: здесь ли проживает товарищ военфельдшер? Он доставил сверток, в котором находился полированный метровый штырь из нержавейки с насечкой у острия, чтоб подбитая рыба не срывалась с остроги.

По праву добытчика инвентаря Алла решила испробовать обновки сама. На берегу облачилась в остатки ОЗК и, напоминая амазонку на тропе войны, направилась в воду. Защищённая до пояса, не пыталась балансировать по камням, ступала по дну. Через час вынуждена была прерваться: привязанная к поясу сетка грозила опрокинуть её своим весом. Мне порыбачить не дала, и так рыбы много – хоть с соседкой делись.

Жена уже получала фельдшерский оклад с тридцатипроцентной надбавкой и за сержантское звание. По советским меркам да практически на полном государственном обеспечении и без ребёнка мы были довольно богатой парой. На изрядно прибавивший в цене «Москвич-407», новейший по тем временам, с мотором сумасшедшей мощности в сорок пять лошадей, могли накопить меньше чем за год, он стоил двадцать пять тысяч рублей. Естественно, сей лимузин не предлагался в автосалонах, право на его покупку надо было выбить, но военные Севера вполне обеспечивались такими льготами.

Тем не менее, мы не покупали рыбу в «Промежности», а добывали сами, солили, вялили, сушили и даже коптили, как и многие другие семьи, свежую жарили и ели. Советские люди имели похвальную привычку экономить. Уедем с Севера – царские заработки останутся в прошлом, пока не полечу в космос. Если полечу.

Автомобили мало кто покупал, обычно велись разговоры – вот получу назначение на Большую землю, тогда. Тот же «Москвич-402» или «Москвич-407» непременно бы умер за несколько месяцев, убитый северными дорогами.

Из моего ближайшего круга лишь Дергунов купил мотоцикл, сделал себе подарок ко дню рождения сына, гонял на нём, словно не водил, а пилотировал.

Юра разбился насмерть, врезавшись в грузовик. Погиб и пассажир.

Не знаю, как на фронте переживали гибель товарищей, там она частая… Он был мне куда больше, чем товарищ, сослуживец, коллега. Первым пришёл на помощь, когда я подпирал спиной стену и шатался, хлюпая кровавой юшкой, избитый олухами-дедушками. С пониманием и без претензий отнёсся к изменению поведения, когда различие между Гагариным прежним и нынешним особенно бросалось в глаза. Не знаю, как бы без него адаптировался в пятьдесят седьмом.

И вот его нет. Из-за ерунды. Глупо. Горько. Тася осталась с совсем ещё маленьким ребёнком на руках.

Во время прощания не мог дежурить в карауле у гроба. Ноги подкашивались.

На следующий день после похорон я явился к командиру эскадрильи и попросился в воздух. Он сомневался, но сдался под напором самого простого аргумента: только так верну душевное равновесие и боеспособность, ведь в паре самолёт-лётчик именно прокладка между рукоятью управления и сиденьем является самой важной частью.

Когда Тася собралась уезжать, Алла подсуетилась и добилась через КЭЧ, чтоб квартира перешла к нам. Стройбатовцы, как я и опасался, трудились подобно комсомольцам Павла Корчагина – как мокрое горит. Естественно, затянули сдачу объекта, даже с недоделками. В квартире, где я и до вселения бывал миллион раз, всё напоминало Юру. Даже когда растапливал титан, высокий круглый бак до потолка для нагрева воды, стоявший в совмещённом санузле, невольно думал, что в нём ещё сохранились остатки золы от брикетов, заложенных туда Дергуновым.

Запах варёного баклана выветрился давно.

Жизнь продолжалась, какая бы она ни была.

Глава 9

9

Когда видишь миграцию леммингов, кажется, что хватил спирта без закуски. Эти мелкие существа поодиночке различимы лишь вблизи, даже мне с идеальным зрением авиатора. Окружающие сопки и низменность между ними вдруг покрываются шевелящимся ковром, очертания становятся зыбкими. И вправду – то ли выпил, то ли курнул.

Алла даже глаза протёрла от увиденного. Выбрались за осенними грибами, и вот такое…

– Ты же не боишься мышей?

– Резала их в училище. Но столько – они сами могут нас повалить и загрызть.

Во всяком случае, в этот раз ничего подобного не произошло. Наваждение прекратилось через четверть часа. Если супруга ожидала узреть местность, выжженную как после прохождения саранчи, то ничего подобного. Тундра по-прежнему радовала многоцветием трав, цветочных головок и грибных шляпок.

Сбор грибов в сентябрьской тундре больше напоминал покупку в магазине, нежели «тихую охоту». Поскольку растительность была преимущественно низкой и не маскировала, в поле зрения могли оказаться одновременно десяток или даже более белых! Размеру шляпки диаметром в футбольный мяч никто особо не удивлялся, причём они не страдали червивостью. Видимо, черви не получали тридцатипроцентной северной надбавки и не стремились в Заполярье.

Час, максимум – полтора, и мы с супругой тащились обратно. На каждом висела объёмистая заплечная корзина, вдобавок по одной в каждой руке, полные белых и подосиновиков, я сиял гагаринской улыбкой, Алла не скрывала расстройства, что в тундре осталось ещё очень много добычи, несмотря на усилия сотен офицерских семей с такими же корзинами.

Грибы мы жарили, сушили, солили, мариновали. Собирали чернику и бруснику. Происходившее очень напоминало песенку из советского мультфильма, снятого много позже гагаринской молодости: «Да здравствует природа, я ей законный сын, природа для народа бесплатный магазин». Самые предприимчивые уходили стрелять диких северных оленей, приносили совсем каких-то маленьких, от силы килограмм пятьдесят. Я предпочитал покупать у местных готовое оленье мясо, оно тоже заготавливалось на зиму. На главный праздник года – День Великой Октябрьской Социалистической Революции – Алла накопила оленьи губы, от других офицерских жён слышала, что заливное из губ считается главным северным деликатесом.

Есть такую вкуснятину вдвоём не комильфо. Праздник отмечали всем офицерским корпусом полка прямо в столовой, жёны военных несли судки и кастрюльки с домашними изделиями, моя не упала лицом в грязь по сравнению с другими.

Как только спиртное развязало языки, разговор свалился на извечную тему сокращения ВВС, в том числе Северного флота, неизбежные увольнения из армии либо переводы с Севера в менее льготные округа. Ваня Доронин, не слишком к месту в праздничный день, помянул нашего друга.

– Юра Дергунов много раз говорил: вот если начнут в космос летать, попрошусь отсюда в космолётчики. Мечтал пилотировать корабль, большой ракетный как у Циолковского, к созвездию Кассиопея.

Разговоры за столом моментально смолкли. Павел Иванович, командир полка, поднялся и предложил выпить не чокаясь и до дна за ушедших в текущем году. Так поступали, провожая Старый год. Но Доронин создал ситуацию, что иначе нельзя было.

Сказанное им запало в память Алле. Как и я, она никогда не осушала рюмку до дна, в отличие от большинства офицерских жён, чьи руки порой были недостаточно тверды, чтоб удержать свои половинки от мягкой посадки носом в салат. Впрочем, в ВВС спивались куда реже, чем у наземников.