"Фантастика 2025-52". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
– Сам ты дикий. Решил накормить беременную жену отравой?
Не исключаю, что местные способны употребить баклана. Но разве только на закусь к «Массандре», она дезинфицирует и стерилизует что угодно. Не давать же женщине на приличном месяце чистый авиационный спирт!
Я помог ему прибраться, вынес мусор и перья, но присутствовать при сём кулинарном таинстве отказался категорически. Когда утром выпросил «козла» в части и заехал за Юрой, чтоб вместе встречать поезд, обнаружил, что окно в его квартиру распахнуто настежь, вопреки антибакланьей технике безопасности, дверь в подъезд – тоже. Стоило переступить порог прихожей, как едва не вывернуло.
– Выбросил и баклана, и кастрюлю. А запах не уходит! – пожаловался повар-экспериментатор.
В результате он сорвал нам с Аллой интимную ночь после разлуки. Из человеколюбия
Смех и грех.
Только через три дня мы с Аллой, наконец, сумели остаться наедине. И то, когда за тонкой стенкой спит основная квартиросъёмщица с двумя детьми, не займёшься делами интимными с криками «о, да… ещё-ещё… о-о-о» и прочими атрибутами западных порнофильмов, о которых моя неиспорченная супружница даже догадываться не могла. Тихий секс молча и под одеялом – всё, что могли себе позволить.
А ещё болтали – очень много. О том, что невозможно обсудить в присутствии Таси и её «повара».
– Юр… Ты вчера, говорят, на комсомольском собрании такую речугу выдал! Что пацаны на ночь глядя были готовы прыгать в МиГи и лететь на врага, против ненавистного НАТО.
– И что? Разве впервые? В училище натренировался.
Койка была узкая, но это не недостаток, а преимущество. Мы теснее прижимались друг к другу. Хотелось ближе, ближе… Завтра – неполётный день, синоптики (мамой клянусь) пообещали три дня жёсткой непогоды. Алле только к двенадцати устраиваться на службу, здравия желаю, военфельдшер сержант Гагарина. Само собой, разговоры о личном и отвлечённом несколько раз прерывались для более неотложного и весьма приятного дела. Что важно, она тоже распробовала прелесть супружеских утех и периодически ныряла лицом в подушку, чтоб не обеспокоить детей за стенкой, некоторые звуки им ещё не подобает слышать. Происходящее, считая формулировки на русском языке непоэтичными и низменными, Алла комментировала исключительно на латыни: Coito ergo sum. Это я понимал без перевода, хоть никогда не учил латынь, оно означало «совокупляюсь, следовательно существую», пародия на афоризм Рене Декарта «Cogito ergo sum».
Утолив с помощью coito приступ жажды, накопившейся за месяцы разлуки, мы продолжали ворковать.
– Я знаю, что ты у нас марксистско-ленинский цицерон. А дома наедине совсем не такой. Порой отпускаешь шуточки, и боюсь, что Ленин встанет из мавзолея лично отодрать тебя за уши.
– Не встанет. Он – мёртвый, хоть и вечно живой.
– Вот одна из них. Неужели ты ни во что не веришь?
Резонный вопрос. Настоящий Гагарин наверняка верил в коммунизм, как Святой Фома Аквинский в распятие и воскрешение Иисуса. И я бы точно так же веровал, если бы не знал, к чему всё придёт, когда до власти дорвётся Михал Сергеич (с супругой). Да и не в них дело. Союз объективно дошёл до кризиса, плавно скатываясь к нему десятилетиями, начиная с кризиса освоения космоса, каждый из пробившихся в Политбюро пытался разрулить ситуацию в меру своей некомпетентности.
– Эй, ты чего молчишь?
– Думаю, как ловчее ответить, чтоб ты не побежала стучать на меня в политотдел. Мне к концу осени вступать в кандидаты в КПСС.
На «стучать» Алла прыснула.
– Не заложу. Колись, вероотступник.
– Зачем так сразу? Коммунизм прекрасен как мечта и идеальная цель. Но жизнь вносит некоторые коррективы.
– Какие?
– Ну, ты сама как наш майор замполит. Или следователь из Особого отдела. Ладно, давай серьёзно. Вот что такое коммунизм? Не вспоминай конспекты, сам скажу: это общество, экономической основой которого является общественная собственность на средства производства и производительный труд на одной сознательности, без материальных стимулов. Эй, дорогая, я сколько месяцев не обнимал тебя в кроватке, подходящая ли тема?
Действительно, молодой человек, истосковавшийся по нежной и интимной ласке, очутившийся
под одеялом с прекрасной и отзывчивой женщиной, пересказывает ей «Капитал» Карла Маркса… Сюр!– Ты утолил первый голод. Развивай тему. Вдруг делю ложе с потенциальным изменником Родины.
– Все мы – потенциальные чего-то. Ладно, слушай. Верю, что в Гражданскую, после неё, в Великую Отечественную люди воевали, трудились и даже умирали за идею. Но оглянись вокруг. Тринадцать лет минуло с войны. Мы все стали жить лучше и ценить эти блага. Я не намекаю на семью директора городского торга, вы – исключение в советской системе, взяли из неё лучшее и аккуратно расставили внутри своего домика, папа Марат прекрасно устроился и без всякого Севера. Но посмотри на приехавших за Полярный Круг. Точнее – насмотришься. Думаешь, все такие из себя, готовые рубаху рвать? Нет, если война, дезертиров не будет, - я вынес за скобки стройбат, о них вообще не хочу ни в каком ключе. – А в мирное время стремятся на Север ради благ. И прибавка к жалованию тридцать процентов, и выслуга год за два, и быстрый рост. Смотри, к осени получим собственное жильё. Обмундирование за счёт государства, питание в столовых у нас, авиаторов, и твоё у зенитчиков, тоже казённое. На двоих выйдет больше четырёх тысяч рублей, потом – больше. А затраты – только на домашнюю утварь, твою одежду вне службы, даже мебель из КЭЧ…
– Тебе тоже надо купить хотя бы пижаму, - ввернула Алла.
– …И на поесть, пока мы не в части. Тысячи три с половиной можно запросто откладывать ежемесячно. За четыре месяца, хорошо, за полгода, накопится на «Москвич-402».
– В новом жилье понадобится нормальный холодильник. Радиола тоже… Да, ты прав. Денег много.
– После окончания службы, а она короткая, коль год за два, военному гарантировано жильё где-то в центре страны, не в Оренбурге. Например – ближе к моему Гжатску, это Подмосковье. Вот ради него и терпят неудобства. Пойми, к обещанному коммунизму сознание не изменится. А созидательный труд на общественных средствах производства, но за материальное вознаграждение, делает социализм непреодолимым барьером на пути к прекрасной и, увы, неосуществимой мечте. Всё! Лейтенант Гагарин политинформацию закончил. Иди ко мне!
Алла упёрлась ладошкой.
– Погоди! Что ты имеешь в виду по поводу окончания службы?! Собираешься провести здесь больше десяти лет?
– Я же не сказал: мы настолько тут останемся. Успокойся. Пара лет, максимум два с половиной. Хрущёв реформирует армию, перемещений много, предложения поступают. Мне важно получить часы налёта, квалификацию и членский билет КПСС. Тогда откроется путь и дальше.
– Карьерист! Но жене карьериста жить проще, чем Павки Корчагина.
Я бы рассказал ей, как сотня лоботрясов несколько месяцев не могли сложить коротенькую узкоколейную ветку и обеспечить замерзающий Киев дровами там, где любой взвод железнодорожных войск справился бы за пару недель, а объяви дембельский аккорд – дней за десять. Причём Николай Островский не выдумал эту чушь, сам участвовал в событиях, описанных в опусе «Как закалялась сталь», и искренне считал их многомесячный саботаж комсомольским подвигом. Не стоит распинаться, любимая и так подозревает меня в диссидентстве.
Не обременённая ребёнком, она очень много уделяла мне времени, посещала наши баскетбольные и футбольные баталии, подбадривая со скамейки криками «давай», ходила на всякие общественные активности. Следующий допрос о благонадёжности состоялся после моей лекции о Циолковском.
Наступил май, сошёл снег, окна завешивались плотными как шинельное сукно шторами, потому что солнце, зимой столь дефицитное, не давало уснуть.
– Дорогой! Я, хоть не лётчик и не технарь, слушала с упоением. Да, но пока не заметила – глаза у тебя смеются. Ты ни на грош не веришь тобой же сказанному.
Именно поэтому побоялся ехать в Гжатск в ноябре пятьдесят седьмого в семью Гагариных. С расстояния вытянутой руки я – прежний Юрка, общительный, улыбчивый, энергичный, примерный, идеологически образцовый. Алла единственная узнала меня так, что ближе невозможно, и заподозрила подвох, даже не встречаясь с Гагариным-прежним. Его мама и папа наверняка сильно встревожатся, уловив разницу.
Не спалиться в этом мире возможно лишь, ни на миг не выпуская из виду: я – не настоящий Юрий Гагарин, а только подделка, какими-то высшими силами и без моего одобрения засунутая на место оригинала.