"Фантастика 2025-60". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
— Ржавый, давай по-хорошему, — предложил Фунт.
Его собеседник прищурился:
— А то что?
Вместо ответа бахнул выстрел, и Скелет рухнул наземь с простреленной башкой. Курок спустил стрелок, залегший на крыше контейнера. Следом чечеткой заговорили остальные три карабина, их жертвой стал Карим. Две пули попали ему в грудь, одна угодила в лоб.
Коммунары и Остап, не сговариваясь, бросились к грузовику и укрылись за кузовом.
— С-с-с крыши с-с-стреляли, с-с-суки, — констатировал Мона.
— Сядьте поближе к колесу и не высовывайтесь, —
— Это еще почему? — спросил Остап.
— Побоятся попасть в машину. Тачка на Карфагене дюже ценная вещь, они и поцарапать ее не посмеют. Будут нас выманивать.
Ржавый осторожно поглядел под кузов.
— Не видно никого, наверное, за контейнером укрылись, гады, — процедил он сквозь зубы, подкрался к кабине и попытался открыть дверь. — Не открывается. Замок заклинило.
— Меня ранили, — раздался жалобный стон Герпы.
На его животе расплывалось кровавое пятно. Герпа учащенно дышал, прижимая рану левой рукой. Правая, в которой был наган, дрожала мелкой дрожью.
— Дай гляну, — Ржавый приподнял окровавленную руку Герпы. — М-да, дело плохо…
— Я умру? — сипло произнес раненый.
— Что ты! Еще сто лет проживешь!
Конечно же, он врал.
Тут Мона повернулся направо и замер соляным столбом.
— М-м-мертвяк, — проскулил он.
Он увидел труп водилы грузовика. Вернее, то, что от него осталось. Торс с окровавленной головой и обрубками рук.
— Это тот, кто за рулем был. Его тушканчики обглодали, — пояснил Остап.
— Лютый, что ли? — сообразил Ржавый.
— Наверное.
Мона навел пушку на труп водилы.
— Ты что творишь, дурак? — осадил его Ржавый.
— Но в-в-ведь он может вос-с-стать.
— Опусти ствол! У нас патронов раз-два и обчелся.
— А если он станет з-з-зомби?
— Вот тогда ты его и завалишь.
Громыхнули еще несколько выстрелов. Враги, по-видимому, стреляли для устрашения.
— Ну что, Ржавый, чья взяла? — раздался голос Фунта.
— Еще не вечер!
— Нас и вечер не остановит! Бросайте пушки и выходите с поднятыми руками.
— А вот хрен тебе! — Ржавый выхватил наган из ослабшей руки Герпы и протянул его новому товарищу. — Пользоваться умеешь?
— Не доводилось, — ответил Остап.
Прозвучит дико, но режиссер, снявший кучу криминальных сериалов и вправду не умел обращаться с оружием. В реальной жизни он был очень миролюбивым человеком.
— Большим пальцем оттягиваешь курок назад до щелчка, выравниваешь прицел с целью и мягко жмешь на спусковой крючок. Понятно? — пояснил Ржавый.
Остап повертел в руках револьвер:
— Никогда не думал, что придется стрелять в людей.
— Привыкай. Это Карфаген!
— Эй, коммуняки, выходите! — снова заговорил Фунт.
— Не дождетесь, суки! — крикнул Ржавый.
— Слышь, ты, храбрый портняжка, а помнишь, как ты свой шрам заработал?
Он непроизвольно коснулся стволом ружья щеки с кривым рубцом.
— Если забыл, то я напомню. Это я тебе его
оставил. В детстве еще. Мы тогда крепко поцапались, и я тебе по щеке ножичком полоснул! — продолжил Фунт.— Как же, помню, — ответил Ржавый. — А ты, видать, забыл, что в тот день я тебя на обе лопатки уложил. А ножичком ты меня покоцал исподтишка, как крыса!
— На войне все средства хороши!
— Какая война? Нам тогда было по восемь лет.
— Без разницы.
В небе пролетела стая галдящих черных птиц. Остап где-то слышал, что увидеть стаю птиц над головой — это к переменам. Если птица черная — перемены будут плохими. Что ж, пока все сходится…
— Что д-д-делать будем? — спросил Мона, отводя глаза от летящей стаи.
— Примем бой, — решительно сказал Ржавый.
— Д-д-думаешь у нас есть шанс на поб-б-беду?
— Можешь в этом не сомневаться.
— А я вот что-то не уверен. У врага численное превосходство, — невесело сказал Остап.
— Джон Рэмбо бы с тобой не согласился.
В следующий момент случилось то, чего никто не ожидал. Мертвец вздрогнул, пружинисто вскочил и, опираясь на руки-обрубки, кинулся на Мону. Зубы зомбака впились ему в шею, вырвав кусок плоти.
Мона умер не сразу, помучался секунд пять, а после булькнул кровью и повалился навзничь. Зомбарю Ржавый снес голову из дробовика. Такая же участь постигла и Мону.
— Дурак, дурак, дурак! — корил он себя. — Патрона пожалел! Если бы я тогда послушал Мону, то ничего бы этого не было!
— Ты не виноват, — попытался успокоить его Остап.
— А кто виноват?
— Ну не знаю…
— Я здесь главный, на мне и ответственность.
Остап не стал возражать.
— Вы чего там стреляли? — прилетел голос Фунта.
— Это был сигнал о помощи. Скоро за нами приедут! — соврал Ржавый.
— Не смеши меня, родной. Никто вам не поможет. Сдавайтесь, пока я добрый!
— Русские не сдаются! — почему-то крикнул Остап.
Ржавый наградил его осуждающим взглядом.
— Это кто там кудахчет? Твой новый дружек-петушок? Закрой клювик, птичка, иначе гребень отстрелю! — заржал Фунт.
— И каковы наши дальнейшие действия? — спросил Остап, поглядывая на Герпу.
Тот был совсем плох. Обильно покрывшись холодной испариной, раненый мертвецки побледнел и жадно хватал ртом воздух.
— Значит так, на счет три выскакиваем из укрытия и открываем огонь. У меня всего три патрона, в другом помповике четыре. У тебя полный барабан, — распорядился главный.
— А сколько в барабане нагана патронов?
— Семь.
— Так себе план.
— А что еще остается — покорно ждать своей участи?
— Может, все-таки сдаться, а?
— Это ты брось!
— Мне кажется, сейчас не время играть в героев…
— При чем здесь героизм? Ты хоть понимаешь, что с нами будет если мы сдадимся?
Остап пожал плечами.
— Нас сделают рабами.
— Это что еще за дикость? Вы же вроде цивилизованные люди.
— Мы-то да, но не они. Знаешь, что это за эти люди? Урки!