"Фантастика 2025-61". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
– А кастрюля зачем? – удивился Сашка.
– Ясельный пень! Кто ж ее грязную потащит – а там и зажилить можно, – проворчал Кузепыч, и Сашка заметил, как он самодовольно усмехнулся.
Около полуночи все отправились спать. Рина же заметила, что Кавалерия идет к оврагу, а с ней вместе идет Витяра. Она пошла за ними и вскоре увидела, что Кавалерия сидит на корточках рядом с отверстием, напоминающим большую нору.
– Что это? – спросил Витяра.
– Вентиляционный ход. Внизу тоннели ведьмарей. Когда-то они принадлежали первошнырам. Но Гай притащил с двушки грибницу и спрятал в свою землянку. Грибница разрослась и проточила стенку мира. Возник канал в болото.
– Прямо ведет в болото? –
– Пять баллов за сообразительность! Именно это он и делает! – с иронией признала Кавалерия. – Не правда ли, Император?
Октавия она придерживала за ошейник, опасаясь, что он скользнет в дыру да там и сгинет. Видя, что к нему обращаются, пес торопливо завилял хвостом, едва не сшибив с Кавалерии очки.
Глава пятнадцатая. Витяра «берет перерыв»
Инициатива выбора гнездовья принадлежит самцу. Сидя неподалеку от выбранного дупла или прямо на скворечнике, самец поет и привлекает самку, после чего активность пения резко снижается.
Утро выдалось кривое. Макар, отправившийся в столовую на предмет чего-нибудь схомячить, услышал громкие вопли и треск мебели. По столовой, схватившись не на жизнь, а на смерть, катались Федор Морозов и Андрей Нос. Зрелище схватки было эпическое, в стиле осады Трои. Андрею помогали дубли, а Федору – столы, сомкнувшиеся строем, с торчащими из-за них швабрами и щетками. Два дубля, схватив Федора за ноги, оттаскивали его от Андрея.
– О’кей, гугл! Как прихлопнуть идиота табуреткой, чтобы не осталось следов?! – вопил Федор.
Рядом в полной растерянности прыгала кухонная Надя, взвизгивала и заламывала руки. Возле Нади, сияя желтой курточкой, торчал перепуганный Вадюша. Недоубитый Гоша забрался в пустой бак. Макар, подумав, решил укрыться в кладовке, но в ней на корточках уже сидела Лена и преспокойно вязала шарфик. Лену невозможно было вывести из себя. Это была тихая, уравновешенная, рассудительная девушка, хотя и на нее порой находило. «Я сегодня буду буйная!» – говорила она. И начинала тихо вредничать.
Из кухни, полыхая соколом на нерпи, выскочила разгневанная Суповна. В одну минуту дубли разбежались, мебель, потеряв вожака, утихомирилась, а Федор и Андрей, схваченные за шиворот, были оторваны от земли и болтали ногами, пытаясь и в этом положении кинуться друг на друга.
– Лена, ты тут самая нормальная! Что у вас стряслось? – спросила Суповна.
Лена неохотно оторвалась от шарфика:
– Они дежурили и поссорились. Потом помирились, но тут пришел Вадюша и стал развивать тему, что, мол, давайте каждый исправит свои недостатки, а потом возьмется за недостатки других! Ну, Андрей брякнул, что у него нет недостатков. Федор стал перечислять его недостатки, чтобы ему помочь, значит, исправиться… Андрей завелся. Потом Андрей врезал Федору – и вот…
Суповна разжала руки и, уронив Федора и Андрея на пол, с гневом уставилась на Вадюшу.
– Сказано тебе – помирились! Ты своей болтовней мне чуть дежурных не угробил! А ну пошли поболтаем по душам! Ты поможешь мне исправить мои недостатки, чтобы я потом исправила твои! – сказала Суповна и, подхватив за шкирку уже Вадюшу, повлекла его на кухню. Вадюша жалобно простирал руки к кухонной Наде, а та жалобно простирала руки к нему, однако следовать за ним не решалась.
Макар под шумок стянул три порции вчерашнего омлета, сунул их в кастрюльку и ретировался к гиелам. Он дежурил у гиел чаще остальных. С гиелами ему нравилось. Огромные, слюнявые, да еще ядовитые… ну круто же! Опять же можно было вооружиться, сняв со стены на первом этаже что-нибудь эффектное – арбалет или алебарду.
Причем лучше сделать это на глазах у младших шныров, например Евы или Дины. С появлением младших шныров жизнь Макара стала интереснее. Он все время терся рядом с младшими шнырами, держал руки в карманах, поплевывал, и весь его вид говорил: «Да смотрите же на меня! Какой я крутой!»И им действительно восхищались. Макар умел произвести впечатление. Говорил мало и веско. Сдувал челку со лба. Ходил враскачку, будто не умел передвигаться иначе как в седле. Ловкость имел кошачью. Легко мог заскочить на крышу сарая, едва коснувшись ее руками. К тому же Макар давно нырял на двушку и часто приносил закладки.
Хотя Макару больше всего нравилась Юля, он проявлял интерес также к Еве и Дине. Маша для него была слишком умна, а Макар побаивался умных. Такая только взглянет – а ты уже знаешь, что тебя и посчитали, и взвесили, и ярлычок тебе приклеили: нет уж, я так не играю.
Еву Макар, правда, тоже побаивался. Главным образом из-за непредсказуемости ее реакций. Скажешь ей что-нибудь невинное, вроде: «Ну и ча? Как ты ваще? Обживаешься?» – она вдруг вспыхнет. И вокруг все тоже вспыхнет. А в другой раз по спине ее двинешь, когда она какую-то глупость сделает – начнет, например, кобыле крылья руками пригибать, – а Ева ничего, не обидится, только расхохочется. И так легко тогда становится на душе, так хорошо!
С Диной было попроще. Чуть что – она сразу начинала мурлыкать и тереться щекой о плечо. Смущало только, что до этого она и Кузепычу о плечо терлась щекой, и Максу, и Боброку. Казалось, схвати сейчас Дину огромная рука и перенеси ее на базу ведьмарей – она после короткого испуга так же спокойно терлась бы и о плечо Гая. И почему тогда за ней прилетела золотая пчела?
Но об этом Макар думал лишь мельком. Он вообще особо не заморачивался, чтобы о чем-то думать. Человек – как взрыхленная почва. Ежечасно, как семена, небесный ветер приносит на его поле самые разные мысли – иногда легкие и светлые, иногда великие, иногда темные. Но прорастают лишь те, для которых почва приготовлена. Остальные же уносит ветром.
В общем, Макар упивался своей крутизной и тем, что новички смотрели на него снизу вверх. Его не смущали никакие неудачи. Выстрелит в цель из арбалета, не попадет в мишень, но и тут не смутится: «Ну, че вам сказать? Болт не той конструкции! Зарядим другой!»
Порой Макару хотелось подразнить кого-то из новичков. Он хлопал по плечу Федора и произносил:
– Взгляните на этого гномуса! Покупает блоками пшикалки от комаров и превращает ШНыр в газовую камеру! Как он вчера вечером с пшикалкой за комаром гонялся! Обпшикал его всего с головы до ног. Комар вымок, дрожит весь, крылья прилипли, а этот все пшикает и пшикает.
Средние и младшие шныры хохотали. Федор же, багровея, шипел в свой телефон:
– О’кей, гугл! Как намекнуть, что он вторгается в мое личное пространство? Давно к нему отравленная иголка на тараканьих ножках не подползала?
Юля, посмеиваясь, посматривала на Макара и вертела на пальце янтарный брелок. Цепочка, на которой висел брелок, была длинновата – сантиметров пятнадцать. Внутри – крылышко насекомого, капля воды и небольшой кусочек коры. Старшие шныры угадывали в янтаре мощную закладку. Несильно тюкнешь этим янтарем по лбу боевую ведьму – будет не боевая ведьма. А если разбить брелок о каменную стену, то крылышко, капля и кора соприкоснутся и вопрос со сносом ШНыра будет решен в считаные секунды.
Юля исследовала Подземья ШНыра. На поверхность поднималась полуживая, с синими кругами под глазами. Из оборудования кроме фонаря таскала с собой только саперку. Саперка была из особой стали, ручной доводки. Всегда тщательно заточенная, она резала землю как масло. Однако новичкам все саперки пока казались одинаковыми. Их больше привлекали броские вещи – арбалеты, нерпи, куртки из драконьей кожи.