"Фантастика 2025-70". Компиляция. Книги 1-31
Шрифт:
— За вами будут наблюдать все, господин Эйдан. Если ваши глаза хотя бы на миг почернеют, мы остановим бой.
— Я уже согласился с условиями, господин Садрок. Проведём честную дуэль.
Он коротко кивнул и, встав невдалеке, объявил начало дуэли:
— Сражайтесь!
Едва прозвучал сигнал, как Рогнер преобразился: он не стал выжидать, изучать мою стойку или примеряться — ринулся вперёд словно дикий зверь. Молниеносно превратившись из напыщенного аристократа в хищника, он обрушил на меня серию ударов, каждый из которых мог стать последним. Острие его меча скользнуло по
Стиль Рогнера сбивал с толку. Он менял ритм атак без всякой системы, не позволяя предсказать следующий удар: то рубил с силой дровосека, то жалил подобно осе, никогда не повторяясь дважды.
Я не спешил отвечать на удары, пытаясь изучить сильного противника. Время растянулось, превратив секунды в вечность наблюдений. Наконец, после особенно размашистого выпада, у Рогнера открылся правый бок. Я нырнул под его руку, направляя острие в незащищённое место, но он успел извернуться. Воспользовавшись этим, я перешёл в короткую атаку — серию быстрых, точных ударов, заставивших его отступить и дать мне столь необходимую передышку.
Впервые с начала поединка я позволил себе по-настоящему взглянуть на лицо Рогнера. Пот струился по его вискам, грудь вздымалась тяжело и неровно, ноздри раздувались, ловя воздух.
«Похоже, с выносливостью у него не всё идеально, — мелькнула мысль. — Даже лучшие ритуалы не могут повернуть время вспять».
Решив выиграть несколько драгоценных мгновений, я спросил:
— Когда ты последний раз держал меч?
Рогнер ничего не ответил, будто и не услышал моих слов. Выждав момент, он снова атаковал. Мы вошли в новый этап — я уже не только отражал удары, но искал бреши в его защите. Правда, Рогнер оказался столь же искусен в обороне, как и в нападении. После очередной серии выпадов мы оба отступили, кружа друг напротив друга по истоптанной земле. Расстояние между нами пульсировало напряжением.
— Твой наставник готов был подставить зад, чтобы выжить, — вдруг оскалился Рогнер. — Как же он умолял…
«Не поддавайся», — велел я себе и произнёс:
— Поэтому Вонгхар умер в Зале правды? Мы оба знаем, что вы не смогли его сломать.
— Всего лишь хотели убедиться, что его слова — не плод помутнённого ума.
Я позволил себе слабую улыбку:
— Хочешь знать, как умер Дэн? Думаешь, он погиб на поле боя? Нет… Я лично убил его. Лично обезглавил, как свинью на убое.
Лицо Рогнера исказилось. Что-то прорвалось сквозь маску сдержанности. Он обрушился на меня каскадом ударов, словно воплощение самой ярости.
В какой-то момент что-то в его повороте плеча отозвалось во мне сигналом тревоги — словно опытный воин никогда бы так не открылся. Тело, повинуясь неясному предчувствию, увело меня в сторону раньше, чем я успел осознать, что делаю. И тут я почувствовал, как воздух загустел от концентрации магии. Через миг мир утонул в ослепительной вспышке света.
Глава 32
Вальмиор знал, что Рогнер намеревался сорвать переговоры, но никто не мог вмешаться: поединок был неизбежен. Ни один благородный в здравом уме не рискнул бы огромной частью своих земель, а тем более — жизнью. Однако Рогнер, должно быть, так жаждал поквитаться с Кастволком и вотрийцами, что разум его помутился.
—
Если он не убьёт Кастволка сразу, непременно прибегнет к магии, — предостерёг Аркист перед боем. — Ему уже нечего терять.Так и случилось: яркий свет вдруг затопил всё вокруг. Мгновение тишины, и оглушительный раскат сотряс землю под ногами. Вальмиор инстинктивно закрыл голову, отпрянув назад.
Проморгавшись, Вальмиор взглянул на дуэлянтов. Ожидал увидеть мёртвого Кастволка, но тот стоял на ногах с оторванной по самое плечо левой рукой. И лишь спустя миг он заметил меч, торчащий из спины Рогнера.
«Клинок пронзил его насквозь!»
Рядом с ним, у ног, лежал браслет, источающий синее сияние — артефакт сработал на использование магии и, как положено, отцепился, подав сигнал.
— Во имя Безликих… — пробормотал Аркист.
Рогнер пошатнулся, и в ту же секунду Кастволк рванулся вперёд. Схватившись единственной рукой за рукоять, он выдернул клинок из тела противника и, не колеблясь, взмахнул. Багровая полоса расчертила шею Рогнера — секунда, и тот рухнул на поле безжизненной грудой.
На поле битвы воцарилась звенящая тишина, словно сам воздух застыл в неверии. А затем, будто прорвав невидимую плотину, армия врага взорвалась оглушительным рёвом. Тысячи голосов слились воедино:
— Эйдан! Эйдан! Эйдан!
— Использовал магию и всё равно проиграл, — громко сказал Вальмиор, пытаясь пробиться сквозь ор вражеских солдат.
— Запятнал позором Дом Бьерд… — покачал головой Садрок. — Кто бы мог подумать, что господин Рогнер падёт так низко…
— Хвала богам, что он мёртв, — произнёс Аркист. — Иначе его поступок бросил бы тень на нас всех.
— Как Кастволк вообще держится на ногах? — недоумевал Вальмиор. — С такой-то раной.
Когда шум начал стихать, Аркист сказал:
— Нам необходимо поговорить с ним.
— Прямо сейчас? — удивился Бьярвиг. — Может, подождать?
— Лучше прояснить всё на месте, чтобы между нами не осталось недопонимания, — настоял Аркист. — Если он считает, что мы причастны к случившемуся, то нужно развеять эти подозрения.
Они направились к Кастволку, которого уже окружили соратники. Внезапно в их сторону повернулся высокий рыжебородый мужчина. Его лицо исказила ярость, а голос прогремел над полем подобном раскату грома:
— Использование магии — это попрание всех священных традиций!
— Господин, мы не знаем вашего име… — попытался вклиниться Садрок, но его перебили:
— Неужели благородство для вас всего лишь пустой звук?! Подлость!
«Точно ултоец», — понял Вальмиор по характерному акценту.
— Поверьте, мы удивлены не меньше вашего, — вступил Аркист.
— Правду говорят об оикхелдцах!
— Попрошу! — возмутился Садрок.
— Более бесчестного поступка мои глаза не видели!
— Господин Зайвел, — внезапно подал голос Кастволк. — Позвольте мне.
Удивительно было не только то, что Кастволк стоял на ногах после столь тяжкого ранения, но и тот факт, его голос звучал безукоризненно спокойно, а лицо не выдавало ни единого признака терзающей боли. Эта невероятная выдержка вызывала, пожалуй, не восхищение, но глубокое уважение. Невольно Вальмиор поймал себя на мысли, что Кастволк воплощал всё то, что он хотел бы видеть в своём собственном сыне.
— Конечно, господин Эйдан, — кивнул рыжебородый.