"Фантастика 2025-78". Компиляция. Книги 1-15

— Чарли, — хранитель памяти, перебив доктора, мягко улыбнулся, кладя руку ему на плечо, — Слушай… Я признателен, правда, очень признателен за помощь, но… Я не могу не пойти. Это… Долго объяснять, просто смирись, ладно? В случае чего, когда я вернусь, ты снова меня подлатаешь, только и всего.

Молодой доктор медленно поднял голову, в силу своего роста взглядывая на собеседника немного свысока, затем опустил ее в резком кивке, задерживая острый подбородок в нижней точке.

— Смирись, — с совершенно непонятным выражением повторил он и неожиданно сбросил руку пациента со своего плеча, взирая на него уже откровенно негодующе, — А у меня, конечно же, есть выбор! Сам я из этого места не выберусь, как бы мне этого не хотелось! А ты…

— Хватит, — голос графа, прозвучавший жестко и решительно, словно призыв полководца перед сражением, моментально положил конец этому спору, — Винс, ты уверен?

Хранитель памяти кивнул и, отвернувшись от Чарльза, тяжело шагнул вперед. Последний встревожено смотрел ему вслед.

— Постарайся хотя бы не делать слишком резких движений, — хмуро произнес он и, сев на один из стульев, еще более мрачно добавил, — Мне работы меньше будет.

Дэйв неожиданно шагнул навстречу собрату и на удивление легко, при учете его худощавости, поддержал того.

— Я прослежу за этим, — пообещал он, сдерживая ухмылку. Винсент лишь хмыкнул в ответ и, словно специально посильнее опершись на него, немного прибавил шаг, направляясь к двери.

— Одного не могу понять, — проговорил он, уже выходя вместе со своим спутником в холл, — Каким образом, не зная, кто ты такой, Ричард послал тебя звать на помощь?

— Он послал меня как пантеру, — усмехнулся в ответ его собеседник, — И велел побеседовать на кошачьем наречии с тем парнем, что умеет перевоплощаться в льва…

Глава 4

Волшебство… Как много его в окружающем мире, какие необычные вещи порой приходится переживать благодаря ему, и какими до удивительного обыденными вещами оно может быть вызвано! Недаром древние народы, веря в магию, умели находить ее в том, что сегодня нам кажется самым простым и самым естественным, вроде стихов или музыки. А впрочем… Кто сказал, что они заблуждались?

Комната, в которой оказалась Татьяна, едва переступив порог и прикрыв за собой машинально дверь, обиталище мага, была буквально наполнена волшебством в таком обилии его проявлений, что у девушки поначалу разбежались глаза. Роскошная, будто пришедшая из средних веков, меблировка комнаты приковывала взгляд; легкие отблески горящего в камине пламени, танцуя по ней, делали обстановку загадочно-волшебной; а тихая, мягкая, нежная музыка, ласкающая слух, казалась идеальным фоном для всей этой красоты. Стены этой маленькой, по сравнению с той, к которой девушка привыкла в замке, гостиной были обтянуты, опять же на манер Средневековья, какой-то тканью, которая, ловя отблески пламени и отражая их, заставляла помещение буквально сиять.

В комнате было довольно жарко, горящий камин в летнее время выглядел, по меньшей мере, глупо, но, судя по всему, самого хозяина это ничуть не смущало.

Девушка неуверенно сделала шаг вперед, вдыхая раскаленный, наполненный какими-то странными, неизвестными ей ароматами воздух и, пошатнувшись, почти упала на очень кстати оказавшуюся рядом с ней табуретку. Музыка продолжала сладким, тягучим сиропом вливаться ей в уши, растворяясь, смешиваясь с общей атмосферой комнаты и обволакивая девушку словно паучья паутина, затягивая ее, завораживая, заставляя забывать о том, где она, что делает здесь и зачем вообще пришла.

Перед глазами ее все расплывалось, роскошная обстановка вокруг виделась цветными пятнами и, пожалуй, девушка была благодарна за это, — привыкшая к красоте Нормонда, но уставшая лицезреть ее на балу, от этой комнаты она испытывала странное утомление и, пожалуй, предпочла бы лучше видеть ее как можно хуже. Тем более, что после весьма скудно обставленной комнаты Ричарда, да и тусклого коридора, это помещение производило впечатление почти неприятное.

Мелодия сладким ядом продолжала струиться вокруг, звучала уже, казалось, где-то внутри, и Татьяне на миг показалось, что она и сама покачивается, плывет, подчиняясь переливам этой нежной, но бурной половодной реки.

Комната вокруг окончательно слилась в одно большое разноцветное пятно, и неожиданно куда-то пропала.

Повеяло холодным ветерком. Резкий запах неизвестного дурмана сменился нежным ароматом травы, влажной листвы и сырой земли. Девушка, недоуменно заморгав, огляделась. Она сидела на небольшом пенечке на краю маленькой полянки посреди густого лесного массива, вокруг нее ветерок колыхал ветви деревьев, шаловливые листья то и дело касались ее лица.

Откуда-то из глубины леса послышался счастливый детский смех.

— Не догонишь, не догонишь! — весело кричал почему-то безумно знакомый детский голос, все приближаясь и приближаясь.

На поляну, прямо перед Татьяной, но совершенно не замечая ее, выскочила маленькая светловолосая девочка лет пяти-шести. Девушка приоткрыла от изумления рот. Как ни давно это было, какой бы взрослой она не стала сейчас, не узнать самое себя, пусть и в детской ипостаси было бы трудно.

Перед девочкой буквально из воздуха возник рослый темноволосый мужчина и, смеясь, подхватил ее на руки, поднимая высоко над головой и кружа. Девочка залилась еще более счастливым смехом.

— Так нечестно, папа! — кричала она, однако, на лице ее было написано совершеннейшее счастье.

— Папа… — против воли шевельнулись губы глядящей на это девушки, и мужчина, в момент очередного поворота вдруг бросил на нее холодный, пронизывающий, пронзительный взгляд. Татьяна поежилась. Почему-то создалось впечатление, что ее присутствию здесь не рады, но прогонять пока не спешат, позволяя ей сполна насладиться зрелищем. Но вот реплики ее в этой сцене явно не предусмотрены, и нарушать сценарий ей отнюдь не рекомендуется.

— Дождик, хочу дождик! — закричала между тем девочка, и мужчина, переведя взгляд на нее, широко улыбнулся.

— Как пожелаешь, моя милая, — ласково произнес он, и вдруг, хотя Татьяна, пристально следящая за мужчиной, готова была поклясться, что он не сделал ни единого движения, с небес звенящими, переливающимися в солнечном свете струями обрушился легкий летний дождик.

Девушка машинально подняла руку, надеясь поймать хоть каплю воды на ладонь, сама не зная зачем, но ощущая странную необходимость в этом. Попытка увенчалась провалом. Дождик лил только над поляной, очерчивая почти идеальной формы круг и не задевая ничего, что находилось за его пределами.

Мужчина, присев на корточки, опустил девочку на землю. Та, радостно крича что-то, принялась носиться под дождем, подставляя лицо его, очевидно, теплым струям; мужчина с улыбкой наблюдал за ней.

Наконец звонкий голос ребенка вновь пробился сквозь шорох дождя.

— Ура, мой папа волшебник! — воскликнула девочка и, подбежав к по-прежнему сидящему на корточках мужчине, бросилась ему на шею. Последний, рассмеявшись, мягко обнял дочь, ласково прижимая к себе.

— Только маме об этом говорить не надо, хорошо? — с улыбкой попросил он и, подняв руку, слегка взъерошил мокрые волосы девочки. Та, чуть отстранившись, с энтузиазмом кивнула.