"Фантастика 2025-86". Компиляция. Книги 1-21

Пора. Приличия соблюдены, и нет никакого смысла оставаться на кладбище, да ещё и в такую погоду.

Началось паломничество.

Люди подходили, соболезновали. Женщины смахивали несуществующие слезы. Мужчины норовили коснуться руки вдовы. Некоторые держали ее ладонь в своей слишком долго, не заботясь о том, что это противоречит приличиям.

О долгах покойного напрямик напомнили лишь трое. Двое из них почти откровенно намекнули о возможной альтернативе деньгам.

Амелия скупо улыбалась и делала вид, что не понимает намеков. Обещала прислать все того же несуществующего поверенного и принимала соболезнования. Настолько же искренне, насколько искренне их приносили.

Когда кладбище опустело, это стало облегчением.

Она осталась у могилы одна. Дождь, вдова в промокшей черной одежде, черный зонт и черная надгробная плита.

Мэл шагнула ближе. Оступилась, нырнула одной ногой в яму, набрав полный ботинок мутной холодной воды. Выпрямилась, сделала ещё один шаг.

На ощупь плита оказалась ледяной. Мертвой, как и тот, кто теперь покоился под ней.

Навсегда.

Амелия простояла перед могилой ещё несколько минут, механически гладя онемевшими от холода пальцами золотистую гравировку имени и лет жизни покойного и пытаясь понять, что же все-таки чувствует: все ещё ненависть или, наконец, облегчение?

— Гори в аду, Эйдан, — пожелала она напоследок от всего сердца и побрела к кладбищенским воротам.

* * *

Особняк Бриверивзов встретил холодом и сыростью. Молоденькая служанка тут же бросилась разводить в камине огонь, другая забрала у Амелии промокший насквозь плащ и унесла зонт.

Дом. Непривычно пустой и тихий. И наконец-то безопасный.

Вдова сбросила обувь прямо на пороге — поведение, недостойное леди, плевать! — там же стянула с себя мокрые чулки, чтобы не поскользнуться на каменных ступенях, и, гордо выпрямив спину, направилась к лестнице. Тяжелый, вобравший в себя не один литр воды подол платья оставлял за собой на полу влажный шлейф.

— Зайдите в кабинет через час! — бросила Мэл прислуге. — И Гансу передайте!

— Конечно, миледи, — пискнула молоденькая Дафна.

Девчонке повезло — муж нанял ее всего за несколько дней до своей смерти.

Избавившись от мокрой одежды и переодевшись в скромное и удобное домашнее платье, Амелия направилась в кабинет покойного супруга. По пути ненадолго остановилась у зеркала, окинула мрачным взглядом свое бледное, с четко вырисовавшимися синяками под глазами лицо и вытащила из прически шпильки, позволив длинным светлым волосам рассыпаться по плечам и спине.

У Эйдана были золотистые локоны, цвета солнца, как он любил нахваливать сам себя. Его супруге достались блеклые совершенно прямые волосы, которые он постоянно требовал укладывать в высокие прически: ему нравилась ее тонкая длинная шея, но раздражали пряди, лишенные объема и блеска, «как у деревенщины».

Мэл сгребла шпильки в горсть и швырнула в мусорную корзину у туалетного столика.

Никогда больше.

* * *

Муж не позволял ей входить в кабинет без его присутствия. Более того, накладывал на дверь специальный магический щит, больно бьющий любого, кто осмелился бы попытаться войти внутрь. Слуги обходили кабинет хозяина стороной и делали уборку лишь под его чутким надзором.

Со смертью Эйдана истаял и щит. А ключ от кабинета Амелия лично сняла с шеи покойного.

Что он там прятал? Можно подумать, у них осталось хоть что-то, кроме обветшалого особняка и гордо звучащей фамилии.

Но она знала что — расходные книги, списки займов и займодавцев. Мэл поморщилась при этой мысли. Эйдан до последнего дня все ещё надеялся, что ему удастся расквитаться с долгами — наивный.

Замок приветливо щелкнул, дверь поддалась нажатию ручки и распахнулась. Пахнуло спертым воздухом, пылью и чем-то несвежим. Амелия вошла внутрь.

Из-за непогоды и экономии магических накопителей во всем доме царил полумрак, в кабинете же было совсем темно из-за задернутых плотных темно-зеленых штор.

Зажав нос рукавом, Мэл первым делом поспешила к окну, раздвинула шторы рывком, получила по голове свалившейся сверху прищепкой и распахнула раму, впуская в помещение пусть влажный, зато свежий воздух. Дождь снаружи шел стеной. Шторами тут же завладел ветер — одна взметнулась, достав до стола. Что-то покатилось, упало на пол со звоном.

Поймав ходящую ходуном раму, Амелия была вынуждена прикрыть окно, оставив лишь небольшую щель для воздуха. Буквально за минуту на подоконнике образовалась целая лужа.

Мэл повернулась к заваленному бумагами столу.

Эйдан никогда должным образом не занимался делами, а в последнее время и подавно. Зато обожал притворяться занятым. Фактически — закрывался в кабинете, чтобы выпить без лишних глаз, а затем, уже как следует набравшись и плохо соображая, требовал супругу в свою спальню. Амелию передернуло от этого воспоминания.

Шрамы на запястьях, прикрытых плотными манжетами платья, неприятно заныли то ли от мысли о покойном муже, то ли на погоду. В дождливые дни давно зажившие раны давали о себе знать с завидным упрямством.

Поверх разбросанных в беспорядке бумаг оказалась пузатая бутылка с остатками янтарной жидкости. Мэл брезгливо взяла ее двумя пальцами и опустила в мусорную корзину. Еще одна бутыль, близнец этой, но к счастью опустошенная, лежала грудой осколков у правой ножки стола.

За пятнадцать лет жизни в этом доме Амелия бывала в кабинете мужа всего несколько раз, и всегда здесь было темно и душно. Эйдана раздражало пение птиц, доносящееся из сада, а солнечный свет, по его мнению, мог испортить ценные книги, коими были сверху донизу заполнены огромные стеллажи по обе стороны от рабочего стола — наследство от свекра. Насколько Мэл было известно, ее муж ни разу не открыл ни одну из этих книг. Если он что-то и читал, то только газеты со светскими новостями — все остальное считал напрасной тратой времени.

Уступив любопытству, Амелия прошла к одному из вышеупомянутых стеллажей, протянула руку и наугад взяла один из томов. Кожаный переплет, позолоченные уголки обложки — какое-то религиозное учение. Она скривилась: очень смешно — Эйдан и религия, и вернула книгу на место. Возможно, какой-нибудь антиквар и даст за нее несколько монет, но всерьез обогатиться за счет семейной библиотеки можно не рассчитывать. Впрочем, недавно овдовевшая леди Бриверивз осталась не в том положении, чтобы отказываться и от такого скудного заработка.

Амелия опустилась в кресло у стола и принялась открывать ящики. В одном обнаружились сразу пять немытых и уже покрывшихся плесенью вилок. В другом — такой же немытый стакан с четкими отметинами от пальцев и чайная ложка с погнутой ручкой. Увесистые доходная и расходная книги обнаружились в нижнем и самом большом ящике. Чтобы их достать, пришлось встать.

Мэл с громким выдохом опустила тяжелую добычу на стол и снова села. Распахнула одну книгу — в потертом кожаном переплете и с пожелтевшими страницами. Первая запись в ней датировалась тридцатилетней давностью и, вероятно, была сделала отцом Эйдана или кем-то из его помощников.