"Фантастика 2025-86". Компиляция. Книги 1-21

— Жди здесь, — велел он и поднялся на ноги.

* * *

Когда Монтегрейн вышел из избушки, Конрад так и сидел на ее крыльце. Поникший и потерянный.

Непривычная ноша оттягивала руки. Вроде бы младенец был совсем легкий, но держать его так, как показала старуха, оказалось задачей нетривиальной. К счастью, это мелкое создание умудрилось уснуть — в своих способностях поладить с ревущим новорожденным Рэймер сильно сомневался.

Увидев сверток в руках друга, Конрад вскочил на ноги. Часто заморгал, не понимая.

— Прибирается. — Монтегрейн мотнул головой в сторону закрывшейся за ним двери. — И проветривает. Я договорился, она займется похоронами и пару дней подержит ребенка у себя. Денег оставил достаточно. Но потом нужно что-то решать. Подержишь?

Принц инстинктивно вытянул руки, а затем опасливо убрал их себе за спину, потупился.

— Еще уроню…

Рэймер не стал настаивать. Спустился на пару ступеней и сел, разместив сверток с ценным грузом на коленях и аккуратно его придерживая. Малыш почмокал губами и снова умиротворенно засопел.

Конрад продолжил топтаться за его плечом.

— История знает много случаев, когда бастардов воспитывали при дворе, — осторожно сказал Монтегрейн, когда молчание затянулось.

Ступенька под сапогами принца протяжно скрипнула, когда тот нервно переступил с ноги на ногу.

— Ни за что!

Рэймер непонимающе поднял голову.

— Почему? Думаешь, твой отец причинит вред своему?.. — Он прервался, сообразив, что до сих пор не знает, мальчика или девочку держит на своих руках — все произошло слишком стремительно.

— Уверен, — в ночной тишине было явственно слышно, как Конрад скрипнул зубами.

Монтегрейн не питал иллюзий по поводу доброты его величества. Его отношение к собственному неполноценному физически сыну тому пример. И тем не менее. Конрада король едва ли не ненавидел, но никогда не оспаривал его право на престолонаследие и беспокоился о его безопасности. Поэтому Рэймер полагал, что внука или внучку тот, если и не примет, то уж точно не станет убивать

— Ни за что, — повторил принц.

— Объяснишь?

Конрад промолчал. Или объективных причин все же не было, или… Расспрашивать Монтегрейн не стал: если надо, друг сам все расскажет.

— Тогда?.. — только и спросил.

— Нужно найти опекунов.

Рэймер вздохнул.

— Угу.

— И замести следы!

Монтегрейн снова обернулся: рука Конрада, находящаяся как раз на уровне лица сидящего, сжалась в кулак.

— Сделаю, — пообещал Рэймер, прекрасно понимая, что после сегодняшнего побега наследника не выпустят из дворца ни через пару дней, когда придет пора забирать младенца из Холмска, ни в ближайшие пару месяцев. Хорошо бы не лет. — Сделаю, — повторил твердо.

Кто, если не он?

Настоящее время

Городской пейзаж быстро сменился незнакомой грунтовой дорогой, мимо пролетали поля и мелкие деревеньки, приютившиеся неподалеку от столицы. Затем им на смену пришли сплошные сельскохозяйственные угодья. Экипаж, управляемый уверенной рукой Оливера, всю дорогу о чем-то переговаривающегося с наконец отошедшей от страха Дафной, мерно покачивался, изредка подпрыгивая на ухабах. Высоко поднявшееся солнце палило в окно так, что пришлось опустить штору и снять плащ — сделалось жарко.

Монтегрейн молчал. Казалось, даже ни разу не поменял позу с момента их отъезда от особняка Бриверивзов. Сидел, вытянув больную ногу, и, опершись локтем на подоконник, смотрел в окно. Не задернул штору и не разделся, когда поднялось солнце. Время от времени Амелия украдкой бросала взгляды в его сторону, но ничего не менялось.

В конце концов, мерное покачивание экипажа, цокот копыт и прошлая почти бессонная ночь сделали свое дело — Мэл уснула.

Проснулась, когда колесо угодило в выбоину, больно ударилась головой об обитую тканью стенку салона, с досадой потерла висок.

Глянула в сторону спутника: или правда не заметил, или тактично смолчал — та же поза, подбородок, подпертый ладонью.

Как ее только угораздило уснуть наедине с малознакомым мужчиной? К счастью, на сей раз без кошмаров. Если бы она проснулась с криками и в слезах, это было бы тем ещё зрелищем.

Убедившись, что не привлекла внимание супруга, Амелия облегченно вздохнула и отодвинула штору, в которой теперь не было необходимости. Вероятно, они куда-то свернули, потому как солнце больше не палило, ослепляя и заставляя слезиться глаза, в окно с ее стороны.

Бесконечные поля вновь стали чередоваться с деревеньками, а порой и довольно крупными поселениями с добротными каменными домами. Иногда они проезжали мимо, иногда дорога шла прямо сквозь населенные пункты, и тогда кони замедляли ход, а Мэл могла не торопясь рассмотреть незнакомую ей местность.

Она проезжала здесь лишь однажды — по дороге в тот же Монтегрейн-Парк, когда их с Эйданом пригласили на похороны леди Анабель Монтегрейн. Но с тех пор много воды утекло и многое изменилось.

— Слухи по столице уже пошли.

От неожиданно раздавшегося рядом голоса Амелия не вздрогнула не иначе как чудом. Пришлось повернуться к спутнику, однако тот продолжал смотреть в окно и говорил так, словно ни к кому конкретно не обращался. Рука, вытянутая вдоль подоконника, крупная кисть, длинные пальцы, барабанящие по раме. Нервничает? Ему так же неловко разговаривать с ней, как и ей с ним? В тягость?

— Если повезет, — продолжал Монтегрейн, в то время как Мэл продолжала тайком изучать новоиспеченного супруга, — пару недель нам удастся прожить в тишине, но после этого, хотим мы того или нет, в поместье начнутся паломничества соседей…

Удивительно светлые глаза — бледно-бледно-серые, при темных бровях и черных ресницах. Седые волосы, собранные сзади в короткий хвост, тонкая прядь, выбившаяся из общего пучка и упавшая за воротник…

К моменту своей кончины лорд Грерогер полностью поседел, и его шевелюра сделалась белой, как свежевыпавший снег, абсолютно лишившись цвета. Бабушка также ушла из жизни совершенно седой. Тетушка Амелии, сколько она ее помнила, годами подкрашивала появляющиеся белесые волоски у корней. Седина Монтегрейна была совсем другой: светло-серые волосы, будто нарочно под стать цвету глаз, перемежались с темными равномерно по всей длине.