"Фантастика 2025-96". Компиляция. Книги 1-24

Валя, уткнувшись в ворот свитера, ехала в вагоне и считала сердцебиения. Кляпа давала инструкции:

– Видишь вон того? С газетой. Прекрасно. Возраст – сорок. Лицо – скучающее. Ослабленная бдительность. Идеально. Подходим, оступаемся, падаем. По возможности – грудью. Без крика. Без трагедии. Просто лёгкое «ой». И взгляд. Ты знаешь, какой. «Извините, я нежданно обрушилась на ваш мир».

Валя сделала шаг. Потом второй. Потом, в последний момент, подскользнулась на собственной нерешительности, нога поехала вбок, сумка перевесила, и всё тело накренилось, как плохо построенный небоскрёб.

Падение получилось. Потрясающее. Она рухнула прямо на мужчину с газетой с такой грацией, будто прыгала в последний вагон, но не в поезд, а в преисподнюю. Газета взлетела. Очки отлетели прочь. Мужчина схватился за сердце, выдал сиплый звук и начал сползать.

– Господи, – только и смогла сказать Валя, сидя на полу в позе поражённого покемона. – Простите. Я не специально. Хотя, если честно, не уверена.

– Это инсульт? – прохрипел он. – Или у меня галлюцинации?

– В смысле – у вас? – обиделась Валя. – Это со мной всё случилось.

Мужчина достал из кармана мятную конфету и сунул ей в ладонь.

– Возьмите. Может, поможет.

– От чего? – уточнила она.

– От жизни.

Остаток пути в метро Валя проделала, уткнувшись в телефон и молча желая провалиться под землю прямо сейчас, а не на следующей станции. Добравшись до дома, она заперлась, мысленно клянясь, что ноги её в метро больше никогда не будет.

Утро было тише, чем вчера. Ни фанфар, ни истерик, даже вибромолот не пикал. Валя проснулась с лёгким чувством, что, возможно, всё это ей приснилось – и Ваня на табурете, и падение на мужчину с конфетой, и аплодисменты санитаров.

Она лежала молча, пока не услышала голос внутри.

– Сегодня мы займёмся вокальной эротикой.

Пауза.

– Прости, чем?

– Голосом. Воздухом. Тем, что ты всегда тратишь на «Извините» и «Я просто бухгалтер». Сегодня ты будешь кашлять.

– Что?

– Кашлять, – чётко повторила Кляпа. – Но не от пыли. Не от злости. А от желания. От лёгкой, многообещающей томности. Чтобы каждый вдох говорил: «Я – дразнящая загадка с небольшим першением». Мы поставим голос, Валентина. Мы поставим дыхание. И если повезёт – кого—нибудь поставим на колени.

Валя медленно встала, пошаркала в ванную и, не включая свет, завернулась в полотенце. Постояла немного, глядя на себя в зеркало. Лицо было такое же, как вчера: усталое, замятое, с тем выражением, когда вроде бы и жива, но как будто уже давно не участвует в происходящем.

– Начинаем, – сказала Кляпа. – Представь: ты входишь в комнату. Вокруг мужчины. Ты молчишь. Ты не улыбаешься. Ты не подмигиваешь. Ты просто кашляешь. Один раз. Мягко. Не как человек, у которого аллергия на весну, а как женщина, которая… м-м-м… интригует своей недоступной дыхательной системой.

Валя сделала вдох. Попробовала выдать нечто между «кхм» и «м-м-м», но получилось «ЫЫКХ».

Зеркало покрылось испариной. Полотенце соскользнуло с плеч. Валя закашлялась по—настоящему. Кляпа молчала, возможно, пересчитывала нейроны.

– Ты уверена, что это соблазнение? – прошептала Валя, поднимая полотенце.

– Это заготовка. Упаковка. Сырой материал. Дальше мы всё отшлифуем. Ты как… трахеальный джаз. Пока без ритма. Но с потенциалом.

Она попыталась ещё. Теперь – с придыханием. Получилось так, будто она застряла между зевком и попыткой позвать маму. Откуда—то из—за стены раздался звук: глухой, как удар тапка о стену. Через десять секунд – звонок в дверь.

Валя, обмотавшись полотенцем сильнее, выглянула в глазок. За дверью стояла соседка. В халате, с пузырьком сиропа от кашля и выражением лица, в котором смешались забота, ирония и завуалированное подозрение.

– Девочка, – начала она, – ты, похоже, серьёзно простудилась. Сухой кашель, и такой надрывный… Я тут принесла сироп, хороший, импортный. Попей. А то, не дай Бог, бронхит или воспаление пойдёт.

Валя не открыла. Просто сползла по двери на пол.

– Ну, – сказала Кляпа, – по крайней мере, у нас уже есть одна реакция. Технично? Нет. Эффектно? Более чем.

Днём они пошли в кафе. Кляпа настояла – нужно протестировать технику на открытом пространстве, среди людей, с шумом, запахами и живыми реакциями. Валя выбрала столик у окна, заказала чай с лимоном и села, глядя в меню, как будто пыталась вычитать оттуда смысл жизни.

– Готова? – шептала Кляпа. – Глубокий вдох. Спокойствие. Ты – чих, превращённый в искусство. Не забывай про глаза. И не забывай про шею. Лёгкий наклон, как будто ты не кашляешь, а передаёшь миру флюид.

Валя напряглась. Вдохнула. Кашлянула.

Мимо проходил официант с подносом. Он резко обернулся, сбросил посуду, подскочил к ней и начал хватать за талию.

– Она подавилась! – крикнул он в панике. – Уберите стакан! Где салфетки?!

– Я не… – попыталась сказать Валя.

Он обнял её сзади, сжал ребра, и чай вылетел из носа. За соседним столиком кто—то ахнул. В зале повисла тишина.

– Всё хорошо! – прокричал официант, продолжая трясти Валю. – Она снова дышит! Она живёт!

Кто—то зааплодировал. Кто—то снял на телефон. Валя сидела, вся в апельсиновом соке, с оторванной серёжкой и лицом человека, которому только что предложили публичное крещение.

– Запиши, – сказала Кляпа, – ты первая женщина в истории человечества, которую спасли от кокетства, приняв за жертву шаурмы. Соблазн через удушье требует доработки.

Валя не ответила. Просто взяла салфетку и начала вытираться. Лицо, руки, самооценку.

Потом встала, оставив деньги на столе. И пошла домой. Не плача. Не смеясь. Просто шла, как идут после экзамена, когда точно знаешь – пересдача неизбежна. Но, возможно, уже и не страшна. Потому что хуже некуда. Или, наоборот, – именно отсюда всё и начинается.

– Ну всё, хватит. Ты – проблема интерфейса, – сказала Кляпа с видом айтишника, настраивающего роутер при помощи шаманства. – Грусть цвета архивного документа. Серый файл без расширения. Даже вирусы тебя стороной обходят, боятся заразиться обыденностью.

– Я комфортная, – попыталась возразить Валя. – Это костюм безопасности. Универсальная броня приличия. Серая, неприметная, как окошко погашения ипотеки в «Сбербанке Онлайн».

– Это не броня, это тряпка от пыли! – рявкнула Кляпа. – У тебя причёска в форме налогового предупреждения. Макияж «прощай, мечта». Ты не выглядишь скромно. Ты выглядишь как человек, который воздерживается от жизни!