"Фантастика 2025-96". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
Труднее всего было первую неделю. Потом то ли организм привык, то ли усталость настолько притупила восприятие, что все сложности воспринимались как данность. В чем-то стало заметно сложнее – Александр несколько раз ловил себя на том, что спит прямо на мостике, обливаемый холодной океанской водой и с открытыми глазами. Вдобавок опрометчиво запущенную сразу машину пришлось остановить – топлива на борту оставалось не так много, и его берегли на крайний случай. Шли под парусами, кроме того, Александра никто не мог толком подменить.
С другой стороны, и опыта набрались, и к трудностям притерпелись. Многое стало получаться заметно проще, чем раньше. «Миранда» упорно рвалась сквозь бурю, и, стоило признать, детище британских корабелов показало себя настоящим бойцом. Шлюп мотало, словно щенок тряпичную куклу, но каждый раз, когда волны, казалось, готовы были положить его на борт, он выправлялся и вновь шел вперед.
А еще выяснилось, что океан здесь не только штормовой, но и обманчивый. Дождь не прекращался
Весь переход занял четыре недели, и как Верховцеву хватило сил и нервов, чтоб его выдержать, не сказал бы ни Бог, ни дьявол. Еще и быстро прошли [117] … И вдобавок ухитрились совершить маленький подвиг.
На исходе третьей недели вахтенные заметили терпящее бедствие судно, о чем немедленно доложили капитану. Вначале Александр решил, что это кто-то из его эскадры – к тому времени русские корабли давно потеряли друг друга из виду. Однако при внимательном рассмотрении, благо сегодня бог погоды даровал им неплохую видимость, очень быстро стало понятно – к русским эта посудина отношения не имеет. Корабль явно торговый, довольно большой и шансов на выживание не имеющий – на нем попросту не оставалось ни одной мачты. В такой ситуации, лишенный хода и управления, корабль был обречен разбиться о скалы. Вопрос стоял не «погибнет или не погибнет», а когда и где это произойдет. Судя по всему, как раз где-то неподалеку, и наверняка очень скоро.
117
Обычно морякам требовалось на это от трех до семи недель. Некоторые, при особой удаче, справлялись за две недели, а некоторым требовалось больше трех месяцев.
К тому моменту дела у «Миранды» обстояли не очень. Такелажу изрядно досталось, грот-мачта дала трещину. С другой стороны, корпус шлюпа испытание выдержал с честью. Да и, откровенно говоря, потеря мачты была ожидаема. Как говорили опытные капитаны, иной раз все сносило. Получается, ныне погода и не особенно паршивая. И перед Верховцевым во весь рост стал извечный русский вопрос: «Что делать?» [118]
С одной стороны, пытаться кого-то вытащить в такой ситуации – огромный риск. С другой, бросать людей на верную смерть как-то не по-русски. Если бы работала машина, конечно, все б намного упростилось, но из-за скудности запаса топлива она была остановлена. Раскочегаривать ее – это ж несколько часов как минимум. И посоветоваться-то не с кем! Он – капитан, первый после Бога. На нем вся власть. Но и ответственность тоже вся, без скидок. Александр некоторое время смотрел на медленно сносимый к скалам чужой корабль, а потом с силой, до хруста сжал кулаки и скомандовал:
118
Знаменитый роман Чернышевского к тому времени уже вышел в журнале «Современник» и, как любое скандальное произведение, был весьма популярен, особенно среди молодежи. Но и без этого данный вопрос является вечным и интернациональным.
– К повороту!
Подвести корабль к борту другого, так, чтобы не протаранить его, а мягко и плавно, как пушинку, совсем не легкое занятие даже в тихую погоду. А уж когда вокруг бушует, завывая, словно тысяча дьяволов, шторм, манёвр и вовсе превращается в цирковой трюк. Пару-тройку месяцев назад Верховцев с этим не справился бы, сейчас же все получилось будто между делом. Опыт не пропьешь. Ловко подошел, за борт полетели толстые пеньковые кранцы [119] , и в считанные секунды корабли были пришвартованы друг к другу.
119
Прокладка между судном и пристанью (либо между судами), служащая для амортизации ударов и защиты борта, предотвращающая его повреждение при швартовке.
На борту терпящего бедствие судна, очевидно, не обольщались по поводу своей участи. Да и куда деваться? В шторм судьба лишенного мачт корабля незавидна, а рядом со скалами еще и коротка. Поэтому его даже не пытались спасти – «Миранда» вдвое меньше, и вытащить обреченное судно не сможет. А попытается – нырнет следом за ним, как поплавок за щукой. Поэтому с высокого борта «купца» на палубу шлюпа полетели какие-то вещи, а затем начали спускаться и сами люди.
Их было довольно много, человек пятьдесят. Судя по тому, что не только мужчины, но и женщины с детьми, да и одежда многих выглядела солиднее, чем положено обычным морякам, этот идиот, отправляясь по самому опасному на планете маршруту, еще и пассажиров
взял! Но Александру было сейчас не до обсуждения умственной деятельности неизвестного капитана. Его куда сильнее беспокоило, что корабли достаточно быстро сносило в сторону берега. А потому, как только переброска пассажиров была закончена, концы [120] обрубили, и «Миранда», меняя галсы, начала быстро удаляться от обреченного судна. Надо признать, оно выполнило свой долг до конца, продержавшись до прихода помощи, но для его спасения уже ничего нельзя было сделать.120
На флоте – любая веревка или трос.
Спасенных препроводили в трюм, а Верховцев опять вынужден был с головой уйти в работу. Шторм, будто жалея, что упустил жертв, завыл с удвоенной силой, и теперь бороться за свою жизнь пришлось уже «Миранде». Но военный корабль, ладный и крепкий, заметно превосходил неуклюжую торговую посудину, да и многочисленный, опытный экипаж свое дело знал. Они прорвались, хотя скольких усилий это стоило – не сказал бы, наверное, даже сам Верховцев.
В общем, про случайных пассажиров Александр вспомнил только спустя почти сутки, когда, еле держась на ногах, спустился в свою каюту. Шторм вроде бы стихал, во всяком случае, ослаб. Стало быть, хотя бы пару часов можно поспать – помощник справится. Он из своих, русских, помор, в море ходил не раз, командовал собственным кочем [121] , пока не отняли того за долги. В этом походе уже не раз командовал трофейными кораблями при перегоне. И на мостике Александра подменял, уже здесь, когда выпадали относительно спокойные моменты. Справится. А спать хоть немного все равно нужно. Александр посмотрел в зеркало на свое почерневшее от усталости лицо. Нужно! Кому будет лучше от того, что он упадет в самый важный момент? Вот то-то!
121
Русское морское парусно-гребное судно поморов и сибирских промышленников. Деревянное, однопалубное, промысловое, использовавшееся в XI–XIX веках.
Именно этот момент и выбрал корабельный врач, чтобы прибыть под замутненные от усталости и в предвкушении скорого отдыха очи командира и доложить: среди попавших к ним на борт пассажиров шестеро имеют травмы, полученные как на своем корабле, так и в процессе их пересадки на «Миранду». А также поставить его в известность, что двое, скорее всего, не доживут до следующего утра. И на едва разбираемый сквозь смачный зевок вопрос Александра, с кем их свела судьба, выдал очень простой ответ: с англичанами.
Вот тут с капитана сон и слетел. Вражеский корабль, да еще и спасти с него людей… Впрочем, он тут же успокоился. Кого здесь еще ждать, спрашивается? Не так много стран имеют собственные корабли. Еще меньше тех, у кого найдутся моряки, готовые ходить в столь дальние и опасные походы. А среди тех, кто есть, британцы, как ни крути, самые многочисленные. Так что ситуация получилась вполне предсказуемая. Плюс корабль не военный… Немного подумав, он приказал выставить при незваных гостях охрану, получил чуть обиженным тоном ответ в стиле «уже сделано, потому как сами не дураки» и успокоился.
Собственно, к этому вопросу он вернулся, лишь когда сбылась древняя истина – всему на свете приходит конец. Так и здесь. Кажущийся бесконечным шторм начал стихать, а направление ветра постепенно меняться. Русский корабль миновал, наконец, мыс Горн, вырвался он и из объятий «ревущих сороковых» [122] и теперь шел на север, тяжело раскачиваясь на все еще высоких и крутых волнах. Но это была уже так, их бледная тень былого величия. Теперь предстояло найти место, где можно привести шлюп в порядок и дать людям отдых после трудного перехода.
122
Океаническое пространство между 40° и 50° южной широты, где дуют сильные и устойчивые западные ветры, вызывающие частые штормы.
«Миранда» шла в гордом одиночестве, но это было вполне предсказуемо. Удержаться в такой переход, да еще и при отвратительной видимости вместе – задача чрезмерно сложная. Честно говоря, никто ее перед моряками изначально не ставил. Место встречи было назначено заранее, и теперь предстоял относительно короткий переход. Если, конечно, ничего не случится.
Именно тогда Александр вспомнил наконец про британцев. Точнее, помнил-то он о них постоянно – среди спасенных было не менее десятка детей, и как только шторм спал, удержать вездесущих мальчишек в трюме стало попросту невозможно. Точнее, можно было бы их запереть, но русские – народ добродушный. Взрослых еще ограничивали так, на всякий случай, а вот детей к ним принудительно отправляли только на ночь. Днем же они периодически мелькали в самых разных местах корабля, и один даже ухитрился вывалиться за борт. По счастью, его полет продолжался доли секунды, а потом могучая рука боцмана ухватила его за шиворот, вернула на палубу и врезала подзатыльник.