"Фантастика 2025-96". Компиляция. Книги 1-24

Ответ французов был прост, логичен и предсказуем – положить руль влево и начать поворот, не давая охватить «голову» колонны. Однако манёвр чуть-чуть запоздал, и к тому же был выбран последовательный вариант, менее рискованный с точки зрения опасности столкновения, но и более медленный. К тому времени «Миранда», используя преимущество в скорости, даваемое паровой машиной, все же успела пересечь курс вражеского флагмана. Залп шлюпа, практически в упор – и, с задержкой в секунды, не более, почти одновременно удар из всех орудий левого борта русской эскадры.

Опередив французов с манёвром, русские сразу поставили их в невыгодное положение. Даже тем хотя бы, что инициатива теперь исходила от русской эскадры, а противник оказался в роли обороняющегося, к чему был совершенно не готов. И результат получился закономерным.

Головной фрегат получил несколько ядер в носовую оконечность, что было не смертельно, но все же неприятно. А в следующий момент, встав с ним борт в борт, дали залп «Эвридика» и «Адмирал Бойль». Французы ответили, но, учитывая количество ядер, которые за секунды до их залпа ударили в их корабль, получилось так себе. Хотя бы потому, что батарейная палуба изрядно пострадала, потери были велики, а руль превратился в груду обломков. Из-за последнего теряющий управление фрегат начало медленно, но притом неуклонно разворачивать, и это ставило на эффективном продолжении боя с его стороны жирный крест.

Но если он хотя бы успел ответить, то идущий следом мателот, только-только начавший поворачивать, оказался просто отменной мишенью сразу для двух русских кораблей. Каждый из них в отдельности был слабей француза, да и вместе, что греха таить, они не производили впечатления ультимативной силы, но, когда практически все ядра бьют в узкий сектор носовой части правого борта, там всё превращается в руины. И ответить на это практически нечем. А в следующий момент ситуация и вовсе вышла из-под контроля, причем у всех и сразу.

Сафин все же не был настоящим капитаном. Во всяком случае, пока. Ему недоставало всего – возраста, опыта, образования, да и происхождение он имел, как порой брезгливо выражались великосветские снобы, сиволапое. Там, где Верховцев, тоже молодой, брал именно образованием, происхождением и немного раздутой, но заслуженной репутацией удачливого командира, Мустафе хвастаться было нечем. Но зато, подобно многим из тех, кого на мостик подняли храбрость и верная сабля, он был готов всем и каждому доказывать, что это не случайность. А еще он обладал воистину звериным чутьем на драку, зная, когда надо бежать, а когда, наплевав на все, лезть грудью на ножи. И помнил слова командира о том, что может действовать по своему усмотрению. Именно этим он и занялся.

Вначале французы не поняли даже, с чего это удачно отстрелявшийся фрегат начал валиться влево. И первой их реакцией было то, что корабль по какой-то причине не может управляться. Это был логичный и правильный ход мыслей – первое, что вбивается в голову офицеру, это необходимость держаться в кильватере впередиидущего корабля. Ибо только командующий эскадрой может принимать решения и, видя картину боя, осознавать необходимость тех или иных манёвров. Развал строя – да за это, случалось, и адмиралов вешали!

И всё так, но вот рассчитано подобное на «правильный» бой с таким же «правильным» соперником. А когда перед тобой фактически пиратская эскадра, наставления можно скручивать в трубочку и запихивать во всем известное место. Хотя бы потому даже, что специфика действий таких эскадр предполагает максимальную самостоятельность их капитанов. И когда французы поняли, что замыкающий строй фрегат вышел из него намеренно, было уже поздно.

Завершив поворот, «Соловки» оказались аккурат перед уже получившим повреждения фрегатом, и расстояния как раз хватило, чтобы довернуть, заняв позицию напротив уже поврежденной оконечности француза. Там сообразили, что что-то пошло не так, однако неловкая попытка сменить курс и встать к русским бортом успехом не увенчалась. Им просто не хватило времени, а потом взревели русские пушки, и, благо дистанция уже сократилась если не до пистолетного, то уж точно до ружейного выстрела, промахнуться было сложно.

Тактика русского флота предусматривала ведение огня по корпусу вражеского корабля. В принципе, этим артиллеристы «Соловков» и занялись. А учитывая, что разворачивающийся и набравший ветра в паруса корабль шел с заметным креном, прицел был взят достаточно низко. Ядра пошли кучно – и в результате француз заработал множество пробоин на уровне и чуть выше ватерлинии. Причем расстояние между ними было столь несущественно, что их можно было, в принципе, считать за одну большую дыру, в которую тут же с восторгом ринулась соленая океанская водичка.

В принципе, для построенного из дерева парусника даже крупная пробоина еще далеко не приговор. Корабельные плотники были мастерами своего дела, само дерево тонет плохо, а потому заделать повреждение время есть. Другой вопрос, что для этого необходимо выйти из боя. Французский капитан тут же переложил руль влево до упора, тем самым одновременно уходя от русских и, за счет образующегося крена, поднимая искореженную часть корпуса над водой. Правда, тем самым он сбил прицел своим изготовившимся к бою артиллеристам. Нет, те исправно дали залп, и был он куда мощнее, чем у русских, вот только из-за того, что стволы орудий оказались задраны вверх, ядра смогли нанести лишь незначительные повреждения парусам «Соловков».

Идущий третьим в строю французский корабль вначале дисциплинированно начал поворот за головным мателотом, но тут же сообразил, что тот просто выходит из боя, и поправил курс. А потом, к собственному удивлению, обнаружил, что русский фрегат вовсе не собирается разрывать дистанцию. На встречных курсах корабли сближались с пугающей быстротой, и прежде, чем французы хоть что-то сумели предпринять, русский фрегат ударил носом своего французского визави.

От удара на французском корабле многие попадали с ног, столь мощным и внезапным получилось сотрясение. Увлекаемый инерцией, русский фрегат потащился вдоль его борта, а поскольку вывесить кранцы никто не озаботился, то над океаном разнесся жуткий скрип и поднялось облако сдираемой трением краски. Полетели в море выломанные чудовищной массой крышки орудийных портов. Снизу заорали – кого-то придавило сорванной ударом пушкой. А затем случилось то, чего никто не ожидал от русских – взлетели кошки, намертво связывая между собой корабли, и на борт совершенно не готового к такому повороту француза ринулись абордажники.

Французский корабль был заметно крупнее и нес больше людей, вдобавок его борт оказался выше, чем у «Соловков», что весьма мешало. Зато русские пролили семь потов на тренировках по владению оружием и взятию на абордаж чужих кораблей. В том числе и с высоким бортом. А пот, как известно, сберегает кровь. В считанные секунды на борт француза буквально взлетели десятки человек, и закипела рукопашная схватка.

В бой Сафин бросил практически всех – он хорошо понимал, что если проиграет, уйти все равно не получится. Остались лишь трое. Вооруженные пистолетами, они расположились в крюйт-камере [129] , готовые в случае нужды взорвать оба корабля. Мустафа логично рассудил, что с одним человеком случиться может всякое, а вот трое и друг дружку подстрахуют, и, если что, хоть у одного хватит духу выполнить приказ. Хотя бы и ценой собственной жизни.

129

Помещение на военном корабле, предназначенное для хранения пороха (как бочек с порохом, так и готовых к стрельбе пороховых зарядов), сигнальных ракет и ружейных патронов. Располагалось, как правило, в носу или корме корабля ниже ватерлинии.

Бой на борту корабля мало похож на классическое сражение. Здесь нет строя, нет укрытий, да и противник вот он, рядом, на расстоянии вытянутой руки. Скорее, это чем-то напоминает схватку во время штурма замка, где места мало, зато куча переходов, лестниц и прочих неприятностей. Наверное, предкам и русских, и французов не раз приходилось участвовать в чем-то подобном. Их потомки, впрочем, тоже были не лыком шиты, и взятый на абордаж корабль мгновенно охватила грандиозная резня. Лучше подготовленные и вовсю пользующиеся моментом внезапности, русские имели в этом какое-никакое, но преимущество, однако и французы были не трусы, да и не новички в драке. Лязг железа, разноголосые вопли, грохот выстрелов и много крови мгновенно создали неповторимую картину апокалипсиса. И результат боя висел на волоске.