"Фантастика 2025-99". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Поводов для осмотрительности хватало.
Шаровое скопление Триаконта-Дипластерия не напрасно носило столь замысловатое имя, выдуманное астронимической (от слова «астроним») комиссией Корпуса Астронавтов в меру владения членами комиссии древнегреческим языком. Этнических греков в комиссии не состояло вовсе, поправить некому, а вот энтузиастов с нездоровой фантазией было хоть отбавляй. В переводе это означало что-то вроде «тридцать два светила», что исчерпывающе характеризовало особенности данного галактического объекта. К тому же он был рукотворным, хотя многочисленные манипуляторы экзоскелетов астрархов считать руками можно было с громадной натяжкой. С тем же успехом они сошли бы и за ноги, и за любой вообразимый монтажный инструмент начиная с отвертки и заканчивая лазером
Итак, это было не просто шаровое скопление, то есть средоточие разрозненных солнц, волей космогонической эволюции сгрудившихся в одном уголке мироздания чуть теснее обычного и более ничем не связанных. Это была вселенская головоломка, в которой все тридцать две звезды и все шестьдесят четыре планеты находились во всеохватном гравитационном взаимодействии.
Сами астрархи называли скопление просто, без изысков: Восемью Восемь.
Насколько Кратову было известно, в обитаемой Галактике многие воспринимали сей феномен как своеобразное проявление специфического чувства юмора астрархов. То, что у астрархов есть юмор, сомнения не вызывало.
Высказывалась также гипотеза, что шаровое скопление со столь противоестественной метрикой у всякого, даже удаленнейшего наблюдателя не оставило бы сомнений в своей искусственной природе и послужило бы неоспоримым доказательством существования чужого разума.
То же человечество столетиями пыталось разрешить мучительный конфликт между законами эволюции и парадоксом Ферми, зловещим безмолвием космоса, когда в обозримой части Галактики не наблюдалось никаких следов разумной деятельности, а поиски информационно насыщенных сигналов не приводили ровным счетом ни к чему, хотя вокруг должна была бы кипеть бурная и разнообразная жизнь, в том числе и разумная. Ученые и философы изобретали самые мрачные объяснения, от уникальности жизни на Земле до малоутешительной «гипотезы зоопарка», устроенного из нашего мира чрезвычайно высокоразвитыми и потому недоступными наблюдению цивилизациями.
Пока в конце XXI века, вскоре после экономической революции Роберта Локкена с его Общественными Соглашениями, загадка не разрешилась самым естественным и наглядным образом.
Энрико Ферми в свое время горько иронизировал: «Ну, и где они в таком случае?» Спустя сто с небольшим лет во дворец Корсини, где располагалась Национальная академия наук Итальянской республики, вошел молодой человек весьма привлекательной и располагающей наружности, в сером костюме с застежками под горло, коротко стриженный, слегка небритый по непреходящей моде этих мест, и объявил, жизнерадостно улыбаясь: «Неугасаемый Универсум виавов имеет честь сообщить высокому собранию, что мы здесь».
Возможно, своей выдумкой с шаровым скоплением астрархи решили облегчить жизнь и выбор пути развития исследователям из молодых цивилизаций-аутсайдеров, подать им сигнал открытым текстом: «Эй, ребятки! Вы не одни! Так что давайте без глупостей…» Ожидалось, что на одном шаровом скоплении дело не застопорится, и даже ходили слухи о каких-то совершенно уже фантастических проектах в непосредственной близости к Ядру, а в особенности по ту его сторону.
Задать вопрос самим астрархам никому в голову почему-то не приходило. И на сей счет также строились захватывающие гипотезы: заговор умолчания… ментальное блокирование… Чем удаленнее автор гипотезы был от астрархов и внеземных инициатив, тем более он усердствовал в теориях
заговора.Кратов, которому спросить по меньшей мере одного астрарха прямо в лоб никаких трудов не стоило, принимал факт существования шарового скопления Триаконта-Дипластерия как данность. Хотя был бы не против, чтобы Лунный Ткач несколько упростил ему дорогу к цели.
Экипаж «Тавискарона» также был не в восторге от конечного пункта своего затянувшегося странствия.
В кают-компании собрались все, кроме вахтенных навигаторов. Даже Мурашов вылез из своей берлоги и теперь стоял перед экраном видеала, скрестивши руки на груди на манер полководца перед сражением. Хотя сражаться предстояло вовсе не ему. Экран занимал четверть стены и демонстрировал сильно увеличенную картину шарового скопления Триаконта-Дипластерия в цвете и объеме. Зрелище было впечатляющее. К тому же оно неплохо передавало всю сложность проникновения внутрь этого клубка звезд.
– Я человек нерелигиозный, – сказал Феликс Грин. – Но то, что конфигурация светил сильно смахивает на Куб Метатрона, мне совсем не нравится.
– Что такое Куб Метатрона? – насторожился Мадон.
– А вот что, – с готовностью ответил Грин и, вооружившись «призрачным пером», принялся рисовать прямо в воздухе сложную фигуру из кругов и линий.
– Совсем непохоже, – критически заметил Белоцветов. – Метатрон – это что-то из физики высоких частиц?
– Это имя одного из самых могущественных ангелов, приближенного к Создателю, – пояснил Грин. – И, если честно, все эти потусторонние аллюзии меня настораживают.
– Чем только не забита твоя голова! – проворчал Мадон.
– Я скажу, чем она забита, – отозвался Грин. – И не только моя, но и голова мастера, а также та часть тела, которой Брандт принимает пищу, куда помещает новую порцию детской радужной жвачки и которой не производит никаких членораздельных звуков. Впрочем, насчет Брандта – это лишь предположение. Мы выстраиваем маршрут, который позволит «Тавискарону» преодолеть гравитационный прибой на границах скопления и финишировать в нужной точке пространства. Надеюсь, никому не нужно объяснять, что двигаться мы будем способом «штопальной иглы»?
– Нет, – быстро сказал Белоцветов.
– Но стоило бы объяснить, что это за способ, – добавил Мадон.
– Жила-была штопальная игла, – ухмыляясь, продекламировал Белоцветов. – Она так высоко задирала свой острый носик, словно была по крайней мере тонкой швейной иголкой… [108]
– На самом деле со штопкой в классическом понимании термина сходства мало, – сказал Феликс Грин. – Смысл в том, что мы будем продвигаться к цели, уходя в экзометрию на очень короткое время и тут же возвращаясь в субсвет. Это делается…
108
Ганс Христиан Андерсен, «Штопальная игла».
– …для экономии времени, – сказал Мадон. – Иначе мы вынуждены будем тащиться от звезды к звезде черепашьим шагом целую вечность.
– Верно, – сказал Грин. – И всякий раз, выходя в субсвет, мы будем осматриваться и проводить коррекцию траектории.
– И заодно, экономя время, будем тратить энергию, – сказал Белоцветов без особого энтузиазма.
– Энергия здесь, ввиду такого количества светил, не проблема, – сказал Мадон. – Важно не хлопать ушами и в запале не нырнуть в экзометрию с истощенными ресурсами. Тогда мы не сможем вскрыть казуальный портал.
– И придется тащиться до ближайшего штатного портала, – кивнул Белоцветов.
Феликс Грин что-то прикинул в уме и сообщил:
– Маккорна либо Посох Святого Патрика. И уже оттуда все начинать сызнова. Или, что более вероятно, Темное Царство. Иными словами, – объявил он радостно, – та редкостная ситуация, когда и вам не доведется бездельничать, как вы обычно привыкли.
Белоцветов засмеялся, а Мадон сердито буркнул:
– А еще кое-кто вынужден будет прекратить пересказ бородатого звездоходского фольклора и выстроить наконец пристойную программу для финиша. Экономичную и линейную.