"Фантастика 2923-134". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Конечно, заметки о будущем хранились в доме, в ящике стола, ну, и в гараже Анатольича тоже. Я набирал историю будущего вечерами, печатая на портативной машинке сразу на двух листах писчей бумаги через копирку. Машинка была та самая, еще из моего вояжа в Минск. Пятикилограммовая "Москва", из чемоданчика. Работать над этим в редакции? Увольте! А ну, как кто-то из наших трех граций — Ариночка там, Аленушка или Фаечка — сунет свой прехорошенький носик в мои бумаги, ужаснется и сдаст либо в психиатрическую клинику в связи с шизофренией, либо — в КГБ, по поводу антисоветчины?
Я думал в случае
— Так что, — проговорил охранник одного из этих самых власть предержащих. — Петру Мироновичу, стало быть, отдадите? А почему именно ему?
— Насколько я могу судить, только у Машерова и, может быть, еще у Романова есть шансы.
— Шансы на что?
— На более-менее светлое будущее для нас всех. По крайней мере — не такое темное, как мне представляется.
— Всё, всё, мы тут наговорили с вами уже на несколько статей.
— Или на психушку, м?
— Мгм, или на психушку, — согласился Сазонкин. — Дайте мне хоть что-то, что я мог бы отвезти Петру Мироновичу в качестве доказательства. Тогда мы сможем организовать вам встречу.
Я задумался. Это должно быть что-то близкое хронологически, но при этом — довольно значимое, чтобы Сазонкин мог получить информацию. Ничего из экономической жизни или политической обстановки в СССР в голову не приходило. Что вообще происходило в СССР весной 1980 года? А если — не в СССР?
В голову стукнулось воспоминание о прочитанной когда-то статье, и я вздрогнул. Это было довольно цинично, можно сказать даже — аморально. Но ничего с этим я поделать не мог, никак повлиять — уж точно... Сходив за листком и ручкой, я написал наискосок: "1 рота Выборгской мотострелковой бригады попадет в засаду в провинции Кунар, недалеко от Асадабада, в ущелье Печдара". Я не помнил ни номер бригады, ни командиров, но дебильная суперспособность запоминать диковинные названия выручила меня и сейчас.
— Вот, возьмите. Это кое-что, связанное с Афганистаном. Там уже развернулись боевые действия, насколько я знаю... Противники Революционного совета начали атаковать наших военных, — я сложил листок треугольником и подписал его. — Откроете 11 мая или на пару дней позже. Я не знаю, у кого вы уточните эту информацию — может, у Громова, он вроде сейчас там, какой-то дивизией командует...
Борис Громов возглавлял 40-ю армию как раз во время вывода войск из Афганистана, я поэтому его помнил. О нем с уважением отзывались те воины-интернационалисты, с которыми мне доводилось общаться в будущем.
— Мистификация какая-то, — Сазонкин взял бумажный треугольник и сунул себе в нагрудный карман. — До 11 мая не так и долго ждать осталось. Разберемся.
А потом выглянул в окно и громко сказал:
— Отбой, хлопцы.
Один он был, как же...
"Козлик" я оставил около редакции. Я, конечно,
идеалист и бессребреник, но палить личное горючее, когда можно ангажировать Анатольича на "каблуке" — это надо быть идиотом. Мы забрали Эллочку Громову (чертовы совпадения) от птицефабрики и двинули в сторону рыбхоза.Девочка была полненькая, очень серьезная, аккуратная. В штанах горчичного цвета, с карманами и широкими резинками на лодыжках. Наш человек! А вот кроссовки по нынешней погоде — это полная дурь!
— "Ботасы", настоящие? — Сивоконь тоже обратил внимание на обувь девушки.
— Папа привез, из Чехословакии!
Ну, раз из Чехословакии, то, конечно, нужно носить не снимая, и плевать на погоду. А то мало ли — подружки не увидят! Но в легкомыслии ее обвинить было сложно — по приезду в рыбхоз она взялась за дело круто. На проходной Эллочка заявила, что из ветстанции, и вот с ней пресса приехала — освещать работу ветеринаров. Поэтому — обеспечьте, будьте добры, доступ к прудам с рыбой. Ее напор и мое удостоверение журналиста сыграли в нашу пользу.
Хмурый дядечка с испитым лицом позвонил куда-то в административное здание, оттуда выбежала начальственного вида тётенька, на ходу застегивающая пальто, и принялась суетиться вокруг нас. Возникало стойкое впечатление — пускать нас на территорию ей было не с руки.
— Что ж, — сказал я. — Так и напишем — администрация рыбхоза препятствовала освещению в районной газете трудовых успехов молодых специалистов из нашего, между прочим, Дубровицкого ветеринарного техникума! Гражданочка, а как вас по имени-отчеству?
И навел на нее объектив и щелкнул.
— Ой, — сказала начальственная гражданочка. — Давайте, может, как-то договоримся?
— Давайте договоримся, — легко согласилась Эллочка. — Мы идем к прудам, вы вылавливаете нам карпа, мы его обследуем и отпускаем.
— Ну отчего же его сразу нужно отпускать? Может быть, мы вам его с собой дадим? Даже не одного можем дать, а вы напишете про то, какое мы содействие оказываем в этой, как его... — тетенька мучительно подбирала слова.
— В адаптации молодых специалистов к особенностям работы на местных предприятиях народного хозяйства, — подсказал я.
— Точно! — обрадовалась начальница. — А меня Зинаида Аркадьевна зовут.
— Очень приятно! Так пройдем к прудам?
— Да-да, я сейчас Генку кликну, он вам рыбу достанет. Генка-а-а-а-а!!!
Потом я и вправду снимал Эллочку на мостках над черной водой, откуда такой же пропитый, как и сторож на проходной, Генка доставал карпов огромным сачком. Вот она бросает корм , вот — берет рыбёху за жабры, вот ковыряется там и сям спичкой с ваткой и кладет образцы в пробирки, вот — выпускает обратно на волю.
— Но рыбу-то вы возьмите? — настаивала Зинаида Аркадьевна. — Штуки три. Для тщательного исследования.
— Ну, разве что для исследования, — засомневалась Эллочка. — Внутренние органы я не проверяла...
Целых три рыбины для вечно голодных студентов — это серьезное подспорье! В общем — взяла.
— А как ваша должность звучит-то? Мне ведь в статье нужно будет поблагодарить за сотрудничество и неоценимую помощь?
В нынешнее время упоминание в прессе — это не хухры-мухры. Могли и премию выписать!