Фантазер

Нсколько недль Моккъ избгалъ показываться въ приход. Не общалъ ли онъ еще пасторш булочную, и что онъ теперь ей скажетъ?

Фундаментъ стоялъ, и все было распланировано, но дома все-таки не было. Опять начались сплетни, будто Моккъ затрудняется довести до конца постройку для булочной. Зашло такъ далеко, что придворный булочникъ фохта сталъ снова пить. Онъ чувствовалъ себя спокойне, булочная не будетъ готова въ какую-нибудь недлю, у него есть еще время погулять. Пастору донесли о томъ, какъ этотъ человкъ опустился, и онъ собственной особой явился къ нему; однако, и это, повидимому, не помогло, такъ твердо булочникъ чувствовалъ почву подъ ногами.

И, въ самомъ дл, пастору, этому работнику на нив Господней, много было дла; несмотря на то, что онъ не щадилъ себя, работы скоплялось все больше и больше. Вотъ теперь пришлось устранить еще одного помощника самаго усерднаго изъ всхъ, Еноха. Нсколько дней спустя посл приключенія съ нимъ, Левіанъ снова пришелъ и выказалъ сильное желаніе снова занять прежнее мсто.

"Теперь, я полагаю, господинъ пасторъ, вы видите, что никто не способенъ быть лучшимъ помощникомъ, чмъ я."

"Тебя подозрваютъ въ томъ, что ты поджогъ тогда лсъ."

"Это все лгутъ разные плуты и мошенники", возразилъ Левіанъ.

"Пусть такъ. Ты все равно не будешь помощникомъ."

"Кто же будетъ имъ на этотъ разъ?

"Никто. Я обойдусь безъ помощника."

Такъ силенъ и твердъ и справедливъ былъ пасторъ во всхъ отношеніяхъ. А теперь у него было особенное основаніе безпощадно относиться къ себ: вчная нужда въ дом и неудачи на служб могли совершенно деморализовать и ослабить его, временами онъ допускалъ себя до такихъ преступныхъ мыслей! Не заключить ли ему, напримръ, миръ съ Левіаномъ, который со своей стороны докажетъ ему такъ или иначе свою благодарность? Дале: Моккъ изъ Росенгорда предложилъ ему свою помощь на случай чьей-нибудь нужды въ приход; хорошо; но разв онъ самъ не бдне всхъ; отчего же ему не обратиться къ Мокку на помощью для одной бдной семьи и не взять этой поддержки для себя? Тогда и башмаки явились бы у жены. Да ему и самому кое-что нужно: нсколько книгъ кое-какой философіи; вдь онъ изсыхаетъ, вертясь, какъ блка въ колес, и ни на шагъ не развивается. А тутъ еще тотъ фанфаронъ Роландсенъ внушилъ, видите ли, жен, что это люди сдлали Бога тмъ, что онъ есть. Онъ при случа еще вмшается въ это дло и заткнетъ ротъ, кому слдуетъ.

Наконецъ явился Моккъ. И явился такимъ же, какъ всегда: важнымъ и величественнымъ; дочь его Элиза была съ нимъ. Изъ вжливости онъ немедленно навстилъ пастора, какъ бы для того, что бы никто не подумалъ, что онъ уклоняется отъ своего общанія. Пасторша спросила о булочной. Моккъ объяснилъ, что ему не было никакой возможности торопиться съ постройкой: булочная все равно не можетъ быть пущена въ ходъ въ этомъ году, такъ какъ надо дать фундаменту оссть. Тутъ пасторша испустила восклицаніе разочарованія, пасторъ же чувствовалъ нкоторую радость.

"Спеціалисты объяснили мн это", сказалъ Moккъ, "вотъ я и долженъ воздержаться. Къ слдующей весн фундаментъ осядетъ на нсколько дюймовъ. А что тогда длать со срубомъ, если поставить его теперь же?"

"Да, что длать тогда со срубомъ?" повторилъ пасторъ.

Впрочемъ, Моккъ далеко не былъ въ подавленномъ настроеніи. Лтнее время проходило, рыбная ловля совершенно окончилась, и агенты только что увдомили его по телеграфу, что цны быстро подымаются. Моккъ не могъ утерпть, чтобы не разсказать этого пастору и его супруг. Зато пасторъ могъ въ свой очередь сообщить ему новость о томъ, гд находится Роландсенъ: на остров, далеко на мир, на запад, живетъ онъ, совершенно какъ дикій. Эту новость принесли пастору нкіе мужъ съ женой.

Моккъ немедленно послалъ лодку, чтобы привезли Роландсена.

Дло было въ томъ, что извстіе о приключеніи съ Енохомъ явилось для Роландсена неожиданностью: теперь онъ былъ свободенъ, но четырехсотъ талеровъ для Мокка у него не было. Тутъ онъ въ тишин ночи взялъ лодку Борре съ стями и со всми принадлежностями и ухалъ. Полторы мили плылъ онъ по открытому морю, гребъ всю ночь и утромъ пріискалъ себ уединенный островокъ, къ которому и причалилъ. Всевозможныя морскія птицы кружились надъ нимъ.

Роландсенъ былъ голоденъ; сначала онъ думалъ набрать себ чайковыхъ яицъ на завтракъ, но оказалось, что изъ яицъ уже вылупились птенчики. Тогда онъ выплылъ на рыбную ловлю, и это удалось ему лучше. И вотъ изо дня въ день сталъ онъ жить, питаясь рыбой, скучая и царствуя на островк. На случай дождливой погоды онъ нашелъ пріютъ подъ выступомъ необычайно красивой скалы. Ночью онъ спалъ на зеленой лужайк, и солнце никогда не заходило для него.

Прошли дв, три недли; онъ страшно исхудалъ, но взглядъ его становился все благородне отъ развивавшейся въ немъ твердости духа, и онъ не намренъ былъ сдаваться. Онъ ничего не боялся, кром того, что кто-нибудь явится и обезпокоитъ его. Ночи дв тому назадъ къ острову причалила лодка; на ней сидли мужчина и женщина, собиравшіе пухъ. Они хотли высадиться на островъ, но Роландсенъ ни за что не хотлъ допуститъ этого; онъ издали замтилъ ихъ, у него было время прійти въ неистовство, и, съ маленькимъ якоремъ въ рукахъ, онъ проявилъ такое искусство въ фехтованіи, что испуганная пара тотчасъ отъхала отъ островка. Тогда Роландсенъ захохоталъ и похожъ былъ въ это время на страшнаго дьявола со своимъ исхудалымъ лицомъ.

Однажды утромъ птицы зашумли сильне обыкновеннаго и разбудили Роландсена, а было такъ рано, почти ночь. Онъ увидалъ лодку уже совсмъ близко. Роландсену было очень досадно, что онъ не замтилъ ее раньше. И явилась эта лодка совершенно не кстати для него; прежде, чмъ онъ окончательно приготовился прикинуться бсноватымъ, она уже причалила и ему нельзя уже было оттолкнуть ее и забросать людей каменьями.

Двое людей съ фабрики Мокка, отецъ и сынъ, сошли на берегъ, и старикъ поздоровался съ Роландсеномъ.

"Я совершенно не радъ теб и что-нибудь съ тобой сдлаю", заявилъ Роландсенъ.

"А что же именно?" спросилъ старикъ и взглянулъ на сына съ нкоторымъ опасеніемъ.

"Само собой разумется, я тебя задушу. Что ты на этотъ счетъ думаешь?".

"А мы пріхали съ порученіями, которыя далъ намъ къ теб самъ Моккъ".

"Ну, разумется, Моккъ самъ далъ вамъ порученіе. Я знаю, что ему надо".

Тогда молодой парень тоже вмшался въ разговоръ и заявилъ, что Борре требуетъ свою лодку и удочку.

Роландсенъ воскликнулъ съ горечью: "Вотъ какъ? Да что онъ, съ ума что ли сошелъ? А я то что же стану длать? Я живу на пустомъ остров, мн нужна же будетъ лодка, когда я ршусь вернуться къ людямъ, а удочкой я долженъ ловитъ рыбу, чтобы не умереть съ голоду. Передайте ему мой поклонъ".

"А кром того новый телеграфистъ веллъ вамъ передать, что на ваше имя пришли и ждутъ важные телеграммы."

Роландсенъ такъ и подскочилъ. Какъ! Уже?! — Онъ сталъ разспрашивать обо всемъ, получилъ отвты и ужъ больше не отказывался хать съ ними. Парень гребъ въ лодк Борре, а Роландсенъ похалъ со старикомъ.

На носу стояла корзина для провизіи; въ Роландсен проснулась надежда, нтъ ли тамъ чего нибудь състного. Онъ хотлъ спросить:- Есть у тебя да съ собою? — Но изъ сильнаго самолюбія удержался и болтовней старался заглушить въ себ голодъ.

"Какъ Моккь узналъ, что я здсь?"

"Объ этомъ заговорили въ округ. Одинъ мужчина съ женой видли васъ здсь разъ ночью; вы ихъ страшно напугали".

"Да чего имъ было здсь нужно!.. Ты подумай: я нашелъ у острова новое мсто для рыбной ловли, и вотъ мн приходится узжать отсюда."