Фантом
Шрифт:
– Это правда. Что ж, как видите, я был кирпичом. Куда дольше, чем им был 9888, потому что он один из немногих, кто смог сбежать, а меня поймали и вернули господину. Тогда его все так звали. Но его настоящее имя – Баррет. Точнее, фамилия, конечно, но… Не важно, – Глиф отпил свой кофе и заговорил снова: – Думаю, стоит начать с того, где решалась судьба кирпичей. В тот вечер, когда энергия, спрятанная внутри каждого из нас, буквально взорвала нескольких. Тогда и охрана, и медики, и маги, и кирпичи – все поддались панике. Часть детей смогла сбежать. Кого-то позже поймали, а кто-то, – Глиф повернулся к Рие, который подал шефу кофе, – кто-то смог скрыться.
– Что было дальше?
– Дальше, инспектор, всех кирпичей собрали вместе в каком-то поместье
– Я помню все, – отрезал Рие.
– Сложно забыть. Ощущения очень похожи. Когда камень вживляли, господин давал каплю крови. Так мы становились его рабами. А он уже думал, кому и когда передавать нас на хранение. Нас отдавали практически ровесникам, там были разные. Кто-то был там, потому что был похищен, как и кирпичи, но оказался с Ресурсом, который накапливает магию в их теле. Другие были детьми наших мучителей… Иногда нас ставили перед ними и приказывали им убить нас или пытать, чтобы доказать, что они смогут контролировать нас. Знаете, я был рад, что далеко не все проходили испытание. Но, к сожалению, кто-то даже наслаждался… А кто-то делал это просто потому, что их так воспитали, украв у родителей… – Глиф смолк на время, а затем дрогнул, продолжая: – В любом случае, когда Аконит убил Баррета, все мы освободились. Кто-то убил своих хозяев, кто-то сбежал… Я сбежал. И прятался в Клоаке. Долгое время я был там, но затем заметил, что пропадают дети. Я понял, что Баррет вернулся. Не тот, старый, но молодой. Он хочет все вернуть, хочет больше кирпичей для строительства собственного мира!
Макс чуть приподнял брови. Фраза была весьма патетичной, а главное – в точности повторяла фразу из статьи. Ее даже выделили, посчитав, видимо, удачной. Это породило большую тревогу… Глиф словно повторял отрепетированную речь. Отрепетированную из-за собственного волнения? Не хотел сбиться? Но он не переживал. Так может, причина в другом? Может, кто-то заставил его заучить нужные слова, чтобы… чтобы что? Выставить его в выгодном свете? Чтобы он не сказал лишнего? Что ясно точно – Глиф сдался не просто так. Этот шаг был очередным передвижением фигур на шахматной доске…
– Я начал расследование! И нашел всех причастных! Я покарал их. Тех, кого не успел покарать Аконит. Первый убитый спонсировал лабораторию. Это подтвердят его старые переводы в банке. Поднимите их! Он «жертвовал» Барретам. Второй помогал новому дюку вести дела из-за границы. Третий – послал Чейза, вы сами знаете, пусть и молчите. А Стоун… Стоун все координировал! Я знаю, вы уже нашли сейф и детей. Я только тогда понял, что дело мое исполнено и я могу отдаться на милость закону…
– Что насчет ваших последних жертв?
– Муж одной был в лаборатории, а она… Она хотела вступить в дело. Я не дал. А последняя… Она была любовницей Стоуна. Она все знала и ничего никому не говорила. Бездействие ведь тоже преступление?
– Вы возвращались на место убийства Колт. Поясните?
– Ах… Кулон! Это мой талисман. Я купил его в ломбарде. Безделица, но он приносил мне удачу. Как видите, именно после его потери я и «попался», – засмеялся Глиф. Однако смех его никто не поддержал.
– А символы вы оставляли…
– Должен же я был что-то оставить! Аконит оставлял соцветие аконита, а я? Поэтому я чертил на руках, как чертили нам. Вот и все.
С Фантомом Глиф предсказуемо связан не был, но и сам сказал, что уверен, что это один из них и он тоже заинтересовался пропажей детей. Затем Макс уточнял детали, пытаясь понять, что его самого во всем этом не устраивает. Он понял, конечно, но сделать едва ли что-то мог. Глиф сказал ровно то, что собирался сказать. И судя по тому, что иногда выдавал фразы из злополучного интервью «Интивею», текст он хорошо заучил.
Когда Глиф послушно написал признательные показания и подписал все бумаги, что ему выдавали, его сопроводили в специальную камеру для магов. Впрочем, уверенности, что она удержит бывшего
узника, не было.Ненадолго вышедший шеф вернулся немного бледным и с испариной на лбу. Время близилось к обеду, и, конечно, вся столица шумела. Буквально…
– За все эти убийства, – начал Калхун, остановившись между двух столов, – Глифу светит казнь, как…
«Акониту» он проглотил. Потому что это значило бы вспоминать Кристофера Хантмена, которого он знал долгое время.
– И тогда все это очень не понравилось народу, а сейчас… – шеф положил на оба стола листовки.
Снова Отдел Мидлтауна и Новых районов сумел отличиться среди прочих. Как помнят наши дорогие читатели, именно в этом отделе работал Аконит. Единственный во всем городе, вышедший против тех, кто бессовестно эксплуатирует наш труд и, более того, наши жизни. И вот все повторяется, новый народный заступник – Глиф, – несущий месть всем тем, кто был повинен в смертях и похищениях беззащитных детей, заперт в их застенках, и ему пророчат казнь. Готовы ли мы снова мириться с тем, что убьют того, кто встал за нас? Готовы ли мы прощать власти ее безнаказанность? Сегодня мы объявим ультиматум всем лордам, пользующимся народом, как скотом. Выходите на улицы, едва прочтете эти строчки! За нашу свободу! Долой лордов!– Надевайте форму, джентльмены, – выдохнул Калхун. – День будет долгим.
В голове прозвучало лишь одно слово: «Началось». Народное недовольство, у которого уже давно копились причины, теперь обрело повод.
Снаружи донеслись слабые крики издали, которые все приближались. Толпе дали место сбора – их полицейский отдел.
Шеф стремительно вышел, а Макс и Рие отвернулись к узким шкафчикам, где хранилась форма. Одевались молча и быстро. Макс оправил китель, закрепил значок на груди, чтобы был виден номер и поблескивающий кристаллик. Затянул ремень, на который повесил кобуру, и посмотрел на Рие. Он тоже оделся и теперь стягивал волосы в низкий хвост. Заметив взгляд напарника, он ухмыльнулся:
– Не волнуйся, уверен, Маан-Маан не оставит нас.
Макс покачал головой, на богиню он не сильно рассчитывал. По коридору пробегал констебль, кричащий, что в приемной вот-вот начнется общий сбор. Все спускались туда. Посетителей не было, только полицейские. Двери заперли, и периодически слышалось, как их чем-то пытаются проломить. Но, к счастью, в отделе было четыре мага-детектива, и они установили плотную физическую завесу, активировав артефакт, готовый как раз на такой случай.
– Джентльмены, – обратился к собравшимся шеф. Он остановился на лестнице, так, чтобы видеть всех и все видели его. – Мы с вами оказались в не лучшем положении, однако продолжаем нести службу. Все здесь присягнули Короне, пообещав защищать его величество Филиппа V. Надеюсь, вы готовы свой долг исполнить, ибо время пришло. Пока мы заперты тут, мы мало что можем, однако мне передали информацию, что армию подняли по тревоге, а наши коллеги, у которых были выходные, конечно, так же заступят на дежурство, как и вы. Каждого из вас необходимо распределить по районам. К этому перейдем вскоре, а пока… Как только мы выйдем наружу, никакой жестокости с вашей стороны быть не должно! Использовать оружие только в самом крайнем случае! Провокаторов отлавливать как можно более аккуратно, протестующим не мешать…
Тут же начались перешептывания.
– Таков приказ! – прервал недоумение сотрудников шеф. – Услышали?
– Так точно, – раздался нестройный хор голосов.
– Похоже, нескучная будет ночь, – буркнул Рие.
Что ж, он был прав – скучать точно не придется. Спустя какое-то время толпу оттеснили от отдела, подошли солдаты. Часть полицейских осталась в здании, часть вышла патрулировать улицы. Их отдел захватывал сразу два довольно обширных района – Новый и Мидлтаун. К счастью, ни там, ни там активные противники власти не проживали. В Новых районах жили те, кто успел заработать хорошее положение в обществе, и их можно было охарактеризовать как законопослушных подданных. Соответственно, никто оттуда не спешил громить соседние лавки или кондитерские. Мидлтаун когда-то давно считался районом, предназначенным исключительно для магов, так как именно они составляли большую часть населения района. Нынешний протест явно к ним не относился. По сути, почти весь Правый берег был более или менее спокоен, а вот Левый…