Фатерлянд
Шрифт:
И все же никто не мог определенно сказать, кому удалось заминировать отель «Морской ястреб». Загадка так и осталась загадкой…
Эпилог 3
13 июня 2014 года, Мейнохама
Ивагаки не хотел идти в школу и решил вернуться на склад. Впрочем, больше идти ему было некуда. А в Мейнохаме жили прикольные чуваки. Ивагаки сначала познакомился с одним из них по имени Татено. Это случилось в прошлом году на острове Ноконосима. Там устроили так называемую ярмарку, где, развлекая народ, проводили уроки по различным видам спорта. К услугам туристов были дайвинг, кайтеринг, серфинг, ловля моллюсков,
Придя на склад, Ивагаки увидел человека в инвалидной коляске. Его звали Синохара. Ивагаки поздоровался, но Синохара смерил его взглядом и ничего не ответил. Это не обидело Ивагаки — ему нравилось, что здесь никто не пытается относиться к нему, как к ребенку. Синохара выращивал ярко окрашенных лягушек, которых Ивагаки, впрочем, еще не видел.
Ивагаки учился во втором классе средней школы, но успел потерять всякий вкус к образованию еще в детском саду. В канун Рождества воспитательница сказала детям, что служащие местной пожарной команды приведут к ним настоящего живого северного оленя. Но когда Ивагаки увидел обыкновенного пони с прикрепленными на голове пластмассовыми рогами, он сразу закричал, что это не олень. Воспитательница попыталась успокоить его, но у нее ничего не вышло, и она сама раскричалась. Ивагаки ходил в школу раз от разу, и в конце концов он украл деньги у родителей и сбежал из дому.
Татено сидел за чашкой чая в комнате, которую здесь называли «гостинкой». Когда Ивагаки поздоровался с ним, тот равнодушно кивнул и что-то невнятно промычал. Ивагаки огляделся — еще в комнате находился какой-то старик, который спал в кресле-качалке и выглядел, как восковая фигура. Ивагаки слышал много историй про этого человека, которого звали Исихара. Помимо прочего, ребята из «Клана скорости» говорили, что именно его парни взорвали отель «Морской ястреб» три года назад. Большинство из них тогда погибли, но, поскольку они не имели удостоверений личности, никто не смог опознать их. Ивагаки как-то спросил Татено об этом, но тот просто послал его в задницу.
С улицы донесся звук мотора, и через несколько секунд в «гостинке» появился человек с тяжелой картонной коробкой в руках. Парень поздоровался с Татено и поставил коробку у его ног. Это был Сато. Не обратив никакого внимания на Ивагаки, он повернулся к спящему старику и сказал:
— А я выпить принес!
При слове «выпить» старик дернулся в своем кресле и открыл глаза. Странно, но сразу после этого атмосфера в комнате изменилась. Сато вынимал из коробки бутылки разных форм и выстраивал их на полу. Исихара встал и нетвердой походкой направился на кухню, откуда вскоре вернулся, держа в руке стакан со льдом.
— Ну что, сначала по водочке бахнем? — сказал он.
Наполнив стакан прозрачной жидкостью, он сразу выпил половину и затем промычал: «Хорошо-о-о!»
Синохара, должно быть, услышал возглас Исихары и выехал на коляске из своей комнаты.
— Как ты? — спросил он Сато.
— Да нормально, — отозвался тот, присаживаясь на диван.
Сато теперь ездил на серебристом «порше» и владел сетью салонов красоты в Тендзине и Накасу. Про него говорили, что он настоящий гений своего дела. Сато превосходно расписывал ногти, причем под увеличительным стеклом можно было прочитать нанесенные им надписи.
Ноготь его большого пальца тоже был ярко расписан. Ивагаки прищурился и попросил посмотреть поближе. Сато недоверчиво посмотрел на него, но все-таки выставил свой большой палец и сказал:
— Ну, валяй.
Имена были написаны на кандзи и читались слева направо. Сверху шли две зеленые линии, которые при ближайшем рассмотрении превратились в список фамилий: «Ямада», «Мори»,
«Мацуяма», «Окубо», «Фукуда». Третья линия была красного цвета и чуть шире: «Орихара», «Кондо», «Миядзаки», «Сибата». Далее следовали имена, выписанные снова зеленым: «Андо», «Феликс», «Такеи», «Тоёхара». Потом — еще два имени: «Хино» и «Такегучи». Еще ниже были прорисованы две буквы кандзи, обозначавшие имя «Канесиро». И совсем крошечными буквами значилось: «Корё».Но почему некоторые имена были длиннее других? А «Корё» — это что, та самая «повстанческая» армия из Северной Кореи?
Сато стал заметно нервничать, и Ивагаки понял, что лучше не задавать никаких вопросов. Татено объяснил ему, что не стоит спрашивать людей о том, чего они сами до конца не поняли. Старик пил свою водку, а остальные потягивали улун и «Покари Свит». Они не курили, не слушали музыку, не смотрели телевизор и не листали журналы. С точки зрения обычного человека, они просто сидели на диване. Но Татено рассказывал Ивагаки, что, по их мнению, означает «веселье». Нет, им не нужно было, что называется, «тусоваться». Речь шла о том, чтобы побыть в обществе людей, которые хоть что-то значат для тебя.
Все четверо сидели тихо. В их молчании не было ничего гнетущего, но Ивагаки почему-то почувствовал себя лишним и стал собираться. Он поклонился, но только Татено помахал ему рукой. Ивагаки отворил дверь, обернулся и спросил:
— А можно я завтра приду?
Старик взглянул на него из своего кресла и сказал:
— Приходи, когда захочешь.
Послесловие
Хотя официально роман был опубликован весной 2011 года, впервые он увидел свет шестью годами ранее, в мае 2005 года. В течение трех лет я собирал материал, после чего удалился в свой дом в горах Хаконэ, где работал еще полтора года. В процессе сбора материала я провел некоторое время в Сеуле, где взял около двадцати интервью у северокорейских беженцев. В столице Южной Кореи нашли приют множество бывших граждан КНДР, чья помощь оказалась для меня поистине бесценной.
По большей части я интересовался не тем, как этим людям удалось бежать из страны, а скорее условиями их жизни на родине. Общаясь с бывшими солдатами и офицерами Народной армии, я уделял пристальное внимание их рассказам о военной подготовке, о современном вооружении и экипировке. Почти у всех беженцев остались друзья и родственники в Северной Корее. Однако как только я попросил описать подробнее их родные города и деревни, некоторые из перебежчиков страшно перепугались, решив, вероятно, что я работаю на японскую разведку.
Не могу сказать, что эти интервью дались мне легко. Дело в том, что наши понятия об условиях жизни, гражданском обществе, политике и тому подобных явлениях сильно различались, и зачастую на поставленный вопрос ответом было изумленное молчание. Что же до меня самого, то я никак не мог понять систему взаимосвязей между партией, правительством и Народной армией. Чем дольше я занимался данным вопросом, тем все более запутанной становилась для меня северокорейская структура государственного управления. Я уже не понимал, кто же на самом деле в Северной Корее принимает управленческие решения и осуществляет власть.
Например, Корпус ПВО, защищающий Пхеньян, является элитой Народной армии. Мне рассказывали, что управление Корпусом, помимо командующего, осуществляет высокопоставленный правительственный чиновник — то есть воинским подразделением одновременно командуют и военный, и штатский. Я поинтересовался, имеет ли гражданский служащий воинское звание, но мой собеседник в конце концов признался, что не понимает, о чем я говорю. Единственное, что для меня сделалось более или менее явным, — армия, правительство и партия представляют собой единое целое, своеобразную пирамиду, на вершине которой стоял Ким Чен Ир, а с середины декабря 2011 года стоит Ким Чен Ын.