Фатерлянд

От перекрестка расходились дороги сразу на четыре стороны. Путь на север оканчивался у залива Хаката, а южная дорога вела к центру Фукуоки. На восток лежал путь к лесному храму, где Синохара ловил своих насекомых, западная же дорога оканчивалась в заброшенном квартале, который некогда планировалось превратить в жилой район. В некоторых домах еще жили люди, во дворах зеленели овощные грядки, слышалось куриное кудахтанье. Перед страной, по словам политиков, маячила угроза голода. Но никто из ребят Исихары не боялся этого — они бывали в переделках и покруче. А голодом здесь и не пахло.

Море находилось километрах в двух, но Татено чувствовал его запах на дороге, густо заросшей по обеим сторонам сорняками. На дальнем краю Ниси Вард, ближе к заливу, располагалась женская гимназия, брошенная после того, как район стал небезопасным.

Татено был родом из региона Яманаси, окруженного горами, и каждое свидание с морем было для него чем-то новым и удивительным. С тех пор как он присоединился к группе Исихары, он излазил весь берег и нашел множество мест с красивыми видами.

Позади женской гимназии был песчаный пляж, а неподалеку — небольшой парк. В парке стояла поломанная горка, и, если взобраться по ступенькам наверх, можно было увидеть всю бухту Хаката. Прямо по курсу лежал островок, до которого ходил небольшой паром.

Татено никогда не бывал в доках. Однажды, из любопытства, он провел весь день на деревянной скамье в зале ожидания паромной станции. То, что он увидел, захватило его полностью. Суда входили в бухту, отовсюду раздавались протяжные гудки, на берег летели швартовы, якоря рушились в воду из клюзов под аккомпанемент лязгающих цепей. Остров, куда ходил паром, назывался Ноконосима. В зале ожидания на стенах висели плакаты с видами острова и брошюры, которые Татено перечитал столько раз, что выучил наизусть. Ноконосима славился своими пляжами и рыбалкой. На фотографиях казалось, что белоснежные пляжи тянутся до самого горизонта. Кроме всего прочего, там в изобилии произрастали фрукты. В брошюрах особенно нахваливалась папайя без косточек. «Интересно, — думал очарованный Татено, — если у нее нет косточек, то что же там в середине?» Он решил непременно съездить в ближайшее время на Ноконосиму, отведать этой удивительной папайи и попрактиковаться с бумерангом на пляже.

Поднимаясь по дороге к храму, Татено услыхал какой-то рокот, доносившийся из-за поворота. Вскоре рокот перешел в рев, земля под ногами задрожала. В следующее мгновение мимо промчались не менее пятидесяти байкеров. Некоторые успели помахать подростку. «Клан скорости» — так называлась эта группировка-почти исчез с улиц Токио и Осаки, но здесь, в Фукуоке, еще сохранились остатки. Байкеры были постоянными клиентами магазина Нобуэ, а когда Нобуэ исчез, частенько наведывались в гости к Исихаре. У Нобуэ им нравились джинсы и гавайки, а что до мотоциклов, так преданнее клиентов было не сыскать.

Прослышав, что эта парочка — Нобуэ и Исихара — в свое время порезвилась в пригороде Токио, а теперь залегла на дно в Фукуоке, байкеры стали едва ли не поклоняться им. Вероятно, эти два уже немолодых человека представляли для них куда более интересную разновидность бунтарей, нежели якудза или правые радикалы, с которыми «Клан скорости» обычно враждовал. «Исихара-сан, — говорили они, — вы в любой момент можете рассчитывать на нашу помощь. А когда откроется еще один магазин?» Вожак клана хотел заключить с группой Исихары что-то вроде альянса, однако Исихара отделывался невнятными отговорками, не отказывая, но и не принимая предложения. И все же байкеры продолжали наносить Исихаре визиты, как бы в знак уважения. «Если мы чем-то можем вам помочь, только скажите нам», — все время повторял главный.

За поворотом дорога резко пошла вниз, но бухта Хаката все еще виднелась сквозь разрушенные стены гимназии. Солнце клонилось к закату. Из того места, где находится храм, можно будет увидеть, как красный диск скрывается за островом Ноконосима…

С другой стороны дороги виднелись стены детского сада. Разбитые окна зияли темными провалами, нарисованные звери почти полностью выцвели, а игровая площадка с качелями, песочницами и рукоходами превратилась в прибежище для бездомных. Повсюду виднелись картонные коробки и виниловые тенты. Бомжи перекрикивались между собой, но, увидев Татено, замолчали и попрятались в своих норах. Вероятно, сюда заглядывали байкеры и хорошенько напугали местный сброд. Может, даже и побили кого. Скорее всего, бездомные приняли Татено за одного из них, решившего вернуться и продолжить экзекуцию. Парк Рёюоти находился под контролем якудзы, да и народу там было предостаточно, так что местных особо никто не трогал. Но в других местах по всей стране бездомные постоянно подвергались насилию — ни дня не проходило без убийства. Количество нищих неуклонно росло — пока Татено пробирался из Токио в Фукуоку, он видел огромное количество оборванных людей, ютившихся на железнодорожных станциях, под эстакадами, на набережных, в парках и даже на автобусных остановках. На несчастных нападали ежедневно, и убийства бродяг давно перестали быть сенсацией.

Непонятно почему, но исполненный страха взгляд одного из бродяг взбесил Татено. Случись такое до его знакомства с Нобуэ и Исихарой, Татено сразу же попытался бы убить этого недоделка. В Рёкюти он охотился с бумерангом на ворон, а у себя в Яманаси убивал бродячих собак. В конце концов, он мог убить и человека. А бездомный бродяга — легкая жертва. Все, начиная с детского возраста, боятся потерпеть неудачу в жизни, и этот страх подогревается массовой культурой, изображающей бездомных как позорнейших неудачников, которым уже никогда не оправиться от своего поражения; они обречены клянчить деньги, питаться объедками, носить вонючую рваную одежду и жить в картонных коробках до самой смерти. С началом кризиса бездомных стали презирать еще больше. И многие делали вывод, что если уж совершенно нормально смотреть на бродяг свысока, то нет ничего зазорного в том, чтобы поколотить кого-то из них.

Остудив пыл, Татено двинулся дальше. Впереди он увидел верхушку торий^[11], затерявшихся среди густой растительности на склоне холма. В сырой земле около храма было полным-полно насекомых, которые основали там целую колонию. Справа виднелись остатки заброшенных торговых рядов, и Татено задержался, чтобы получше их разглядеть. В самом начале красовалась арка с надписью: «Городок улыбок Мейнохама». Электрический провод от вывески был оборван и свободно болтался на ветру. Из разбитого окна магазина одежды наполовину вывалился на улицу обезглавленный манекен. Рядом с лавкой мясника лежал на боку промышленный холодильник, из которого на землю высыпалось что-то напоминавшее белый порошок. У сломанного ставня аптечного киоска валялись раздавленные банки из-под энергетических напитков; рядом с лавкой зеленщика догнивал полуразрушенный автомобиль-универсал. С карниза магазина канцтоваров свешивались качели-на таких обычно качают совсем маленьких детей. Время от времени ветер приводил их в движение, и цепи издавали жалобный стон. Татено невольно остановился — точно такие же качельки были когда-то и у него дома.

Татено был единственным ребенком в семье. Его отец занимался строительными подрядами. Дела у него шли довольно успешно, и в лучшие времена он мог себе позволить держать на окладе около двадцать рабочих, для которых он снимал панельный дом. Дед и бабушка Татено жили в семье, и каждый год они все вместе отправлялись либо в Австралию, либо в Новую Зеландию, где катались на лыжах или ныряли с аквалангом. В двенадцать лет Татено получил от отца в подарок деревянный бумеранг, купленный в аэропорту Сиднея. Дома он сразу же начал практиковаться, избрав для этого лужайку за близлежащим холмом. Его отец в школьные годы играл в бейсбольной команде и мог бросить бумеранг на приличное расстояние. Татено мечтал добиться, чтобы брошенный им бумеранг описывал длинную красивую дугу, и каждый день после уроков неустанно тренировался.

Прошло около полутора лет. Однажды он так увлекся, что не заметил, как стемнело. Татено направился домой и вдруг заметил в зарослях знакомую фигуру отца. Он хотел было позвать его, но почувствовал, что делать этого не стоит… потому что его глазам открылось то, чего он не должен был видеть. Татено хотел бежать, но ноги его не слушались. Отец копал небольшую яму в том месте, которое с дороги не разглядеть. Закончив копать, он отложил лопату и подтолкнул к краю ямы длинный тяжелый сверток. Из свертка высовывалась человеческая нога. Чтобы не закричать, Татено зажал себе рот рукой. В этот момент в руках отца вспыхнул фонарь, и в его свете Татено увидел лицо на фоне темных деревьев. Мальчик с трудом узнал знакомые черты-настолько ужасной была гримаса.

Естественно, рассказать об увиденном он не мог, и это заставляло его мучиться. То, что отец тайком закопал кого-то в лесу, было страшно, но еще страшнее было выражение его лица в свете электрического фонаря. Казалось, что отец превратился в другого человека, — настолько исказились его черты.

С того дня Татено перестал ходить в школу и целыми днями метал свой бумеранг. Чтобы хоть как-то избавиться от страха, он сосредоточился на технике броска, пытаясь повторить такую же дугу, какая получалась у отца.