Фатерлянд

По мере прибытия новых людей помещение становилось устрашающе тесным. На телеэкранах один репортаж сменялся другим, транслировались новостные выпуски «Эн-эйч-кей» и прочих телеканалов; постоянно раздавались телефонные звонки, стрекотали факсы, щелкали клавиши ноутбуков. В воздухе висели запахи кофе и зеленого чая.

— Кризисный штаб вроде должен создаваться в случае ракетного удара или террористического акта, так? — обратился к Сигемицу министр Умецу — бывший активист Либерально-демократической партии. Он не очень ладил с демократом Сигемицу.

— При всем уважении к вам, позвольте заметить, разве факт захвата части вашей страны северокорейскими боевиками — это недостаточный повод для создания кризисного штаба? — не скрывая своего раздражения, заметил Сигемицу.

«Вот идиот!» — подумал Ямагива. Умецу сильно его разозлил, и он смог бы ответить лучше.

— Я не это имел в виду, — резко ответил Умецу. Сигемицу был младше его, и он не собирался уступать. — Эти люди именуют себя повстанческой армией, а мы, правительство, как их называем? Войсками вторжения? Террористами? Шпионами? Вооруженными контрабандистами? Мы же не можем считать их нашими гостями, не так ли?

Последнее замечание рассмешило министра связи и информации Мацуоку и руководителей бюро Министерства экономики, торговли и промышленности. Все они были настроены против Сигемицу.

Впрочем, это не означало, что у Сигемицу было много недоброжелателей. Он обладал способностями и достаточной общественной поддержкой, чтобы сделать Кидо премьер-министром. Правда, до сих пор их тандем не достиг каких-либо существенных результатов. Уровень инфляции понемногу рос, иена и государственные облигации обвалились, и вот теперь еще и корейцы… Совершенно непонятно, как это отразится на Кидо и Сигемицу. Даже если им удастся успешно решить эту проблему, кабинет вряд ли сохранит свой нынешний состав. Умецу, без всякого сомнения, считал Кидо и Сигемицу виновными в произошедшем инциденте и, вероятно, уже прицеливался на кресло премьера.

— Очевидно, что это террористы. Я считаю, что именно так мы и должны их называть, — сказал Сигемицу.

В этот момент к телефону позвали главу Национального полицейского агентства Оикаву. Звонили из Фукуоки. После короткого разговора бледный Оикава поднялся, не выпуская из руки телефонной трубки. Все, кто был в помещении, уставились на него.

— Мне сообщили, что часть террористов сейчас направляется к парламенту и Императорскому дворцу, — произнес он неуверенным голосом.

За столом ахнули. Разговоры оборвались на полуслове, смолк треск компьютерных клавиатур. Воцарилась тишина. Были слышны лишь урчание кофемашины и стрекотание факса.

Казалось, атмосфера в помещении изменилась. И дело было не в том, что люди выглядели испуганными, мрачными, тревожными или же впавшими в ярость… «Они словно сдулись», — подумал Ямагива. Все жизненные краски как будто стекли с лиц — общее выражение было таким, какое бывает у человека, когда он впервые встречается с девушкой и видит, что она далеко не так красива, как на присланной ему фотографии.

— Что вы хотите этим сказать? — наконец вымолвил Кидо.

«Он всегда задает этот вопрос», — Ямагива с трудом подавил смех. Идиотский вопрос.

— Об этом сообщили сами террористы? — спросил Сигемицу.

— Нет, — ответил Оикава, — это стало известно от отпущенных со стадиона заложников и от владельцев конфискованных автомобилей.

— Дезинформация, — заявил Кидо. — Если бы они действительно собирались сделать это, то не стали бы рассказывать о своих планах заложникам.

Он вдруг закрыл лицо руками. На девяносто девять процентов это ложь. Но один-то процент все равно остается. Что, если правда? Не станешь же звонить террористам и просить подтвердить информацию. Ямагиве вдруг пришла в голову мысль, что ему даже повезло вылететь со службы. События развивались по наихудшему сценарию, и совсем не удивительно, что все в зале скисли. Задачка была из тех, которые, как ни решай, все равно останешься виноватым. Террористическая атака на Токио в любом случае будет означать падение кабинета и, соответственно, конец политической карьеры Кидо и Сигемицу.

Корейца трудно отличить от японца, к тому же захватившие стадион говорили по-японски. Переодевшимся в гражданскую одежду бандитам будет нетрудно пронести оружие на борт самолета или в поезд и добраться до Токио. В японских аэропортах нет инфракрасных и металлодетекторов, что используются в США для досмотра ручной клади. Можно также отправить оружие с курьером и путешествовать налегке, ведь проследить за всеми курьерскими операциями вряд ли возможно. Пассажиры скоростных поездов личному досмотру не подвергаются. У большинства японцев нет такой привычки — постоянно носить с собой паспорт или иное удостоверение личности, а значит, проверка на внутренних линиях — задача неосуществимая. Можно, конечно, издать срочной указ о том, чтобы все имели при себе личные документы, но что делать, если боевики уже добрались до Токио? Транспортные самолеты корейцев приземлились в половине десятого утра, но никто не знает, как давно высадился передовой отряд, тот, что появился на стадионе. Кто-то из них мог сразу же направиться в столицу. Картина вырисовывалась кошмарная.

— А почему бы не рассмотреть вопрос о нападении на Северную Корею? — спросил Умецу.

Семь лет назад Умецу и его товарищи из правой фракции Либерально-демократической партии разработали и провели законопроект, запрещающий перевод денежных средств в Северную Корею. Однако закон оказался не настолько эффективен, как предполагалось, потому что деньги можно было без особого труда перевести через страны третьего мира.

— Что вы имеете в виду, говоря о нападении на Северную Корею? — снова забрюзжал Сигемицу.

Умецу ослабил галстук и треснул по столу обеими руками:

— Я имею в виду, что это похоже на ситуацию, когда к вам в дом залез вор, а вы спокойно сидите и наблюдаете за ним! Да за спиной «повстанческой армии», или как там ее еще называют, стоит этот карликовый генералиссимус и дергает за ниточки! Ну нет, мы не имеем права снимать с повестки дня вопрос о силовом решении проблемы. По крайней мере, сама угроза нападения с нашей стороны дает определенные возможности.

Мацуока Кусуко, сидевшая рядом с Умецу, кивала каждому его слову. Она сделала себе имя в те времена, когда, будучи главным исполнительным директором японского отделения крупного иностранного телекоммуникационного холдинга, попыталась выкупить компанию NTT Data. Она была не столько экспертом в сфере телекоммуникационных технологий, сколько увлеченной бизнес-леди западного типа. До того как ее пригласили занять должность в кабинете, Мацуока курировала выкуп около двадцати корпораций при поддержке американского инвестиционного банка. У нее было круглое, словно полная луна, лицо; фигуру облекало короткое красное платье с глубоким вырезом на спине. Ей исполнилось пятьдесят четыре, и своим характером она олицетворяла агрессивный стиль Маргарет Тэтчер.

— Хорошо, но Девятая статья Конституции, как вам известно, пока что не отменена, — заметил Сигемицу.

— Боже ж ты мой, вы все еще об этом говорите всерьез! — качнул головой Умецу. — Но видите ли, — продолжил он более спокойным голосом, — в принципе, между самообороной и нападением не существует никакой разницы. Проблемой скорее является то, вынуждают ли государство к такому шагу внешние обстоятельства, или же оно всего лишь рассматривает такую возможность. Я прикажу мобилизовать флот Сил самообороны в Японском море — пусть всыпят Великому Руководителю по первое число. Отправим нарушителей границы домой, чтобы впредь неповадно было. Считаю, что это самое толковое решение. Вы согласны, господин Охаси?

— Центральное новостное агентство Кореи сообщило, что Северная Корея считает этих людей бунтовщиками, — отозвался министр иностранных дел Охаси, — и со своей стороны предложило решить этот вопрос силовым путем. Но мы информировали северокорейское руководство по дипломатическим каналам, что им следует избегать подобных действий. Не хватало еще только развязывания гражданской войны между корейцами на нашей территории!

Охаси начинал свою политическую карьеру в Бюро по делам Азии и Океании. Кроме того, он успел поработать в японском консульстве в Нью-Йорке и часто посещал Пекин по дипломатической линии, поэтому имел надежные контакты как с американцами, так и с китайцами. Поскольку в последнее время отношения между двумя державами ухудшились, Кидо и Сигемицу пригласили пятидесятилетнего Охаси на должность министра иностранных дел. Впрочем, больших успехов на этом поприще Охаси пока что не достиг.