Фемистокл

Заметив на груди Хионы крошечную засохшую капельку крови, Фемистокл наклонился и слизнул её языком.

Хиона подняла недоумевающие глаза, словно старалась узреть некий скрытый подвох.

–  Сначала ты унижаешь меня, потом целуешь, - негромко и беззлобно промолвила она.
– Какой ты странный, Фемистокл!

Фемистокл взял Хиону за плечи, мягко заставив её подняться. Покрывало соскользнуло с бёдер на пол. Развязывая Хионе руки, Фемистокл длинными цветистыми фразами стал просить у неё прощения за себя и своих друзей. Он сравнивал её с Афродитой, которая может злиться и негодовать, но бесподобная прелесть совершенного тела не только смягчает резкость гневных фраз, но и служит наградой тем, кто имеет счастье видеть эту красоту.

Хиона невольно зарделась от таких изысканных комплиментов. И чтобы скрыть внезапное смущение, быстро подняла с полу покрывало и отвернулась, накинув его себе на плечи.

Фемистокл приблизился к Геликаону, развязал и ему руки.

–  Что ты намерен делать?
– с беспокойством спросил Геликаон, встав на ноги.
– Донесёшь на меня архонтам?

–  Можешь не беспокоиться, к архонтам мы не пойдём, - сказал Фемистокл.
– Но на будущее запомни, что ты у меня в руках!

Фемистокл потряс перед носом Геликаона двумя пергаментными свитками.

Тот сокрушённо закивал головой.

–  Сколько?
– обернулся Фемистокл к Эвмелу, который ссыпал горстями пересчитанные дарики обратно в кожаный мешок.

–  Пять талантов, - не поднимая головы, ответил Эвмел.

Динарх тем временем торопливо собирал с пола роскошные женские плащи и хитоны.

–  Отнесу жене в подарок, - проговорил он, поймав взгляд Фемистокла.
– У неё таких нарядов никогда не было.

–  Стыдись, Динарх!
– осуждающе произнёс Фемистокл.
– Разве за этим мы сюда пришли?

Динарх слегка покраснел, недовольно швырнул собранные одежды обратно на пол и вышел из спальни.

За ним последовал Эвмел с мешком золота.

Сикинн застыл в дверях спальни с горящим светильником в руке.

Фемистокл вновь извинился перед Хионой за перенесённые по его вине унижения.

–  Прежде чем уйти, я хочу сказать, кто донёс мне о персидском золоте и письме Писистратидов, - как бы между прочим промолвил он, переводя взор с Хионы на Геликаона и обратно.
– Это сделал Дамонид, сын Харма.

Услышав имя Дамонида, Хиона резко повернулась к Фемистоклу. На её прекрасном лице, обрамлённом распущенными волосами, отразилась душевная мука. В глазах было недоверие.

–  Я сказал правду, Хиона.
– Фемистокл выдержал пристальный взгляд аристократки.

–  Вот мерзавец!
– злобно обронил Геликаон.
– И как он узнал об этом?

–  Не ведаю, - пожал плечами Фемистокл.

–  Это ты ему всё разболтала!
– накинулся на жену Геликаон.
– Что-то в последнее время красавчик зачастил к нам в гости. А недавно сопровождал тебя в поездке до Элевсина.

–  Ничего я ему не говорила!
– огрызнулась Хиона и вновь отвернулась, раздражённо кусая ноготь.

–  Ну, это ваши дела, - с мягкой полуулыбкой произнёс Фемистокл, отступая к дверям.
– Не стану мешать. Прощайте!

Удаляясь по коридору в мужской мегарон, Фемистокл слышал доносившуюся из гинекея брань Геликаона, который обзывал жену потаскухой и болтливой дрянью. Решительная Хиона отвечала, ругая мужа, Дамонида, Фемистокла и всю мужскую породу, созданную Прометеем [102] , по её словам, не из глины, а из ослиного дерьма вперемежку с грязью!

[102] Прометей– титан, сын Иапета, похитивший у богов огонь для людей. Согласно некоторым мифам, Прометей сотворил из глины первых людей и научил их ремёслам.

«Очень смелое заявление, - подумал Фемистокл, улыбаясь, - но спорное!»

Фемистокл щедро расплатился с Эвмелом и Динархом персидскими дариками. Заплатил он и Леонтиску, чтобы тот помалкивал.

Двадцать мин на второй день после ночного вторжения к Геликаону Фемистокл отправил с Сикинном в дом Дамонида.

Однако Сикинн принёс деньги обратно. Слуга сообщил Фемистоклу оглушительную весть: Дамонида нашли мёртвым в платановой роще у холма Муз. Кто-то вогнал несчастному в глаз длинную женскую булавку.

После услышанного Фемистокл поражённо покачал головой.

«Без сомнения, это месть Хионы, - подумал он.
– Наверняка она сама и умертвила Дамонида».

Глава восьмая. ПОХОД В ФЕССАЛИЮ

Чтобы убедить сограждан в необходимости оказания помощи фессалийцам, Фемистоклу приходилось ежедневно затевать об этом разговор на званых пирушках, в гимнасиях [103] , на агоре и даже на улицах Афин, если открывалась внезапная возможность. Приближался день голосования в народном собрании, поэтому Фемистоклу надо было торопиться, чтобы укрепить стан своих сторонников.

[103] Гимнасий– обширное сооружение для гимнастических упражнений, состоявшее из многочисленных помещений с бассейнами, расположенных вокруг большого двора.

Зачастую сограждане кивали головами, соглашаясь с Фемистоклом в застольных беседах и в разговорах на улице. Однако над всеми его доводами неизменно повисал вопрос: примут ли участие спартанцы в этом походе? Фемистокл всякий раз отвечал, что Спарта в стороне не останется. Однако явных подтверждений не было. Афинские власти не получали из Лакедемона никаких уведомлений на этот счёт. Всё это настораживало афинян и явно играло на руку недоброжелателям Фемистокла.

Фемистокл, ранее не отличавшийся особым почтением к богам, в эти дни, полные тревог и надежд, стал частенько заходить в храмы, чтобы помолиться об успехе задуманного им дела.

В один из жарких дней скирофориона [104] после утомительной суеты на агоре, встреч с самыми разными людьми, поездки в Ахарны к тамошним сторонникам войны с Персией Фемистокл поздним вечером оказался наконец дома.

Только он снял с себя запылённый плащ, как подошла Архиппа и протянула сухой дубовый листок.

–  Вот, - сказала она.
– Это оставил тебе какой- то спартанец. Он был у нас сегодня после полудня. Что это значит?

Фемистокл так бережно взял в руки высушенный лист дуба, словно это была новенькая золотая монета. Он заворожённо глядел на светло-коричневый листок, чувствуя, как радостное сердцебиение всё сильнее теснит грудь.

[104] Скирофорион– конец июня - начало июля по афинскому календарю.

–  Это значит, Архиппа, что удача пока ещё на моей стороне!
– сказал Фемистокл и поцеловал жену.

«Кому из богов я сегодня молился особенно усердно?
– размышлял он, погружаясь в ванну с тёплой водой.
– Кажется, Гермесу? [105] Или нет - Аполлону?… Зевса я тоже поминал в своих молитвах. И все- таки Гере [106] я молился сегодня усерднее всего. Я даже посетил её храм в Ахарнах! Щедро заплатил жрецам за жертвоприношение. Кажется, царица богов вняла моим молитвам! Впредь в важных делах непременно стану просить помощи у Геры».

[105] Гермес– сын Зевса, был вестником богов и покровителем путешественников.

[106] Гера– супруга Зевса, покровительница брака и супружеской любви.