Феникс

– Хороший афоризм, - улыбнулась Инга.

– Это жизнь, - ответил Георгий, затягиваясь сигаретой.
– Как-то, давно это было, еще в России, сидим мы в "Неве", и кто-то из нас окликнул официанта: "Человек!" Тот сильно обиделся и сказал сурово: "Еще раз назовете меня человеком, обслуживать не буду".

Инга засмеялась и посоветовала использовать французское словечко, звучащее более мягко: гарсон, или немецкое - кельнер. Или по-литавски Padav?jas, если он не обидится...

– А в старину у нас говорили - "любезный" или "голубчик", - сказал Георгий, бесполезно махая рукой согбенной спине официанта.

– Только не очень-то он похож на голубчика и любезностью не блещет. Пройдоха - точное ему имя.

Официант, словно услыхав свое настоящее имя, быстро подошел к их столу и, не подсчитывая (что было очень дурным признаком), произнес цифру счета, от которой сердце у Георгия оборвалось и горячей котлетой упало в живот, а кончики пальцев похолодели.

– С вас четыре "орла", - прозвучало, как обвинительный приговор суда.

Георгий, чувствуя, как лицо его медленно наливается краской стыда и гнева, тихо, но твердо сказал:

– Дайте мне счет на бумажке, - он постучал ногтем по столу.
– Только крупно и разборчиво. С подробным описанием всего нами выпитого и съеденного.

– Момент, - бросил официант и ушел за кулису.

Вернулся он с несчастным выражением на физиономии и с огромными, доисторическими счетами в руках. Откуда он только выкопал этот реликт застойных времен. Нигде в мире, даже в России, уже не пользуются деревянными счетами. Георгий подозревал, что их здесь используют вовсе не как прибор для счета, а как орудие пытки. Официант специально не взял калькулятор из садистских соображений.

Перегнав костяшки на одну сторону, кормилец и поилец стал считать - громко, с треском. Компания рэкетиров весело наблюдала за представлением, комментируя его едкими, обидными словечками.

"Что ж ты унижаешь-то меня так?
– со все возрастающей злостью думал Георгий, чувствуя, как пульсирует на виске жилка.
– Ведь я же не унижал тебя, сволочь ты этакая!.. Или все-таки унизил?.. Это - его маленькая месть за мое меню на французском".

– Пожалуйста, - сказал официант и протянул листочек с расчетом.

Георгий глянул с расстояния вытянутой руки, сосредотачивая взгляд на корявых буквах и цифрах. Все было правильно. Впрочем, нет, не все.

– Объясните,- обратился озабоченный клиент, указывая пальцем в уголок листа, где было нацарапано: "+ 1 б", - что такое "плюс одна бэ"?

– Плюс одна бутылка, ответил официант, держа руки скрещенными возле гульфика своих брюк, словно футболист в ожидании штрафного удара.
– Итого, значит, две бутылки шампанского...

– Но мы заказывали ОДНУ бутылку, - произнес Георгий, пронзительно сверля противника глазами, только что искры не сыпались.
– Где вторая?

– Вторую бутылку заказали ребята... за ваш счет, - кивнул головой несчастный гарсон в сторону банкетного стола.

– Я добавлю, - сказала Инга, поспешно открывая свою сумочку.

– Сиди спокойно, - поймав ее за руку, ответил Георгий и, не глядя на сконфуженного официанта, задал ему вопрос: - Значит так... Сколько будет "минус одна бэ"?

– Три "орла", - честно ответил официант, - но...

– Вот тебе три "орла" за НАШ ужин, - Георгий выложил из кармана пиджака на стол деньги, - а это тебе на чай или кофе без сахара... (сверху легла смятая бумажка мелкого достоинства в делеберах) и считай, что легко отделался.

Официант сгреб деньги и рысью поскакал к центральному столу.

– За твоей спиной стоит ширма, - сказал Георгий, поглаживая руку Инги.
– За ней - выход во двор. Пройдешь через этот черный ход на улицу и подождешь меня там.

– Нет, - решительно ответила Инга.
– Только вместе.

– За меня не бойся, я прорвусь... Иди, не огорчай меня.

– Нет, - упрямо повторила она, наклоняя голову.

– Ну, хорошо, - сказал Георгий.

Он встал с места, помог подняться Инге. Она крепко взяла его под руку, и они твердым шагом направились к выходу. Один из подонков встал и ленивой походочкой вышел в холл и занял сторожевой пост у парадной двери. Другой - выехал вместе с креслом на середину прохода, преграждая дорогу идущей паре. Он нагло развалился на сидении и, мерзко ухмыляясь, сказал остановившемуся Георгию:

– Папаша, ты чем-то не доволен, а? У тебя есть какие-то претензии? Платить не хочешь, да? Денежек жалко, да?
– фальшиво сочувствующим тоном спрашивал он.
– Что ж ты идешь в кабак, а бабки с собой не берешь? Или у тебя их нет? Тогда сидел бы дома, а не искал бы на старую жопу приключений.

Он заржал взахлеб, но тут же согнал гримасу радости со своего злодейского лица.

– Или у тебя все-таки есть деньги?
– опять продолжал он, с кривой улыбочкой на тонких губах.
– Ну, конечно, есть. Просто ты жадный. Ты ведь жадный? Ну, что молчишь? Язык проглотил или в штаны навалил от страха? (Его "подельники" заржали, как жеребцы на выгоне.) Не бойся, бить не станем, мы сегодня добрые... Нашего шефа сегодня зарегистрировали кандидатом в депутаты, а мы его агитбригада (взрыв хохота). Так что, голосуйте за Мокрухина, вот такой мужик! Своих кандидатов народ обязан любить и конкретно поддерживать. Ладно, идите, только сначала дружно крикните: "Слава Леберли!"

– Слава Леберли!
– спокойно произнес Георгий.

– Нет, громко! И дамочка тоже должна...

– Она гражданка Литавии и не обязана...

– Тогда пусть заплатит, они, буржуи, богатые. Давай, открывай свою сумочку, вынимай капусту, всю, какая есть... и это колечко... Я его своей Машке подарю. Машка, хочешь я подарю тебе это колечко, - обратился он к своим подонкам. "Хочу", - ответила девица.