Феникс

– Я располагаю суммой в пол-орла, - сказал Георгий, чувствуя себя очень скверно из-за своей бедности.
– Это все, что у меня осталось. Вас устроит такой гонорар?

– Отчего не устроит, очень даже устроит, - улыбнулся водитель.
– Это даже больше на что я мог рассчитывать. Сейчас конкуренция большая. Я не повезу - другой повезет. Но вот задаром вас точно никто не повезет. Назад-то как думаете возвращаться? Да еще с подругой... Мы давайте так сделаем. Как приедем, - вы отправитесь на поиски своей пассии, а я вас подожду.

– Дай Бог здоровья и процветания вашей семье!

– сердечно поблагодарил Георгий.
– Но, право же, не стоит беспокоиться...

– Да какое там беспокойство! Мне все равно придется обратно ехать порожняком. Вряд ли я там клиентуру найду. А так хоть помогу хорошему человеку. И на подругу вашу заодно погляжу. Стоит ли она таких хлопот или нет?

– Она стоит, - уверенно ответил Георгий.

– Красивая?
– с легким оттенком зависти спросил отец семейства.

– О, да!
– вскинув голову, воскликнул пассажир.

– Вы, наверное, художник или писатель?

– Почему вы так решили?
– опять удивился пассажир проницательности водителя.

– А все деятели искусства любят исключительно красивых женщин.

– Ну, этот тезис весьма спорный.

– Да что уж тут спорного, чувство красоты у вас в крови. А потом, только они любят употреблять слово "гонорар", имея в виду деньги. Как-то я вез двоих, так они только о гонорариях и говорили про меж собой: кто сколько огреб или собирается огрести. Но вы, я вижу, не такой. Не обижаетесь?

– Нет, не обижаюсь. Хотя гонорар и гонорея - очень актуальные темы в среде людей искусства. А насчет профессии вы правы - я художник.

– Художников я уважаю, - довольным голосом сказал водитель, - и всегда им завидую. Как это они могут так нарисовать, что не отличишь от настоящего. Правда, это не каждому художнику удается. Другой так намажет, сам черт не разберет. Народу это непонятно. А вы кто? Этот... как его?.. ну, который рисует как в жизни...

– Реалист.

– Во-во! Реалист или...

– Я реалист, - ответил художник, не испытывая при этом никакой гордости от своей близости к народу.

– Я сразу же так и подумал, - уважительно сказал водитель.
– Те, другие, люди несерьезные, я им не доверяю.

Господи, только бы он не начал рассуждать об искусстве!" - взмолился Георгий, и, чтобы отвлечь водителя, обратил его внимание на дорогу, забитую уже одними легковушками. Трасса для тяжелого транспорта ушла в сторону, а они свернули налево, на грунтовую дорогу.

– Как вам кажется, мы правильно едем?

– Не беспокойтесь... Простите, как вас зовут?

– Георгий...
– Он хотел произнести имя с отчеством, но передумал, боясь, что водитель сочтет это за снобистское желание дистанцироваться.

– Победоносец? Ну, с таким именем мы везде прорвемся. Не беспокойтесь, Георгий, мы идем правильным курсом. Сейчас спустимся с горы, проедем санаторий "Подснежник", а потом еще раз - в гору и через поля, вдоль леса... а там уж и аэродром. Проверено - мин нет!
– захохотал хриплым смехом водитель и, протянув руку, представился.
– А меня зовут Владленом.

– Очень приятно, - отозвался Георгий, пожимая шершавую, небольшую, но очень твердую ладонь Владлена.

Они ухнули с горы вниз с большой скоростью, даже на секунду Георгий почувствовал значительное облегчение веса тела, как при невесомости. В сырой низине "Нива" пошла зигзагами. Шофер выбирал наиболее крепкие участки дороги в смысле проходимости и довольно эффективно и эффектно маневрировал, быстро и точно вращая баранку и вовремя переключая рычаг коробки передач. "Нива" так же легко, без одышки, пошла в гору - два ведущих моста делали свое дело.

На грунтовке скопление машин увеличивалось. Где была возможность, Владлен решительно шел на обгон. "Боже, как мне повезло", - думал Георгий, провожая взглядом красную иномарку с низкой посадкой, застрявшую на раскисшей дороге. Да, господа, здесь вам не автобан и не фривей... Желающих попасть на аэродром было немало. В составе колонны переселенцев их "Нива" пересекала обширные просторы неизвестно чьих полей, где созревал овес, тесно переплетясь с сорняками. Синие глазки васильков весело подмигивали проезжающим, выглядывая из светлой массы колосящегося злака. "Куда бежите, дураки!
– кричали васильки.
– Здесь так хорошо! Где родился, там и пригодился".

У Георгия защемило сердце от родного, близкого к российскому, пейзажа. Чем-то он напоминал картину Шишкина "Рожь", знакомую каждому школьнику 60-х годов. Репродукция этой картины в свое время украшала учебник "Родная речь". И даже редкие сосны, стоящие на бугре, подчеркивали сходство. Никакие крикливые пальмы не сравнятся с этой неброской красотой.

Боже мой, подумал Георгий, ну что мы за уроды такие, почему мы не можем жить в гармонии с природой? Без этих ужасных выбросов в атмосферу всякой дряни. Почему? Хорошо бы стать этой сосной и стоять в поле, стоять... и думать о вечном... Или вообще ни о чем не думать, а просто созерцать мир...

Глава девятая

ПРОРЫВ

"Влюбленные не должны расставаться".

Мэри Шелли (Годвин)

1

Георгий вздрогнул и открыл глаза. Кажется, он задремал.