Феникс

Когда солнце начало клониться к закату, лагерь, состоящий из шкур, брошенных прямо на землю и собственно самих эльфов начал оживать.

Иран и Кьяр ушли на охоту, остальные занялись кто чем: Эмиэлем с Наей сражались, Шиин призвал какого-то воздушного дракона и отрабатывал команды. Дракона Лиас тоже не чувствовал, как чужеродную магию, так что выходило, что и он был родом из природы, но после феникса светлый эльф уже ничему не удивлялся.

Аэн, насилуя языковые способности Асина, целый час выяснял у Лиаса, как заботиться о тигре. Но всё что смог им объяснить светлый эльф, это то, что животное ело мясо и что кормить его нужно было раз в несколько дней кем-то большим, или почаще, но маленьким.

— Смотрите, мы поверхностного мутта поймали! — радостно объявил, вышедший на поляну где-то часа через два, Кьяр. — Лиас, как эта тварюга называется?

— Кабан, — отозвался понявший из всей речи только «как называется» и свое имя светлый эльф.

— Отлично, — Иран свалил тушу перед Лиасом, — занимайся!

— Чего? — опешил светлый эльф.

— Вперёд, — Иран бросил перед ним нож.

— Нет, — Лиас упрямо глянул прямо дроу в глаза.

Иран в ответ зарычал и одним движением приставил кинжал к его горлу.

— Я нужен твой предводительнице, — безэмоционально напомнил светлый эльф, — значит, не убьёшь.

— Не убью, но покалечу! — уже замахнувшись своим оружием, взревел Иран. — Больно рожа красивая!

Лиас приготовился к удару, но мужчина внезапно замер, так ничего ему и не сделав.

— Чтоб я больше такого не видела! — зарычала Ная у него из-за спины.

Светлый эльф не видел, что она сделала, но Иран склонил голову и быстро отошёл.

— А ты, — Ная, убирая свой кинжал, посмотрела на Лиаса сверху вниз — в этот момент он впервые почувствовал её подавляющую магическую мощь, скрытую в хрупком теле, — не провоцируй. Идёшь с нами, значит, делаешь то же, что и мы. Разделывай кабана, иначе будешь получать ровно столько еды, чтоб не сдох. Асин, переведи.

Лиас и так понял, что она сказала, но тем не менее ломаный перевод на всякий случай выслушал. Правда, свежевать кабана всё равно отказался. Он не собирался помогать дроу: он мог годами жить практически без пищи — бояться ему здесь было нечего, его жизнь поддерживала сама природа.

В итоге, Кьяр сделал всё сам, но мяса светлому эльфу, как и пообещала предводительница, не дали: её слово было законом — это Лиас уже понял. Радовало только, что местное воплощение закона было, похоже, довольно терпеливым и обычно не слишком агрессивным.

Куда-либо идти после еды светлый эльф тоже отказался, но дроу это особо не впечатлило. Эмиэль молча закинул его на тигра и привязал к животному.

Лиас ехал верхом на Хааи и размышлял о превратностях судьбы: сначала этот тигр убил его лошадь, а теперь был вынужден везти его. Сам же он, едва выйдя за территории, где жил его народ, оказался в плену у отряда тёмных эльфов, которых охраняли порождения стихий: природа по идее должна была быть на его стороне, а здесь она почему-то служила исчадиям тьмы.

Видимо, старшие эльфы были всё-таки правы: тысяча лет в изоляции — это несколько многовато. О тех, кто жил за пределами их земель Лиас не знал ровным счётом ничего, кроме рассказов и преданий. Его народ давным-давно оборвал все связи с внешним миром, дабы не вязнуть вместе с ним в войнах и пороках, но сейчас старейшины приняли решение открыть границы изнутри и позволить тем, кто хотел, путешествовать и изучать другие народы. Лиас хотел. Хоть он и выслушивал несколько недель о том, что ему ещё и первой сотни нет, и что он ещё слишком молод для таких приключений, в итоге его всё-таки отпустили. И вот теперь он путешествовал и изучал — привязанный к тигру изучал тёмных эльфов.

Самым свежим историям про них, которые знал светлый эльф, было уже больше десяти столетий: рабство, насилие, убийства — кроме этого в этих древних преданиях не было ничего. Но, если задуматься, Лиас пока не увидел от дроу ничего по-настоящему плохого: они его даже не поцарапали, а ногу наоборот вылечили. Конечно, обращались они с ним не очень ласково, но, возможно это входило в понятие «идёшь с нами — живёшь, как мы» — может, они бы и со своими так же обращались: этого светлый эльф, как и много другого, тоже не знал.

Лиас тяжело вздохнул и облокотился на тигриный загривок — у него впереди была вся ночь на размышления.

***

— Ная, поставь на нём печать и отправь в этот ваш карман между измерениями — не надо будет его кормить! — скривился Иран на следующей день, опять протягивая Лиасу ветку жареных грибов вместо мяса.

— Насколько я понял, чтобы это было возможно, нужно чтобы создание было слабее, чем заклинатель, — заинтересовался Аэн.

— А ещё это должно быть магическое создание, — кивнул Кьяр.

— Да, именно поэтому, кстати, тигра твоего, Аэн, не получается отозвать, даже если захочешь. А этот — магическое создание, — задумчиво прикусила косточку от своей жареной птицы Ная, разглядывая упрямого светлого эльфа: перепуганный до смерти он ей больше нравился.

— Ну допустим, а что не так-то? Он же слабее? — настаивал Иран.

— Не уверен… Похоже, его сознание сильнее нашего, — Асин подсел к ним, присоединяясь к разговору.

— Ты же читал его память? — не понял Аэн.

— Да, но тогда он был напуган и не защищался, и я смог увидеть только то, что произошло не так давно — проникнуть глубже у меня не получилось. Я, честно говоря, не уверен, что смогу влезть в его сознание, если он решит сопротивляться, — покачал головой маг.

— Может у него просто уровень магии выше, чем у тебя? — предположил Иран.

— Это было не магическое сопротивление, — возразил Асин, внимательно вглядываясь в светлого эльфа, — просто его сознание другое, как будто безграничное какое-то. Думаю, он может видеть и воспринимать куда больше, чем мы, а, возможно, и управлять чем-то из этого может. Кто-нибудь знает, как работает светлая магия?

Ответом ему была тишина.

Лиас тоже промолчал, хоть и мог бы всё объяснить. Он, действительно, видел всё, что делали тёмные эльфы: их магия была настолько плотной и сконцентрированной, что выглядела для него почти как материальная. Её подавляющая энергия так сильно влияла на физическое измерение, будто у них в руках было настоящее оружие, а не тонкая природная сила. Хотя, это у него магия была тонкой, а у них скорее напоминала плотный поток тьмы и холода.

Светлая магия по природе своей была созидательной. Тёмная — разрушительной. Лиас хоть и видел её, но противостоять не мог: светлым эльфам, как и земле, требовались годы, чтобы вырастить лес, тёмным эльфам, как и огню, — несколько часов, чтобы его сжечь, — скорость их магий была несопоставима.

Отчётливо понимая, что зная всё это, дроу могли бы его просто замучить до смерти, Лиас не собирался им ничего говорить.

***

«Светлячок» — это слово стало следующим, после мяса, шкуры, ножа и верёвки, которое Лиас непроизвольно запомнил на тёмном языке. Светлячками дроу звали ночных жучков, мерцающих в темноте своим брюшком, которых всю предыдущую ночь с энтузиазмом отлавливал Кьяр. Сперва он попытался засунуть их в волосы своей предводительнице, но та красоты не оценила и, что-то зашипев, жуков вытряхнула. Тогда мужчина переключился на Эмиэля, который под дикий хохот отряда с лицом, выражающим вселенское терпение, выходку стерпел, хоть и попытался отвесить Кьяру подзатыльник. Себе же этот неугомонный соорудил мерцающий венец, с которым и шёл до самого рассвета. Какой магией Кьяр заставил жуков сидеть у себя на голове для Лиаса осталось загадкой, ровно как и то, почему порождения порока и жестокости играли, словно дети, украшая друг друга мерцающими огоньками. Дроу постоянно создавали в его уме диссонанс, ведя себя совершенно не так, как он мог бы ожидать, и понять их у светлого эльф пока что практически не получалось, за редким исключением: например, он понял, что они предпочитали идти по ночам, а днем спать.