Феномен

– Да, знал, - честно ответил я, Сталин, что раскуривал трубку, ломая спички, бросил на меня острый взгляд, но не прервал, когда я продолжил.
– Это логично, я бы сам там ударил, о чём и сообщил в Генштаб. Там что-то предприняли, но что, мне точно не известно. А вот точное время удара мне известно не было, захватом Минска я явно сбил их планы. Может они раньше начали, чем планировали, может позже. А у меня стояла задача провести громкий рейд, набрать запасов, всё же зима ожидается, а продовольствия на полтора месяца, и вернутся. Поэтому, когда мы дошли до границ с Польшей, и получил истеричные приказы из Генштаба, противоречащие друг другу, я не сильно удивился. Немцы ударили вовремя, возможно и ожидали, что мой корпус уйдёт, хотя сомнительно, не та величина, неприятно, да, но не опасно. Поэтому я не мог увести корпус от Бреста к Гомелю, расстояние большое. Да и не видел причин этого делать, Юго-Западный фронт имеет достаточно сил, чтобы справится с задачей самостоятельно. Впрочем, я и сейчас также считаю. Даже несмотря на то что части в котле, и он сжимается. Самая большая опасность для фронта паника, она и губит его. Если прогнать её, пробиться можно. Киев удержать? Хм.. Возможно.

– Жуков уже вылетел, принять фронт. Его командующий генерал Кирпонос погиб.

Это впервые подал голос маршал Шапошников. До этого тот внимательно слушал. Я же обратился к нему. У меня через плечо ремень сумки проходил, содержимое уже проверила охрана, насчёт оружия спрашивали, но с собой у меня пистолета не было. Зачем самому носить, если хранилище есть? Избаловало оно меня.

– Товарищ маршал, в этой сумке рапорт и подробное описание рейда в Польшу. Плюс фотодокументалистика по рейду. Ну и наградные.

Тяжеловата сумка получилась, и распухла от содержимого. Передав ту маршалу, он её на стол положил, Сталин покосился, видать тоже решил заглянуть, я услышал вопрос от Шапошникова:

– Как вы оцениваете ситуацию с Крымом?

– Ну у вас и вопросы, товарищ маршал. Где я, а где Крым?

– Ответьте по существу.

– Жо*а там. Командарма гнать нужно поганой метлой, больше полка не давать под командование. Командующего флотом вообще расстрелять. Трус и перестраховщик. Немцы сдерживаются на геройстве бойцов отдельных дивизий, и личной отваге, а так давно бы у Севастополя были.

– Ваши предложения?

– Мои?! Я даже не знаю какие силы там задействованы с обеих сторон. О чём говорить можно?

Кажется, я начал понимать причину вызова. Жукова отправили в Киев, он ещё под нашими, а меня решили дёрнуть в Крым, пока в Минске всё тихо и всех немцев вокруг я распугал.

– Ознакомьтесь со свежей информацией. Тут все данные по Пятьдесят Первой отдельной армии.

В стороне лежало две папки, довольно толстых таких. Последовав приказу маршала, я устроился за столом и начал с верхней папки, бегло просматривая всю доступную информацию. А маршал, пока Сталин велел принести чаю, на троих, стал просматривать свежее сводки с фронтов. Их только что занесли. А вот Сталин открыл сумку и принялся изучать данные, что я принёс. Я первым закончил, информация интересная, многое стало понятно. Положив папки, я встал, показывая этим, что готов доложить. Те тоже подняли головы, чай, кстати, вкусным был, и вопросительно посмотрели на меня.

– Крым не удержат, хотя наличных сил хватает. Нужно желание у командиров, а оно отсутствует. В чём-то понять их можно, армия формируется, курорт, не верили они что немцы к Перекопу подойдут, верили в свою армию, что не допустит, и тянули до последнего с оборонительными сооружениями. Мол, зачем они нужны, немцев в Крыму никогда не будет. А рыть их начали, когда противник уже рядом был. Понятно, что прорвать такую хлипкую оборону удалось легко. То как немцы появились, и их напор, сломили волю к сопротивлению у командования армии. Сдадут они Крым. Да и Севастополь тоже. Как есть сдадут.

Тут подал голос Сталин, задумчиво поглядывая на меня:

– Товарищ Сергеев, нами было решено отправить вас в Крым, принять под командование Пятьдесят Первую армию. Войска в Минске смогут удержать свои позиции пока вас нет?

– Думаю да. На ближайшей месяц расписано несколько десятков операций, что будут проводится в тылу у противника. Идёт формирование новых частей. Учеба. Если немцы не перекинут крупные силы… Да даже если перекинут, что делать в разных ситуациях Васильев знает. Не думаю, что будут проблемы. Тем более если будут острые моменты, мне хватит ночи, чтобы перелететь к Минску и включится в работу. При этом не оставляя дела в Крыму без внимания.

– Хорошо. Вылетайте немедленно. Приказы вам выдадут в приёмной.

Козырнув, я покинул кабинет Сталин. Вот что странно, поглядывали на мой пятнистый костюм с интересом, но за нарушение формы не отругали. А смотрелась та стильно и красиво. Надеюсь я стану законодателем новой армейской моды. В Минске уже многие обзавелись такими же костюмами, включая Васильева. В приёмной я получил планшетку, в которой были все бумаги, сначала просмотрел, потом убрал обратно в планшетку. Приказ о назначении меня командармом крымской армии. Приказ на подчинение мне Черноморского флота в полном составе. Приказ не допустить захвата Крыма. Чернила свежие, писали пока я летел в Москву. Секретарь Сталина, сообщил:

– Вас проводят, самолёт готов.

– По времени я не успеваю. Рассветёт, уже когда к Крыму буду приближаться, а у Манштейна неплохое авиационное прикрытие. А так повезло, думал, как тайком в Крым слетать, и домик себе в Ялте прикупить. А тут как проведение – лети в Крым. Ха, и время есть тщательно выбрать дом, где после отставки жить буду. Года через три я так думаю, раньше войну никак не выиграть. Ладно, удачи.

Вот так прихватив в планшетку, я покинул кабинет, сопровождающий ждал, дальше машина, «стремительная» езда на шестидесяти километрах в час по ночной Москве, тот же аэродром, и мой истребитель. Оказалось, когда меня увезли, машину начали готовить, заправили, даже обслужили, и лётчику выдали полётную карту с маршрутом до Крыма, с указанием места дозаправки. На одной заправке мы до пункта назначения не долетим. Пообещав быть штурманом, мол, это не трудно, мы взлетели и направились на юг. Пока было время, поглядывая по сторонам и ориентируясь по карте, отмечал разные ориентиры, я размышлял. Да о себе. Знаете, а я изменился. Я это уже давненько замечал, но от того восторженного парнишки, Ростислава Барда, мало что осталось. Война меняет людей, и парни быстро взрослеют, я это знаю, но не об этом говорю. А изменило меня хранилище, теми портальщиками подаренное. Я анализировал разные ситуации, что произошли со мной и разобрался в чём дело. Как бы это сказать? В общем, я обнаглел и страх потерял. Это самые близкие определения. А что? Хранилище под рукой, если что, везде выживу, даже на Северном Полюсе, и с этой стороны на меня не нажать, вот и наглость. Поэтому и грубил кому пожелаю, вёл себя очень некорректно, это определялось как страх потерял. Я изменился и это факт. Причём от хранилища я не избавлюсь, это мега-плюшка. Однако надо что-то делать. В этой жизни, попав в тело Сергеева, я особо не выделялся, именно по наглости и потере страха. Хотя нет, было несколько эпизодов, признаю, но их спустили на тормозах. А вот становление меня генералом и командармом здорово подняли моё настроение. Это не гордость или тщеславие, мне банально интересно этим заниматься. На столько, что Минск взял. И к Крыму я летел по той же причине, чувствовал азарт. У 51-ой отдельной армии было мало танков, всего один неполный полк, десять «Т-34» и пять десятков плавающих танков. Похоже придётся освобождать хранилище и добывать на немецких пунктах сбора трофейного оружия и техники. Вот только где оставить моё имущество, чтобы я о нём не беспокоился? Где бы не оставил всё равно буду беспокоится. Ладно, придумаю что.

Летели практически по прямой, только на юге взяли чуть в сторону и пролетали мимо Мелитополя. Немцы уже на подходах к городу были, но сейчас боевые действия не велись. Спали, ночь же. А на дозаправку мы в Харькове садились, нас ждали, подсветили, ничуть не плутали, поэтому, когда добрались до Севастопольского аэродрома, топливо ещё было. О моём прилёте предупредили, поэтому с земли подали сигналы ракетами куда заходить и подсветили полосу, и мы пошли на посадку. «Як-7», двухместный учебный вариант, вполне спокойно сел. Хороший лётчик. Что интересно, штаб армии в Симферополе, а штаб флота в Севастополе. Как они взаимодействуют? Самолёт откатили на стоянку, меня ждали, оказалось, я сел на аэродроме где стоял авиаполк Черноморского флота. Не истребительный, бомбардировочный, точнее то, что от него осталось после налётов на нефтяные промыслы Румынии. И ещё, это не меня ждали, другой самолёт, ошиблись. Разбирались с мной, когда тот прилетел. Оказалось, нужный мне аэродром в восемнадцати километрах, позвонили узнать, там и ждали, машина была. Ничего, пообщался с дежурным командиром по части, тот встречал гостей, что после нас прилетели, их машина ждала, ну а мне выделил «полуторку», что и доставила меня в штаб Черноморского флота. Что ж, приступим.

***

Услышав шуршание в кустах, я насторожено глянул в ту сторону. Надеюсь мой отдых на берегу Волги никто не нарушит. Только лагерь разбил, только блесну закинул, подкручивая катушку спиннинга, и тут этот подозрительный шум.

Сегодня было тридцатое июля тысяча девятьсот сорок пятого года. Три месяца как война закончилась. Это произошло Двадцать Второго Апреля. День Победы. Жаль, но я не участвовал в штурме Берлина. Нет, Крым я отстоял, через два месяца уже войска Манштейна и румын были разбиты и бежали, но пуля… У меня есть хранилище и запасы, однако лечить и восстанавливать себя не могу. Разрывная пуля в колено левой ноги. Очнулся в военно-морском госпитале в Севастополе. По сути колена у меня не было, собирали по кускам. Нога укоротилась, но факт я почти два года провёл в госпиталях, включая Москву, и в санаториях. А дом в Ялте так и не купил. Так дела закрутили, что не до этого было. Медкомиссию прошёл летом сорок третьего, когда уже погоны ввели, признали ограничено годным. Сам в шоке. Ничего, надел форму, мне генерал-полковника дали и второй Звездой Героя наградили, квартиру получил в Москве, и так до конца войны служил в Генштабе. Ходил с палочкой, обувь специальная, у искалеченной ноги каблук длиннее, но передвигаться я мог, хотя и неудобно. Как Германия капитулировала и наши войска, и союзников, что участвовали в штурме, праздновали, я в тот же день получил добро выйти в отставку, что и сделал. Сталин сдержал своё слово, не забыл. Что я могу сказать? Крым отстоял, правда, его всё равно пытались взять, дважды, но оборона была серьёзная, высокоэшелонированная, десанты с моря тоже не помогли. Жуков не стал повторять мою оборону Минска, Киев не удерживал, войск между немцами и Москвой не было. Вывел не так и много, но создать новую передовую всё же смог, а там и другие силы перекинули, задержали немцев. Хотя к Москве в декабре те всё равно вышли. Упорные. Минск продержался до весны. После зимнего наступления под Москвой, когда отбросили вражеские дивизии, и наступление на севере началось. Наши из Минска ударили навстречу. В общем, освободили. Более того пошли дальше на север по Прибалтике и выйдя к морю, отрезали массу войск, что рвались к Новгороду и Ленинграду. Тут блокады не было. Почти полтора миллиона солдат и офицеров. Котёл огромный и переваривали этих солдат мы почти полгода. Около трёхсот тысяч солдат и офицеров немцы морем вывезли, примерно сто тысяч утонуло. Около восьмисот тысяч мы взяли в плен, когда разрезали этот котёл на несколько небольших. Ну и дальнейшее наступление. Тут Сталинграда не было, переломного момента в войне, тут был Северный котёл, так его называли, именно после него, как закрыли вопрос с окружёнными, и пошло наступление. Мы бы войну закончили раньше, но я просил, доказывал, меньшими потерями и меньшей кровью нужно действовать. Где я держал вверх, где не получалось. Последние подсчёты шестнадцать с половинной миллионов мы потеряли. Меньше чем раньше, но можно было и лучше, я так считал.

Ладно, опыт я получил огромнейший, в Генштабе мне нравилось, не меньше чем в штабе фронта опыта заработал. Четыре пластинки записал, став известен как певец, поэт и композитор. А после выхода в отставку два дня пробыл на своей квартире, повесил форму на плечики… убрав её в хранилище, запер квартиру, и рванул в Крым. Да на своём гидросамолёте. Теснится в поездах не хотел, это жарко, это тесно, это долго. Дом я получил в подарок в Ялте, и шикарный. Меня опознали, считали героем Крыма, поэтому дом подарили, действительно шикарный, бывший дворянский особнячок, хозяева погибли, наследников нет, и он стоял введенье города. Два с половиной месяца там провёл, на катере своём гонял на морских крыльях, купался и рыбачил. В общем, здорово время проводил. Два месяца. Потом захотелось своих берёзок, родной сторонки, спокойной речки, немудрёной снасти, и направился сначала на Волгу. Вот, прилетел полчаса назад, только лагерь разбил, будущий костёр подготовил, угли нужны, хотел шашлыка пожарить, из рыбы что поймаю, и закинул снасть, как это шуршание. Обернувшись, я наблюдал как из кустов выходят трое. В сильно потасканной одежде. Причём судя по шуршанию кустов, там ещё кто-то был. У одного «ТТ» в руке, у другого на плече ремень «ППС». Беглые зеки, сразу видно. Пусть двое в гражданской грязной одежде не по размеру, где-то добыли, то второй вполне себе в арестантской робе. Что плохо, когда стих шум животных и птиц в лесу, возмущённых рёвом мотора самолёта, я прислушивался, тишина, чужих не было, значит те рядом были. Свидетели, видели, как я самолёт убирал и вещи доставал из воздуха. Будем валить.