Фенрир. Рожденный волком

На глазах Жеана стояли слезы.

— Я не знаю, но Он знает.

Однако Элис по-прежнему ощущала, как крепка его воля, сколь­ко силы в его душе.

— Что ты будешь делать?

— Выбор для меня стоит между немощью или мерзостью, гре­ховным и запретным обращением к волшбе или гибелью от нее. Так или иначе, я обречен на адские муки. Выбор для моего смертного тела стоит между физической болью или болью мира. Подражая Христу, я выбираю боль для себя. Я стану тем, кто я есть. Вешай на меня камень.

Элис надела ему на шею амулет. И как только она сделала это, ру­ны вернулись к ней, сверкая, звеня, распевая.

— Ты можешь снять его, если станешь слишком слаб.

— Я не стану его снимать. — Жеан с трудом сглотнул и стиснул зубы.

— Тогда что же с нами будет?

— Нам нельзя этого. Нам нельзя. — Слезы стояли у него в глазах, он хватал воздух ртом, словно человек, умирающий от чахотки.

— Кем бы ты ни стал, я буду рядом с тобой, — сказала она. — Я отведу тебя к Олегу. Он снова сделает нас обоих цельными, сво­бодными от магии, которая связала нас своими узами.

Элис мысленно поискала лошадиную руну, и перед глазами за­лоснилась золотистая шкура, а деревья превратились из серебря­ных в живую медь.

— Для этого нам потребуется животное, — сказала она.

Глава шестьдесят четвертая МЕСТО НА ВЕСЛЕ

Почти сразу стало ясно, что по суше Леший, Офети и Хугин дале­ко не уйдут. Дорога на восток так и кишела воинами из враждую­щих армий — франки и норманны вели ожесточенную борьбу. Сто­ит лишь отойти подальше от моря, и кто-нибудь с той или другой стороны непременно захочет их убить из-за сокровищ.

Шел дождь, маленький отряд шагал к побережью под свинцовы­ми небесами, Офети и Хугин с трудом вытаскивали ноги из грязи, Леший ехал на муле. Их лошади пропали бесследно. Когда тучи ра­зошлись, земля посвежела, а в воздухе ощущался запах дыма. Этот запах нравился Хугину. У себя, высоко в горах, он часто улавливал запах костров из долин и пытался представить, как это — спокой­но жить в доме, у теплого очага.

Ворон знал, что после гибели Зигфрида порядочная часть его вой­ска, осаждавшего Париж, решила пойти дальше и попытать счастья в землях Арнульфа, короля восточных франков; вот туда-то и на­правлялись они сами в надежде раздобыть лодку. Там наверняка най­дется либо франкское судно, которое можно купить или украсть, или они повстречают викингов, готовых взять пассажиров.

Ворон уходил из леса в отчаянии, все его инстинкты твердили, что Элис была где-то здесь. Но когда все следы пребывания ее или Волка в лесу стерлись, он сдался и решил отправиться к Олегу, рас­судив, что она, возможно, по-прежнему стремится попасть к кня­зю. Но вдруг ее там не окажется? Если интуиция его не подводит, она должна быть там. Сможет ли он убить Олега? Вероятно, если бог еще не осознал, кто он. Но стоит ли это делать? Может быть, лучше защитить Олега от Волка? Ворон подозревал, что бог знает, как приблизить избранную им смерть. В таком случае какой у него выбор? Найти Элис и защитить ее от Волка, от бога и от других опасностей, поджидающих ее на пути. Сломить волю судьбы.

Офети шел за ним, с радостью предоставив Хугину право выби­рать дорогу. Леший же был просто рад, что они убрались из леса. Искать там было глупейшей ошибкой, считал он. И что бы ни жда­ло его в Ладоге, он будет счастлив снова оказаться дома, подальше от холодного осеннего леса.

Через пару недель пути они забрались на вершину небольшого холма и увидели впереди широкую заболоченную равнину и город, стоящий на излучине реки. Постройки в городе горели, в недвиж­ном воздухе над ним висело полотнище дыма. Даже издалека Ху­гин понял, что здесь разыгралось чудовищное побоище.

Город был большой, обнесенный кольцом высоких стен, кое-где поросших травой. Под стенами на реке выстроились двадцать драккаров, люди были едва различимы с такого расстояния; они суети­лись вокруг кораблей, шли к ним по воде, ехали на маленьких лод­ках, вытаскивали что-то из реки на заболоченную почву вокруг. В сером свете на фоне серой воды Хугин с трудом различал, что они вытаскивают. Потом глаза привыкли, и он увидел мертвые тела.

— Франки устояли, — заметил он.

— Похоже, северяне встретили здесь холодный прием, — про­изнес Офети.

Ворон кивнул.

— Арнульф Каринтийский — это вам не Карл Толстый, — под­твердил Леший.

— Я слышал о нем, — сказал Офети, — этот человек прославил свое имя. Говорят, если бы он был императором на западе вместо жирного Карла, не видать бы нам никаких трофеев.

— Здесь трофеи только для воронов, — сказал Хугин. Он заме­тил, как странно посмотрел на него Офети. — Там внизу полно ло­док. Если нам удастся украсть или купить одну из них, мы быстро догоним уходящий флот.

— Если бы со мной были мои берсеркеры, мы забрали бы один из этих драккаров и стали бы богачами, — сказал Офети.

— Но нам бы сейчас посудину попроще, — сказал Хугин. — Но­чью спускаемся к реке.

— Отличный план, — согласился Офети.

С наступлением ночи по всей равнине загорелись костры. На острове посреди реки кто-то, кажется, даже устроил пир. Повсюду горели факелы — и среди пирующих, и на лодках, которые снова­ли между городом и островом.

Трое путников сошли с холма в лабиринт живых изгородей во­круг полей. По счастью, дорога здесь оказалась хорошей; проходя, они слышали радостные возгласы почти из каждого крестьянско­го дома. Год подходил к концу, северяне не сожгли поля, и урожай был собран. У народа имелись причины для праздника. Погода сто­яла прохладная, но три путника шли быстро и не ощущали холода. Дорога вывела их на высокий речной берег.

— Купец, за лодкой пойдешь ты, — велел Хугин.

Ворон с Офети наблюдали издалека, пока Леший не договорил­ся, тогда они подошли, глядя в землю. Франки, продавшие Лешему лодку, смотрели, как странные чужаки забираются в нее. По пра­вилам обо всех пришельцах полагалось сообщать господину, одна­ко люди за время осады викингов наголодались и были рады день­гам. Купцу удалось приобрести довольно большое речное судно с веслами и мачтой, которую Офети осмотрел с весьма недоволь­ным видом. Но вслух викинг ничего не сказал. Франки стояли ря­дом и услышали бы, а франкская одежда, снятая с покойников, бы­ла весьма ненадежным маскарадом.

Маслянистая луна пробилась из-за туч, света было мало, но все же достаточно, чтобы немедленно отправиться в путь, поэтому они завели мула на борт.

Офети взялся за весла, и они выгребли на стремнину. Лодка рва­нулась и понеслась в сторону города. Двигались они ровно и бы­стро, хотя время от времени весло ударялось о мертвое тело, пла­вающее в воде, или что-нибудь еще. Офети усмехнулся и заметил:

— Вроде поздновато для купания?

Леший сидел, не сводя глаз со своих башмаков, Ворон тоже ни­чего не ответил. Он помнил, что пророчила ему Мунин, и сейчас, глядя на лица покойников, поблескивавшие под бледной луной, словно бока рыб, он видел свое будущее. Смерть от воды. Был бы у него выбор, никогда бы он не поехал по реке, однако он уже пу­тешествовал так раньше и собирался идти на восток под парусом, если получится. «Тебя ждет великая судьба», — говорила ему Му­нин. Но она так часто лгала. Может, ему суждено умереть какой-нибудь глупой смертью: он свалится за борт, или крестьянин мет­нет в него копье. Смерть как таковая нисколько его не пугала, он боялся только, что его не окажется рядом с Элис и он не сможет за­щитить ее от судьбы. Он уже умирал за нее раньше. Он видел, как на него надвигаются волчьи зубы, слышал ее крики в той тесной маленькой пещере, где встретился со зверем лицом к лицу. На этот раз, он знал, все будет по-другому. Смерть от воды.