Фенрир. Рожденный волком

По серому небу разлился свет зари. Поднялся легкий ветерок, и Офети поставил парус. Течение помогало, и они быстро неслись вперед. Река влилась в другую реку, побольше, и они продолжали двигаться по течению к морю. Земли по обоим берегам были вы­жжены, дома и урожай обратились в пепел.

Они пытались купить еды, однако обитатели этих мест прозяба­ли в нищете. Их дома и фермы были разорены; те же люди, кото­рым удалось спастись, не жили, а выживали. Поэтому путники остались голодными.

Когда наступил вечер и в темноте рассмотреть что-либо было уже невозможно, они пристали к берегу. Ворон развел костер, Ле­ший выпустил мула поразмяться, и они так и сидели у огня, без еды, без разговоров, пока не заснули. На следующий день все повтори­лось. В этой местности дела у викингов складывались неважно и до большого поражения у города. У одного из домов головы северян были насажены на колья, и Офети пришлось долго отговаривать от того, чтобы высадиться на берег и восстановить справедливость. Одно дело оставить мертвое тело воронам там, где ты убил челове­ка, и совсем иное — выставлять мертвеца вот так.

Они двигались дальше. Постепенно небо посерело и в воздухе запахло дождем.

— Вряд ли мы бы ушли так далеко по суше, — заметил Леший.

— В лесу трудно находить дорогу, — подтвердил Офети.

Течение стало еще сильнее, и Офети спустил парус, но лодка все равно шла неровно.

— Это не корабль, — проворчал викинг, — это кто-то набросал в кучу досок, сбил как попало и спустил на воду — авось поплывет. Франкам лучше ездить на своих конях.

Наконец-то показался берег, широкий и ровный, и под вечер свинцовые тучи залил свет заходящего солнца.

— Солнце сковало клинки облаков, крепкий ветер раздул паруса.

— Я и не знал, что ты поэт, — сказал Офети Леший.

— Воин должен быть храбрым, но еще он должен уметь просла­вить свои подвиги в веках, чтобы его сыновья вечно пели о них.

Хугин кивнул:

— Да, песни помогают сыновьям чтить нашу память. Я рад, что у тебя имеется подобный дар, Офети. Ты сложишь для меня песню о наших приключениях, чтобы я смог услышать ее в следующих жизнях.

Но Лешего больше волновали дела насущные.

— Мы сможем добраться на этой посудине до места?

Офети помотал головой.

— Это не морское судно, оно и на речное-то тянет с трудом. Его разобьет первой же более-менее высокой волной. Но, поверь мне, на побережье обязательно окажутся северяне. После такого побоища кому-нибудь непременно придется чинить корабль, кому-то нужно будет пополнить команду рабами или дождаться отставших товарищей. Мы найдем их на побережье и недалеко от реки.

Путники причалили к берегу и устроились на ночлег, а утром бросили лодку и пошли на восток. Через несколько часов они вы­шли к маленькой бухте. На берегу стоял драккар, люди возились с рулевым веслом на корме. Корабль был большой, длинный, низ­ко сидел на воде, вот только резную голову с носа сняли. Викингов на нем оказалось человек двадцать, трое явно были ранены, они ле­жали на песке.

— Вот он, наш корабль, — сказал Офети и двинулся к воде.

— Стой, франк! — Викинги заметили его приближение. — Знай, что мы готовы к смерти, но еще мы готовы драться за свои жизни. Сюда тебе не пригнать своих лошадей, тебе придется сражаться пе­шим, как подобает мужчине. — Человек, сказавший эти слова, был рослым и худощавым. В одной руке он держал топор, но вот другая безжизненно висела вдоль туловища, и Хугин догадался, что она сломана.

— Братья! — прокричал Офети. — Я не франк, женатый на ко­быле, я такой же боец, как и вы.

— Так ты из племени хордов! Я слышу по твоему выговору.

— До мозга костей, которые порядком промерзли. Можно мне погреть их у вашего костра?

— Ты прекрасно владеешь словом, друг, я вижу, ты остроумен. Подходи, присядь с нами, — проговорил еще один викинг из от­ряда.

Их приняли тепло. У викингов оказалась рыбная похлебка, и их накормили. Это были даны, которые торговали с народом хордов, поэтому они по-дружески отнеслись к трем путникам. Хугин за­метил, что его они опасаются, поскольку распознали в нем колду­на, но он помог им, как только сумел: обработал раны, наложил шины на переломанные конечности, сделал примочки и перевязал тем, что нашлось. Викинги дружно признали, что сегодня счастливый день, раз они повстречались с такими людьми.

Пока Хугин работал, к нему подошел Офети.

— На пару слов, — сказал он, хлопнув Ворона по спине, как будто отпуская какую-то шутку.

Хугин поднялся и пошел за Офети к драккару — великан при­творился, будто внимательно рассматривает рулевое весло и спра­шивает мнения Хугина по поводу починки или замены.

— Я знаю этих людей, точнее, одного из них, — сказал Офе­ти. — Это Скакки Долговязый. В наших землях он вне закона. Ему мало было просто торговать, он еще и воровал рабов, добрых лю­дей хордов. Я отплачу ему за это смертью.

— Он нужен нам, он и его команда, — сказал Хугин.

— Знаю. Но вот что я тебе скажу: когда мы уже будем у самого берега, я убью его и его воинов.

— Их же двадцать.

— Да, и это значит, что я погибну. Но к тому времени их оста­нется пятнадцать или даже меньше.

— Мы не сможем причалить без тебя. Я не мореход.

— Я сделаю это у самого берега. Как можно ближе. Если повезет, его люди прыгнут за борт и поплывут к берегу сами. Если же не прыгнут, ты тоже сможешь доплыть. Я не жду от тебя помощи в этом деле.

Хугин кивнул, однако он не мог допустить такого конца. Он дол­жен убить Олега, сейчас убийство князя представлялось ему наи­лучшим способом опровергнуть пророчество, не позволить богу погибнуть от зубов Волка. Он постепенно уверился в том, что Олег и есть бог, обретший плоть. Вещий Олег был прославленным вои­ном, покровителем поэтов и провидцев. Один был богом войны, поэзии и магии. И еще безумия. Медлить нельзя, значит, Хугину придется убить и Офети. И все-таки ему не хотелось. Этот викинг принес ему удачу. Может, Один послал его в благодарность за то, что Хугин отправил в его чертоги столько воинов? Офети показал ему, что Волка тоже можно уничтожить. Ворон коснулся меча. Ес­ли бы он понял это раньше, в монастыре Сен-Морис, все могло бы выйти по-другому. Когда Волк еще был человеком, его можно бы­ло убить. А теперь? Хугин сильно сомневался.

Может ли он просить Одина о помощи? Не предал ли он бога? Разве он не пытается спасти женщину, которая приманит к нему Волка? Но к кому еще ему взывать? К Локи? Слова промелькнули в голове раньше, чем он успел одернуть себя: «Повелитель лжи, друг людей, помоги мне достигнуть цели».

Рослый викинг подошел к ним.

— Мы пытаемся починить руль, но из сырой древесины ничего нельзя сделать. — Он похлопал по разбитому веслу. — В этом по­ходе нам не везло. Когда мы встретили франков, у нас была сотня кораблей, но Арнульф — могучий король, он хорошо знает эти зем­ли. Он провел конницу через болото и напал на нас. Я никогда не видел столько лошадей. Нас просто перебили, мы еле успели до­браться до кораблей. А рулевое весло оторвалось, когда мы только причаливали. Здесь полно отмелей.