Фэнтези-2011
Шрифт:
— Люди не умеют летать.
— Они научатся. В этом я уверен.
— А как же ты? Туда ты пройдёшь, а обратно? Не забывай, свод небес станет непроницаем.
— Значит, я останусь там. Магические способности меня покинут, но, надеюсь, молот Тора позволит пронзить пространство, и я буду первым, кто достигнет миров, лишённых магии.
— Слушай, сколько тебе лет? Ведь тебе нет ещё и полутысячи…
— Триста восемьдесят, — зачем-то ответил я.
— Вот видишь, совсем мальчишка. Туда пойду я.
Я покачал головой.
— Стучать молотом — мужская работа. Вряд ли тебе приходилось
— Я всё равно пойду с тобой.
— Зачем?
— Потому что здесь мне больше нечего делать. Я взлетала в зенит и опускалась на дно моря. Я держала в руках два великих артефакта из четырёх. Я пришила небо к земле. Мне уже почти девятьсот лет. Впереди только дряхлость и необходимость прятаться в какой-нибудь норе. А мне хочется ещё чего-нибудь небывалого.
— Хорошо, — сказал я. — Мы пойдём вместе.
Все амулеты и волшебные вещицы, которых у меня почти не осталось, а у Анрат было больше, чем нужно, мы бросили на Земле. Там, куда мы летим, они не понадобятся. Я дал указание Тюпе, чтобы он поддерживал порядок в моём последнем убежище и принял как хозяина того, кто придёт мне на смену. Что сделала со своим святилищем Анрат, я узнавать не стал. Зато я ещё раз потревожил Растона.
Старик сидел в кресле, словно и не вставал с него последние дни. Взор был устремлён к закату.
— Я всё знаю, — сказал Растон, почувствовав моё присутствие. — Ваши разговоры с Анрат попали в Основной Свод, и в моей книге они есть.
— Я правильно поступаю? — спросил я, хотя и знал ответ.
— Это решать тебе. Единственное, на твоём месте я бы взял с собой ведьмочку помоложе. Я хорошо помню Анрат, восемьсот лет назад она была прехорошенькой. А теперь я бы так не сказал. Впрочем, повторюсь, не мне решать.
На прощание мы улыбнулись друг другу, хотя, кажется, Растон не увидел моей улыбки.
Мы не стали лишний раз тревожить Ось, внося в неё молот Тора, а добрались к границе мира, используя обычные пути магов. Теперь я знал, как их можно использовать, даже находясь на острове Медовом. Другие не знают, и это хорошо. Всё-таки даже сейчас это место не должно быть проходным двором.
Уроборос лежал в пучине, наслаждаясь сытостью. Ни мы, ни молот Тора больше его не интересовали.
Мы пронзили Покров небес, спустившихся в море, и оказались за пределами мира. Я не мог бы описать, что там было и как оно выглядело, люди ещё не придумали слов для таких описаний.
Анрат протянула мне молот.
— Эх, даже удачи не пожелать! Вот она, ведьмина судьбина.
Взяв молот на изготовку, я приблизился к Уроборосу.
Легко было говорить, что я знаю кузнечное ремесло и справлюсь со своей задачей. А на самом деле… Ударишь слишком сильно, череп змея треснет, узорчатая кость разлетится на мелкие кусочки, и передо мной останется разлагающаяся туша. Мир вновь расползётся на части и в конечном счёте погибнет. Ударишь слабо — челюсти не будут заклёпаны, разъярённый змей бросит свой
хвост, кинется на меня, а затем примется рушить всё, до чего сможет дотянуться. В этом случае мир погибнет очень быстро.Если бы в запасе были все четыре удара, челюсти можно было бы заклепать в два-три приёма. Увы, теперь это невозможно.
Я вздохнул и медленно повёл руку на отмах.
У меня всего одна попытка. Я не должен промахнуться.
МАРИНА И СЕРГЕЙ ДЯЧЕНКО
МИР
Они вошли и остановились, будто сбившись с дороги. В таверне было темно и душно, кое-где на столах чадили жирные свечи, и ничего не стоило принять посетителя за тень. Или тень, рассевшуюся в дальнем углу, — за посетителя.
Незнакомцев заметили многие, но никто не удивился. После того как на севере вдруг разлилась Светлая, снося мосты и переправы, выгоняя людей из лачуг и хороших домов, бродяги всех сословий перестали быть редкостью в этих местах. Пришлые люди, поддаваясь на расспросы, говорили одно и то же: река никогда еще не проделывала с людьми такого, что позволила себе в этом году, безо всяких причин и предвестников.
А теперь пришли эти двое; служанка за прилавком подняла бровь. Стократ, сидевший, по обыкновению, лицом к двери слева от входа, оторвал взгляд от кружки со скверным пивом.
— Только не здесь, — сказала девушка.
Никто, кроме ее спутника, не слышал этих слов, но Стократ умел читать по губам.
— Только не здесь, — повторила девушка. — Уж лучше в лесу.
Капюшон скрывал верхнюю половину ее лица, губы двигались еле-еле, крылья тонкого носа раздувались. Стократ представил, как из-под капюшона она оглядывает таверну — лужи на полу, липкие столешницы, затылки дремлющих пьяниц. Как вдыхает неповторимый запах «Серой шапки» — и хорошо, что дым и чад забивают прочие мерзкие запахи. Она брезглива, она выросла в хорошем доме; конечно, «только не здесь».
Компания браконьеров в углу обеденного зала замолчала, с интересом приглядываясь.
— Молодым господам чего-то надо? — осведомилась служанка. — Пива? Браги? Вина?
— Кипятка, — быстро сказал мужчина. — Две кружки.
В углу засмеялись. Девушка плотнее закуталась в мокрый плащ. Полы его дрожали: девушку колотил озноб.
Откуда, подумал Стократ. И, главное, кто такие? Чья-то горничная воспользовалась суматохой и сбежала со стражником? Так ведь нет, горничные, даже самые избалованные, обычно шире в кости и куда смелее, а стражники, сколь угодно юные, не просят в тавернах кипятка. Их смыло с родного места водами Светлой? Но где их семья, где обоз, где слуги?
Служанка тем временем набрала кипятка в две кружки — остывшего, разумеется. Мужчина и девушка сели рядом, локоть к локтю, за ближайший к двери столик — как раз напротив Стократа. Он откинулся назад, чтобы лицо оставалось в тени, готовый слушать — или наблюдать — их беседу.
Но они молчали.
Руки девушки в черных перчатках были похожи на птичьи лапки. Она все силы тратила, чтобы не расплескать воду, и все равно немного расплескала на нечистую столешницу. Ее спутник выпил кипяток чуть ли не залпом. Очень устали и замерзли, отметил Стократ.