Фэнтези-2011

— Учитель хороших манер, я же сказал.

— И как ты с ней познакомился?

— Барон хотел… ну, он же собирался… короче, он стал известным в округе, ему надо было учиться соблюдать этикет… Мой старый учитель надоумил: сходи к Грану, предложи свои услуги, он оценит…

— Оценил? — Стократ развернул стул и уселся теперь верхом.

— Да… Я пять толстых книг по этикету помню наизусть: как входить в зал, как выходить, как рассаживать гостей, какими словами приветствовать при рождении ребенка, какими — соболезновать…

— Заткнись.

Правила Приличия мигнул:

— Вы же сами… меня спросили.

— Точно, — Стократ покачал носком сапога. — Извини. Итак, ты учил их приличиям…

— Консультировал.

— Видел этого мага?

— Нет. Когда я пришел, его уже там не было. Но все его помнили. Все вроде как уговорились его не поминать и все равно поминали: вот, мол, скоро он вернется.

— Ясно… Ты их учил этикету, и тебя познакомили с девушкой?

— Нет. Я сам… То есть случайно. Ей носили еду… и я однажды подкупил поваренка.

— Отважный поваренок, — вслух подумал Стократ.

— Просто глупый. И жадный.

— Согласен. Дальше?

— Дальше я увидел Мир. Как она сидит одна в запертой комнате. У нее там были книги… Она все прочла по несколько раз. Пяльцы, рукоделье всякое…

— Просто тюрьма, — тихо сказала девушка.

— Ясно, — Стократ покачался взад-вперед. — И между вами началась сердечная дружба.

— Да нет же! Я не мог к ней попасть! Просто приходил в тот уголок двора, где она могла видеть… Из окна…

— И поваренок, надеюсь, не попался.

— Да. То есть нет, не попался. Я ему платил, чтобы хоть иногда заглядывать… На пару минут…

— Так-так-так, — Стократ прищурился. — Мир, за время, что ты сидела взаперти — сколько раз ты видела барона?

— Нисколько, — она опустила глаза.

— Ты говорила — он вроде был к тебе привязан?

— Был… Но потом испугался. Того, что на мне… вот этого. Спрятал, убрал с глаз долой… Думаю, он очень ждал колдуна — чтобы меня отдать наконец.

— Понятно. — Стократ поглядел на высокий, довольно-таки белый гостиничный потолок. — Такая магия — она не для баронов вообще-то.

— Да, — девушка глубоко вздохнула. — Наверное, отец… барон все-таки додумался за эти годы. До того, о чем ты сразу спросил.

— Что я спросил?

— Что будет, когда я умру? — Девушка поглядела ему в глаза. — Весь мир умрет вместе со мной?

В комнате сделалось тихо. Слышно было, как тяжело дышит Правила Приличия на кровати.

— Но у тебя на спине не только эти ожоги, — сказал Стократ.

— Да. Когда мне исполнилось семнадцать, барон опять…

Она провела ладонью мимо лица, будто отводя занавеску. Стократ подметил этот жест. Скорее всего, так она боролась со своими страхами — девушке, несущей на теле живую карту обитаемого мира, временами должно быть очень страшно в одиночестве.

— Он был со мной очень ласков… Дал вина… У меня потом сильно голова кружилась.

— Он напоил тебя и распорол тебе спину. Правая лопатка, Лысое Взгорье.

— Да, — она нервно повторила свой жест. — Крови было… много.

— И началась резня на Лысом Взгорье, — сквозь зубы пробормотал Стократ.

Он прикрыл глаза; тысячу лет жили рядом два рода. И вдруг поднялись в ножи. Семья на семью, деревня на деревню; не было другого объяснения, кроме врожденной свирепости горцев. Тысячу лет, мол, тлела под спудом эта свирепость — и вдруг проснулась у всех разом, от младенца до старика…

— Зачем он это сделал, Мир?

Девушка молчала.

— Ты ведь думала об этом, — сказал Стократ. — У тебя было время подумать. Зачем он это сделал?

— А почему вы меня не спрашиваете, господин? — вдруг подал голос Правила Приличия. — Я-то в это время уже был в замке! Я тоже могу…

Стократ поднял бровь. Раненый замолчал и опустился на подушки.

— Лысое Взгорье от нас далеко, — тихо сказала девушка. — Барон просто хотел… повторить этот… опыт. Он хотел утвердить… свою власть над миром. Это ведь страшная, огромная власть…

Да, подумал Стократ.

— А кто зашил? — он посмотрел на девушку. — Рана зашита.

— Да он же сам и зашил, — она говорила так тихо, что снова пришлось читать по губам. — Когда увидел, что… ну, она…

Стократ сел рядом с ней на край кровати и обнял за плечи. Правила Приличия, конечно, всю дорогу боялся к ней прикоснуться. К ней долгие годы никто не прикасался — если не считать барона с ножом и угольями, да еще насильников на лесной опушке. Стократ обнял ее, не домогаясь, ничего не желая взамен, и она моментально это почувствовала.

И через миг перестала отстраняться.

Правила Приличия на кровати разинул рот. Потом закрыл. Потом обиженно отвернулся.

— Мир, в те дни кто-то был рядом с тобой? Какая-нибудь сиделка, нянька… слепая старуха?

— Н-нет. Он боялся, что люди узнают.

— И он снова тебя запер?

— Д-да. Меня заперли в другой комнате, без окон. Еду стали подавать через окошко… Ну, спина зажила, конечно.

Стократ обнял ее крепче. Собственно, это единственное утешение, которое она могла принять и в котором нуждалась; кожа на спине зажила, оставив шрам. Кровавая резня прекратилась, когда с обеих сторон полегли лучшие, сильнейшие, любимые сыновья и мужья, счастливые отцы. Но мира на Лысом Взгорье нет и больше быть не может…

Стократ поморщился. Важная мысль ходила вокруг головы, как муха.

— А потом? — он посмотрел на мужчину поверх девичьей макушки. — Дан, ты можешь, пожалуйста, рассказать?

Правила Приличия очень обрадовался вежливому обращению:

— Потом властитель Вывор прислал письмо. Не знаю, что он написал, только барон заперся у себя и… Черный стал от злости. А вечером…

— А вечером, — девушка подняла лицо и посмотрела снизу вверх. Травяной отвар уже действовал в полную силу, на щеках у нее выступил румянец. — Отец… То есть барон тогда сам напился. Он был очень пьяный, очень. Я его таким не видела. Сам пришел ко мне. Принес жаровню. Стал орать, что сожжет Выворот, выжжет все поганое гнездо… Я вырывалась, но он же сильнее. Он пообещал мне поджарить пятки, стал кричать, что изувечит меня…