Фэнтези-2016: Стрела, монета, искра (CИ)

– Скажи-ка мне, будь другом, - привычно спросил торговец, взяв у трактирщика кружку, - в прошлый четверг ближе к вечеру не заезжали ли к тебе трое всадников?

– Трое всадников?
– трактирщик присвистнул.
– Что бы им тут делать?

– Так не заезжали?

– Нет, добрый господин. К нам-то редко заезжают... Разве если в монастырь паломники идут, то могут забрести на чарку-другую. С них-то и живу... Но в четверг - нет, в четверг не было никого.

– Эх...
– махнул рукой Хармон и присосался к кружке.

– Отчего так печалишься?
– посочувствовал трактирщик.
– Сильно тебе нужны те всадники?

– Нужны - не то слово! Один из них мне кругленькую сумму задолжал... А теперь поди сыщи его. Точно знаю, что он в четверг проехал от развалин на север - и как сквозь землю провалился! Лысенький такой, щекастый, с брюшком, на пивовара похож. Вроде бы, памятная внешность - а нет, никто не видел на десять миль вокруг!

– Да уж, бывает...
– покачал головой трактирщик и поведал - не сказать, что к месту - историю о том, как у него украли лошадь.

Хармон допил, вздохнул и пошел прочь, повесив голову. Трактирщик вдруг окликнул его:

– Как, бишь, ты сказал, выглядит этот твой должник?

Торговец повторил. Трактирщик почесал затылок.

– Слушай-ка, а ты, часом, не брата Людвига имеешь в виду?

– Какого еще брата?
– не понял Хармон.

– А, ну нет - так нет, - пожал плечами трактирщик.
– Тебе виднее.

– Постой, постой. Я с этим пузатым не близко знаком. На рынке познакомились, назвался он таки Людвигом - это верно. Но вот чей он там брат - этого я не знаю.

– Значит, он был не в сутане?

– В какой еще сутане?
– совсем растерялся Хармон.

– А, ну тогда точно он! С тебя монета, господин! Нашел я твоего должника.

– Да кто же он?!
– вскричал торговец, боясь верить.

– Брат Людвиг! Из Максимианского монастыря, что в двух милях на запад от хутора.

– А почему думаешь, что это он?

Трактирщик принялся загибать пальцы:

– Во-первых, по виду подходит - лысенький, с брюшком, щеки висят. Во-вторых, он мне тоже агатку задолжал. Сказал - верну на неделе, но все никак! А дело еще весною было. И в третьих, самое главное: брат Людвиг иногда выходит из монастыря без сутаны. Имеет он такую странность. Раз заехал ко мне на чарку - одет, будто мещанин, я его даже сразу не признал. Ты как сказал, что твой Людвиг был без сутаны, - тут я сразу понял: точно он!

Хармон затаил дыхание:

– И что же, в четверг он к тебе заходил? С двумя спутниками?

– Неа. В четверг я его не видал. Ты, видно, спутал: в среду здесь брат Людвиг проезжал. И не к монастырю ехал, а от монастыря. Туда вон, в сторону развалин крепости.

* * *

Максимиановская обитель была укреплена как надо - чего, впрочем, и следовало ожидать от монастыря, расположенного среди полей. Двадцатифутовые стены венчались галереей с бойницами, ворота были окованы железом и снабжены дополнительной подъемной решеткой из дубовых брусьев. Правда, башен не было, и это обстоятельство, несомненно, порадовало бы командира осадного отряда из пары сотен бойцов. Беда в том, что все войско Хармона-торговца состояло из одного недорыцаря, одного дезертира и одного старого пьянчуги с копьем.

– Что ж, начнем с разведки, - сказал Хармон, глядя на белеющие стены монастыря с опушки рощицы.
– Так ведь полагается по правилам военной науки?

Джоакин важным кивком подтвердил: да, именно так.

– Паломники обыкновенно выглядят несчастными людьми, - сказал Хармон.
– Или нищие, или хворые, или юродивые, или голодные. А лучше - все вместе.

Он скептически осмотрел свою свиту. Все были, как на зло, здоровы и жизнерадостны. Более всех походил на нищего страдальца сам Хармон, до конца не оправившийся от голодовки. Однако ему в монастырь дорога заказана: пузатый брат Людвиг, если именно он и был тюремщиком, помнит Хармона в лицо. Джоакин со Снайпом отпадали - они имели слишком уж воинственный вид. Не подошел и Вихорь - тот был хоть добродушен, но крепок. Хармон пригляделся к Луизе:

– Значит, вот что я тебе скажу. Ты станешь паломницей. Жизнь твоя - штука нелегкая. Муж у тебя помер...

– Вот те на!..
– возмутился было Вихорь, но Хармон повысил голос:

– Да-да, Луиза, овдовела ты. Осталась одна с двумя спиногрызами, да еще на твоей шее сидит престарелый отец. Папашка, значит, ничего делать не может, поскольку беспробудно пьет. Это будешь ты, Доксет.

– Я, хозяин?..

– Именно ты. Я тебе для убедительности чарку орджа налью... две. Твоя задача, Доксет, выглядеть полным дураком: смеяться невпопад, ко всем с болтовней приставать, нести всякую чушь.

– Ну, уж вы придумали, хозяин! Этакий маневр я только в Шиммери видал. Пошли мы в разведку на Львиные Врата, и наш командир говорит: переодеваемся скоморохами...

– Вот-вот, отлично справляешься, - похвалил Хармон.
– А твое дело, Луиза, показывать всем своим видом, что жизнь - несладкая штука. Сделай суровое лицо и не улыбайся. Вообще забудь, что такое улыбка, поняла? Платье надень грязное и старое, башмаки - сбитые, плащ возьми не свой, а Вихрев - видно будет, что он с чужого плеча. Котомку возьми, но пустую - внутрь пару тряпок кинь, не больше. Пусть не думают, что у тебя какое-то добро водится.

– Подол платья подвязать?
– предложила Луиза.
– Так делают, когда идут пешком по грязи.

– Верно, умница. Из денег возьми горстку медяков, завяжи их в платок. Обязательно брось подаяние: развяжи платочек этак аккуратненько, выйми три звездочки, потри о подол и положи в чаши, а остальные завяжи - и за пазуху.

– Бедняки еще целуют монетки перед тем, как на подаяние бросить.

– Точно подметила. И это сделай. Детей - Сару с Вихренком - тоже одень погрязнее да победнее. Ты поняла уже, в каком духе. Вихренок пусть босиком идет, а Саре на голову платочек повяжи - дети в платочках всегда смотрятся жалко.

Луиза всполошилась:

– Хозяин, я-то за себя не особенно боюсь... Но детей вести в этакое место! А вдруг монастырь - и вправду логово злодеев?

– Не переживай. Хуторяне говорят, в монастырь каждую неделю паломники ходят. И ни одного слуха не было, чтобы кто-то пропал и назад не вернулся.

– Но все же, тревожно. То ведь просто паломники, а это - мы. Вдруг злодеи знают, что мы вам служим?

– Ладно, коли так волнуешься, то оставь детей снаружи за воротами. Но до входа с ними непременно дойди - пускай привратники увидят.

– Идет. А о чем молиться-то?

– Как - о чем? Чтобы святой Максимиан дал тебе сил справиться с твоей нелегкой жизнью! Сама же видишь - не жизнь у тебя, а каторжный труд! Еще проси, чтобы Максимиан твоему папашке голову прочистил и от пьянства отучил.

– Хозяин... а кто такой Максимиан?

– Как - кто? Праотец! В честь него монастырь назван!

– Ну, это понятно, что Праотец. А чем он славится, что сделал хорошего? Как ему молятся?

– Ты спросишь, женщина! Я тебе кто - архидьякон? Максимиан - святой. Еще у него малый Предмет был - этакий, вроде медальончика. Он в монастырской церкви на алтаре лежит, трактирщик сказал. А об остальном монахов спросишь.