Фея придёт под новый год

Джоджо покачала головой, но ничего не больше не говорила. А я почти бегом вернулась к лавке, куда скрылся бывший учитель, и осторожно толкнула тяжёлые двери.

Мастер Берт сидел на перевёрнутой бочке, понурившись, и держал на коленях рыжую кошку, рассеянно поглаживая её. Кошка громко мурлыкала и щурила от удовольствия глаза.

— Спасибо, что спасли Буссоль, — сказала я, подходя к учителю, и он с надеждой вскинул голову, соскакивая на пол.

— Сударыня Белл! — выдохнул он.

— Верните кошку, — строго произнесла я, — и у вас есть две минуты, чтобы объясниться.

— Если ничего не собираетесь покупать, — заворчал торговец, — то идите болтать на улицу.

— Уже уходим, — ответила я, не взглянув на него, и забрала кошку из рук мастера Берта.

Оказавшись на улице, мы некоторое время шли вдоль сырных рядов, где справа и слева от нас мальчишки-зазывали приглашали зайти и купить самый лучший товар на этом побережье. Острый запах сыра смешивался с дымком от костра, где предприимчивые торговцы разогревали в жаровнях зачерствевшие булочки, накрытые ломтями сыра.

— Хотите сырную булочку? — предложил мастер Берт.

— Нет, — коротко ответила я.

Он опять понурился, тяжело вздохнул и сказал:

— Могу я спросить, как чувствует себя старшая барышня Десинд? И могу попросить вас… передать ей небольшое письмецо?

— По-моему, вы растеряли остатки совести, мастер Берт, — ответила я холодно. — Вы повели себя недостойно, чуть не скомпрометировали Ванессу, а теперь пытаетесь подкупить служанку, чтобы продолжить свои амурные дела? Вынуждена вам отказать. И сразу предупреждаю, что я расскажу господину Десинду, что вы не оставляете попыток соблазнить его дочь. По-моему, после этого вам придётся убраться из Монтроза.

— Вот какого вы мнения обо мне, — он ещё ниже повесил нос, и даже русые пряди, высовывающиеся из-под шапки, казалось, уныло обвисли.

— Будете утверждать, что я не права?

— Правы, — покорно кивнул он. — Но не совсем. Я не хотел никому причинять вреда, поверьте, сударыня. Через месяц Ванессе исполняется восемнадцать, и мы хотели пожениться.

— Пожениться? — я остановилась и резко развернулась к нему. — А её отца вы спросили, что он об этом думает?

— Зачем спрашивать? — мастер Берт поднял голову и взглянул на меня в упор. Глаза у него были светлыми, прозрачными, и зимнее солнце добавляло им искристости и глубины. — Будто вы не знаете, что он ответит. У меня в копилке всего десять золотых, и работа судебным секретарем с окладом в две серебряные монеты в месяц. А у него одних только акций в корабельной компании на сто тысяч!

— Какая трагедия, — я даже глазом не моргнула, выслушав это. — И как вы рассчитываете содержать семью, бедный милый юноша? Ваших доходов не хватит Ванессе даже на ленты.

— Разве в деньгах счастье? — выпалил он. — Мы любим друг друга! А весной мне обещают повышение, у меня хороший почерк, я знаю право, и господин Хэмстлер пообещал дать рекомендацию в королевский суд.

— Вот когда попадете в королевский суд, тогда и начинайте строить планы насчет женитьбы.

Несколько секунд он смотрел на меня, не отрываясь, а потом опять вздохнул:

— Как вы жестоки, сударыня. Но вы правы, конечно же. Могу я спросить, что с Ванессой? Не слишком ли сурово обошелся с ней господин Десинд?

— Вы сделали всё, чтобы усложнить ей жизнь, — я не торопилась проявлять сочувствия к печальному влюбленному. — Господин Десинд очень недоволен. Так что держитесь от нашего дома подальше.

— Письмо?.. — без особой надежды напомнил он.

— И никаких писем в обход отца.

— Тогда… скажите ей, — мастер Берт выглядел таким несчастным, словно собирался умирать от сердечной тоски прямо здесь и сейчас, — скажите ей, что я думаю о ней всегда… И что найду способ, чтобы мы были вместе…

— Нет, ничего подобного я передавать не собираюсь, — отрезала я. — И на вашем месте, если уж у вас такая любовь, я бы попробовала поговорить с господином Десиндом. Объясниться и принести свои извинения. Это лучше, чем… получать пинки.

Мастер Берт кивнул так уныло, что было понятно — никуда он не пойдёт и ни с кем разговаривать не станет. Он невнятно попрощался и поплёлся прочь. Я смотрела ему в спину, и гладила кошку, которая очень удобно расположилась в моей корзине, рядом с кувшином сливок.

Да, я согласилась выслушать мастера Берта только потому, что он так бесстрашно бросился спасать кошку. Он казался искренним, когда говорил о своих чувствах к Ванессе. Но не было ли это притворством?

— Мастер Берт! — окликнула я его, и он оглянулся — быстро, с жадностью уставившись на меня. — Подойдите, — поманила я его.

Он почти подбежал, с готовностью заглядывая мне в глаза. Мимо шли люди, галдели торговцы и покупатели, кто-то ругался, торгуясь за каждый грошен, мальчишки весело боролись, толкая прохожих, и хохотали в ответ на приказы убраться подальше. Вокруг кипела и шумела жизнь, но мы с мастером Бертом словно оказались один на один в лодке, посреди бушующего моря.

— Да, сударыня Белл? — спросил он внезапно осипшим голосом.

— Вы ведь узнали меня на маскараде в доме мэра, — сказала я негромко, сделав шаг вперёд и встав почти вплотную к юноше.

— Узнал, — подтвердил он, и радость и надежда во взгляде сменились настороженностью.

— Вам понравилось, как я выглядела? — продолжала я расспросы.

— Д-да, — запинаясь произнёс мастер Берт, глядя на меня уже с удивлением.

— Я ведь красивая?

— Да…

— Очень?

— Да…

— И вы мне тоже понравились, — заявила я без тени смущения. — Зачем вам Ванесса? Вы видели моё платье. Там хватит бриллиантов, чтобы построить дом в столице. Поженимся, и вы можете ждать назначения в королевский суд сколько угодно.

— Поженимся?! — казалось, мастера Берта сейчас хватит удар. — Вы с ума сошли, сударыня…

— Отчего же? — возразила я. — Вместо капризной, неблагородной дочери моряка вы получите воспитанную, образованную девицу. Смею вас заверить, мои родители были дворянских кровей. И кое-какие сбережения у меня имеются. Гораздо больше десяти золотых.

Буссоль фыркнула, совсем как Джоджо, и я затолкала кошку на самое дно корзинки, потому что её фырканье сейчас было совсем некстати.

— Соглашайтесь, Этан, — продолжала я тихо и вкрадчиво. — Я гораздо лучше Ванессы, и со мной вас ждёт совсем другая жизнь — жизнь, полная радости, богатства, счастья… Мы уедем из этого города в столицу, и ваши таланты оценят по достоинству… Ну же, соглашайтесь… Соглашайтесь…

Лицо бедного юноши то бледнело, то покрывалось красными пятнами, глаза расширились, и он посмотрел на меня почти с ужасом, а потом отшатнулся.