Фигляр дьявола

— Боже мой, ведь он был гостем на свадьбе Гарри.

Джардин сел в кресло, в котором обычно сидел шифровальщик Эрик. Он машинально поиграл заточенными карандашами, ручками, а когда снова взглянул на Шабодо, на его лице не было и тени сомнений.

— Я считаю это просто трагическим несчастным случаем, которые всегда происходят, когда взрослые мальчишки играют с оружием.

— Да, так можно было бы твердо считать, если бы только Гарри сообщил тебе о двух миллионах долларов… — высказал свое мнение Шабодо.

Дэвид забарабанил пальцами левой руки по столу шифровальщика. Затем схватил остро заточенный карандаш, зажал между пальцами и сломал в ярости.

— Что мы упустили? Что в его оценках при отборе могло подсказать нам, что он сразу скурвится, как только увидит чемодан, полный денег? Неужели этот идиот не подумал, что мы узнаем об этом?..

— Ты сам говорил, что восемьдесят тысяч маловато…

По данным Марии Эсперанца, основанным на слухах, просочившихся из окружения Энвигадо, сейчас Карлосу Нельсону предложили для начала сто тысяч в неделю.

— Ронни, надо смотреть правде в глаза. Этот человек ненадежен. — Дэвид потер ладонью неповрежденную правую половину лица. — И хуже того. Если он убил Рида с целью завоевать доверие Пабло Энвигадо и разбогатеть, то он ко всему еще и просто убийца. Боже, скажи, что я неправ…

«А ты спишь с его женой, — подумал Ронни Шабодо, который ничего не упускал. — Бог в помощь, дружище».

— Не думаю, что ты неправ, — угрюмо ответил Ронни. — Если он убил его в порядке самообороны, как утверждает Гарри, и случайно, а этой версии советую и тебе придерживаться, то это просто трагическая издержка войны. Даже если он убил Рида, чтобы укрепить свое положение, то это… жестоко, но хоть как-то объяснимо. Ты сам любишь напоминать, что наша работа не для сестер милосердия. Оставь это мне, Дэвид, я все проверю.

Ронни Шабодо сделалось жалко своего бывшего протеже, который сейчас стал его начальником. Но он понимал, что Дэвид Джардин на сто процентов сам виноват в обрушившихся на него несчастьях.

Но, похоже, куратор направления «Вест-8» уже сумел унять ярость и тревогу.

Джардин сунул руки в карманы брюк и кивнул. Снова спокойный, хладнокровный, здравомыслящий.

— Спасибо, Ронни. Проверка Форда дело срочное. Я имею в виду, что это дело даже ближайших часов, а не дней. Пожалуй, нам следует подключить Тони и Билла. Неизвестно, как все обернется.

— Разумеется.

— Мы должны предпринять меры по защите нашей службы, но мне хотелось бы дать Гарри любой шанс оправдаться…

Дэвид и Ронни обменялись быстрыми взглядами. «Прежде, чем мы убьем его» — такова была незаконченная часть фразы.

Судье Альмеде было лет двадцать семь на этой фотографии. Лейтенант отдела по расследованию убийств Эдди Лукко сидел в баре, потягивая виски с водой и разглядывая обрамленную в рамку черно-белую фотографию. Ему нравился Альмеда, и бескомпромиссные действия его героя позволили Нэнси стать партнером в юридической фирме, где она работала.

— Ты в порядке, Эдди? — спросил бармен, тоже бывший морской пехотинец, улучивший момент протереть стойку.

— В полном.

— Отлично.

Бармен не стал дальше расспрашивать, хотя и заметил, что последние дни полицейский несколько не в себе.

— Великий пианист этот парень. Ты знаешь, что он судья? Говорит на нескольких языках, играл здесь, чтобы иметь возможность оплачивать учебу в юридическом колледже.

— Шутишь, наверное… — ответил Лукко, и в этот момент глаза его прищурились при виде входящего в бар Лентяя Минни. Тот засек лейтенанта, скорчил рожу и без промедления выскочил из бара.

После небольшой паузы бармен попытался продолжить разговор.

— Ты знаешь, нас, барменов, называют психиатрами. Ребята любят рассказывать нам о своих проблемах.

— И не говори, — буркнул Лукко, залпом допил виски, слез со стула, поднял с пола видавшую виды синюю парусиновую дорожную сумку и вышел из бара.

Бармен пожал плечами.

— Странный парень… — заметил он, обращаясь к зеркалу.

Выйдя из бара, Лукко перешел улицу, прошел несколько кварталов, проверяя, нет ли «хвоста», остановил такси, забрался в него и велел шоферу отвезти его в аэропорт Ла Гуардиа.

Из аэропорта он позвонил Нэнси, которая допоздна задержалась на работе.

— Как дела?..

— Я присмотрела отличный домик в Гринвич-Виллидж. Две спальни, большая гостиная, ванная, второй туалет с душем, просторная кухня и громадный холл, где можно поставить обеденный стол.

— Нэнси, Гринвич-Виллидж… послушай, это же не Ист-Сайд.

— Там прекрасно, Эдди. Как раз то, что нам нужно.

В зале вылетов объявили о посадке на рейс компании «Америкэн Эйрлайнз» до Денвера, штат Колорадо.

— Эдди?..

— Не знаю, лучше не стоит.

— Прекрасный район, веселый, живут там люди всех национальностей, я бы даже сказала несколько… пикантный район. Да в чем дело, неужели вместе с душой ты продал и хороший вкус?

— Плохая шутка.

— Черт возьми, извини, Лукко.

— Можешь не извиняться.

— Ладно. Когда твой самолет?

— Скоро.

— Значит, мне забыть про этот домик и продолжать искать? Может быть, что-нибудь роскошное рядом с парком? Черт побери, я даже могу внести залог.

— Тебе придется открыть счет в банке?

— За квартиру рядом с Сентрал-Парк? Сначала нужно обратиться в комиссию по недвижимости…

— Я говорю о домике в Гринвич-Виллидж.

— Две тысячи долларов.

— Так займись этим.

— Мы можем пойти вдвоем и посмотреть.

— Если ты видела, то, значит, он и мне понравится. Ну пока, люблю.

— Вернешься завтра?

— Разумеется. Крепко целую.

Лукко повесил трубку и направился через зал, не забывая поглядывать, нет ли «хвоста», даже уже пройдя регистрацию и выходя на посадку на рейс, следующий в Майами.

А в это время в парижском аэропорту Шарль де Голль судья Юджин Пирсон выходил с рейса «Эйр Лингус», прибывшего из Дублина. Впервые за многие недели в его походке появилась определенная легкость, потому что он верил, что в течение ближайших двадцати четырех часов встретится со своей любимой дочерью, которая, конечно же, станет прекрасной пианисткой и даже будет выступать с концертами после занятий музыкой под руководством Энрике Лопеса Фуэрте.

Он прошел в транзитную зону и отыскал на телемониторах информацию о своем рейсе в Майами. Лететь предстояло рейсом «Эр Франс», отправлявшемся по расписанию в два часа дня. Значит, еще есть время перекусить и выпить чашку кофе. Из вещей у него всего один чемодан, считающийся ручной кладью, куда Мараид уложила одежду и белье для Сиобан, а еще модные часики в качестве подарка дочери, как это обычно делают матери.