Философия творческой личности
Шрифт:
Таким образом, игра, которая обсуждалась сотнями ученых, использовалась тысячами творцов, есть и культурная акция в самых широких и многообразных проявлениях, и источник, модальность, проявление, подчас страсть творческой личности, свободной и неожиданной, странной и яркой.
1. Аристотель. Сочинения: В 4 т. – М.: Мысль, 1976–1983. – Т. 4 Политика.
2. Арто А. Театр и его двойник: с прил. текста «Театр Серафима». – М.: Мартис, 1993.
3. Барт Р. Мифологии. – М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996.
4. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества: сборник избранных трудов. –
5. Берн Э. Игры, в которые играют люди: Психология человеческих взаимоотношений. Люди, которые играют в игры: Психология человеческой судьбы. – СПб.: Лениздат, 1992.
6. Выготский Л. С. Психология искусства. – М.: Искусство, 1968.
7. Лотман Ю. М. Об искусстве: учебное пособие. – СПб.: Искусство-СПБ, 1998.
8. Мамардашвили М. К. Картезианские размышления. – М.: Прогресс-Культура, 1993.
9. Ницше Ф. Человеческое, слишком человеческое; Веселая наука; Злая мудрость: афоризмы и изречения. – Минск: Попурри, 1997.
10. Ортега-и-Гассет Х. Дегуманизация искусства // Самосознание европейской культуры XX века: мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе: сборник. – М.: Политиздат, 1991.
11. Пави П. Словарь театра. – М.: Прогресс, 1991.
12. Самосознание европейской культуры XX века: мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе: сборник. – М.: Политиздат, 1991.
13. Тайлор Э. Б. Первобытная культура. – М.: Политиздат, 1989.
14. Фрейд З. Остроумие и его отношение к бессознательному // «Я» и «Оно»: Труды разных лет: в 2 кн. – Тбилиси: Мерани, 1991. – Кн. 2.
15. Хейзинга Й. Homo ludens: В тени завтрашнего дня. – М.: Прогресс, 1992.
16. Шопенгауэр А. Афоризмы житейской мудрости. – Репринт. воспроизвед. изд. 1914 г. – СПб.: Сов. писатель, 1990.
17. Эко У. Отсутствующая структура: введение в семиологию. – СПб.: Петрополис, 1998.
Глава 4. Парадоксы бытия творческой личности в России
4.1. Русский человек «бездны на краю»1
Творческая личность в ее «горячке», безумии фантазий и страстей уже обсуждалась выше. В этой главе будет рассмотрена философско-психологическая и, что особенно важно, терминологическая контекстуальность «пограничного» бытия творческой личности.
Слово пограничность – сугубо русское, не имеющее буквального перевода на другие языки в силу немалого набора коннотаций, которыми характеризуется его бытование в обыденной и научной речи. Такое слово позволяет выявить и подчеркнуть многогранность и парадоксальность социально-психологической и эстетической проблемы.
Обратившись к словарям, мы выбрали тот английский аналог, но отнюдь не перевод, который наиболее точно соответствует нашему пониманию проблемы и которым мы пользуемся при подготовке аннотаций и других справочных материалов по исследованию.
Часто электронные ресурсы предлагают the borderline, его выдает Yandex в ответ на русское слово пограничность, хотя обратный перевод с английского вместо существительного выдает прилагательное пограничное. Но мы выбрали другой вариант, ибо borderline,
скорее, имеет в виду физическую (материальную) границу-рубеж.Понимая, что русское слово пограничность своеобразно и требует особых смысловых акцентов, мы отобрали варианты толкования другого, более привычного слова – граница. Получили следующее. Border может переводиться на русский язык как ‘граница’, ‘рубеж’, здесь же в качестве дополнительного понятия появляется boundary (ровно с тем же русским значением, а также с дополнительным, утилитарным бордюр и кайма). В разных словарных версиях «отклик» на вопрос о границе та-1 Написано совместно с Т. И. Ерохиной, публикуется с ее любезного согласия.
ков: boarder – ‘граница’, division – ‘разделение, деление’, есть даже line – ‘строка, строчка’.
Наш выбор для перевода не слова, но понятия «пограничность» на английский язык – frontier (чаще всего являющийся переводом русского – «рубеж»). Выбранное нами английское слово ближе к грани, то есть к характеристике не предметной реальности, но психоэмоционального состояния.
Таким образом, русский язык, отражающий ментальные и интеллектуальные реалии, предлагает две не слишком крепко связанные между собой версии пограничности: материальную (прежде всего, пространственную) и духовную (психологическую, эмоциональную, интеллектуальную).
Наряду с привычной работой в поле английских «вариаций» полезно вспомнить и о латинской традиции работы с понятиями. Это дает дополнительные нюансы в семантической характеристике пограничности как культурного феномена.
Латинское Extremis, которым полагаем воспользоваться, придает важный оттенок словосочетанию Homo Extremis (метафорически понимаемому как «Человек пограничный») – это в буквальном переводе не только «граница», но и «край». Такая интерпретация может быть дополнительно введена в круг проблем, в том числе, с особым акцентом на «край-ности», которые согласно русской культурной традиции проявляются и в декадансе, и в абсурдизме, и в постмодернизме… Экстремальность психологического состояния, пребывание на грани (границе) между жизнью и смертью, напряженность межличностных и социальных отношений – привычная характеристика российского человека. Ироническое высказывание И. Губермана, автора конца ХХ века, откровенно вырастает из ставшей классической пушкинской формулы:
Сегодня приторно и пресноtttв любом банановом раю,tttи лишь в России интересно,tttпоскольку бездны на краю.Так трансформировалось трагическое звучание реплики, взятой у А. С. Пушкина, который сравнил «упоение в бою» с пребыванием «бездны на краю», подчеркнув едва ли не органическое стремление к риску непредсказуемости и ужасу неизвестности.
Вот почему мы полагаем, что вопрос о пограничности – это не просто семантическая, но и экзистенциальная проблема русской культуры. Отсюда следует предположение о нескольких уровнях концептуализации понятия. Мы видим возможность изучения и сопоставления границ между: