Философский комментарий. Статьи, рецензии, публицистика 1997 - 2015

Здесь, конечно же, не место вдаваться в подробности сложного и обильного по ре-зуль-татам перехода от примордиального общества к огосударствленному . Но вот что нель-зя не отметить. С возникновением государства семейная жизнь его подданных пре-вра-щается из конституирующей общество в приватную, интимизируется , отделяется от пу-бличной. За стенами своих домов индивид и его собственный Д ругой соподчинены некоей силе, берущей начало не от мира сего, строго говоря, в фантазии. Не будучи ес-те-ственной, эта сила инсти-ту-ционализуется в аппарате принуждения. Закон, на котором дер-жится государство, от-ли-чается от табу тем, что он не разумеется сам по себе, а про-во-дится и контролируется спе-циальными (судебно-полицейскими и надзорными) учре-ж-дениями. Закон более чем просто конвенци-о-нален — он непостоянен (подвергаясь всяческим трансформациям — в зависимости от того, какая будущность рисуется от-вет-ст-венным за него лицам), и потому его соблюдение заведомо не гарантировано че-ло-ве-че-с-кой натурой. Что-бы придать себе надежность, государство удваивает свет-скую власть в религиозной и сплачивает подданных патриотически , апеллируя к их нацио-наль-ной идентичности, то есть к их общему происхождению. Однако обе эти опоры лишь дополнительны к за-ко-ну и не обязательны для государственного строительства, которое может узурпиро-вать религиозную функцию, делаясь теократией, либо обособ-лять-ся от церкви в своем л a и-цист-ском варианте; охватывать раз-ные национальные группы либо быть репрезентативным только для ка-кой-то части этноса (в го-ро-дах-госу-дарст-вах).

Общество закона рискованно, иными словами, исторично. Этатизм создает пред-по-сыл-ку для войн, которые оказываются и гражданскими, раз комбатанты были до раз-до-ра носителями одного и того же правопорядка [9] , и внутренними, коль скоро вершатся так-же коллективами, этнически однородными, но принадлежащими к разным госу-дар-ст-венным образованиям, придерживающимися неодинаковых законов. Не важно, как на-зывать войны этого сорта. Принципиально только то, что они зеркально симмет-ри-чны по отношению к архаическому фамильяризованному социуму. Междоусобицы де-мон-стрируют xрупкость этатизма, результируются в том, что он либо вовсе перестает су-ществовать, вырождаясь в хаотическую конкуренцию полевых командиров ( war-lords ), либо диссоциируется в множестве новосозданных государств (как в Югославии 1990-х гг.), либо усиливает себя, не полагаясь на свои прежние формы, в сверхэтатизме (ин-тегрирующем региональные правления, как в Древнем Египте — там их было до со-ро-ка; ставящем на место раз-валившейся монархической империи безудержно репрес-сив-ный тоталитарный режим, как в Советской России). Ито-гом внут-рен-них, граждан-с-ких войн может быть и прими-ре-ние враждовавших сто-рон, обес-пе-чи-ва-ющее себе дли-тель-ность лишь в тех обстоя-тель-ствах, когда оно подра-зу-ме-вает не просто обоюдные ус-тупки антагонистов, но сдвиг от отправления насилия к идеологи-ческо-му соревно-ва-нию, которое соответствует са-мой умозрительной приро-де государ-ствен-ной власти, ус-т-рем-ленной в потусто-рон-ность.

9

Вразногласиях,предметомкоторыхслужит«публичноеправо»,усматривалначалогражданскихвойн Фрэн - сис Хатчесон ,посвятившийимспециальныйразделвсвоей«Системеморальнойфилософии» (Hut-cheson F. A System of Moral Philosophy (1755). Volume II // Facsimile Edition. Prepared by Bernhard Fa-bian. Hildesheim, 1969. P. 348—349).

Точно так же становится понятным, что именно делает интрасоциальную вражду в по-следней ее глубине топологической, а не темпоральной . Она выпадает из любого кон-струируемого людьми времени — и из преисториче-ски ритуального, и из собственно ис-торического. Событие в пространстве не совпадает с событием во времени в том, что раз-вертывается экстенсионально , не обладая возможностью перестроить свой интен-си-онал. Всяческого вида внутренние войны то сужают объем (если, допустим, открытая кон-фронтация, захватившая значительные слои населения, перевоплощается в антиго-судар-ственный террор профессионалов-подпольщиков), то раздвигают свои границы (сре-ди прочего при вмешательствах в конфликт извне). Но при этом значение противо-бор-ства остается к его концу тем же, каким оно было в отправном пункте. Внешние во-ору-женные стол-кновения нередко перелагаются в свою противоположность: война про-тив страны, осуществлявшей геноци-д под именем «окончательного решения еврейс-ко-го во-проса», са-ма вылилась в массов oe уничтожение мирных жителей Германии с воз-ду-ха. В свой черед, внутренние войны монотонны (одна из их персонификаций — ве-ре-ни-ца самозванцев, сеявших « c муту » в Московии начала XVII в.); меняют не со-держа-ние, но тактику (например, активную на консервативную: Великий северный поход был пред-принят Мао Цзэдуном в 1934—1935 гг. с тем, чтобы спасти повстанческую ар-мию); бывают крайне затяжными (герилья в Колумбии длится уже пятьде-сят лет); вспы-хивают заново после заключения мира и наступления затишья на фронтах (как то слу-ч a лось в Мексике в 1910—1920 гг.) [13] ; переносятся с места на место (из Руанды в со-сед-нее Конго); про-дол-жа-ются в иных по сравнению со стартовыми формах (в «раску-ла-чивании», возоб-но-вившем меж-до-усобицу в России в качестве административного на-си-лия). Чем упорнее современная со-циокультура концептуализует себя как « постисто-рическую » и ре-ализу-ется, глобализуясь хозяйственно, скорее в пространстве, нежели во времени, тем уча-щеннее сотрясают ее внутренние и гражданские войны, каковые явились, по фор-му-ли-ров-ке Май-ка Л. Р. Смита, «доминирующей моделью вооруженных действий за по-след-ние бо-лее чем 50 лет».¹⁴ 

13

О повторяющихся и «замороженных» внутренних конфликтах см. подробно: Call Charles T. Why Peace Fails .The Causes and Prevention of Civil War Recurrence. Washington, 2012.

2

Конкретные мотивы социального разлада чрезвычайно разнолики. Он обусловлива-ет-ся то мировоззренчески (религиозная Тридцатилетняя война), то экономически (схва-т-ка за контроль над природными ресурсами в Сьерра-Леоне и в Демократической Рес-пу-блике Конго), то эт-нически (вражда народностей хуту и тутси в Руанде), то тер-ри-то-ри-ально (первая и вто-рая чеченские войны), то клас-со-во (античные восстания рабов), то эмансипаторно (свержение компрадорских кор-румпи-рованных режимов, например на Ку-бе) и т. д. Тем не менее субъект, ступающий на путь подобных войн, неизменен. Он об-рубает связь с соб-ственным Другим. Такой наружный отказ от обмена и партнерства не состоялся бы, ес-ли бы его не питало расстройство самосо-знания, перестающего ра-бо-тать: разъединять и соединять рефлексирующее «я» с рефлексируемым . Против соб-ст-венного Д ругого вос-стает тот, кто не ощущает его в себе, — субъект, утративший транс-цендентальность.

Не допуская своей объектности , индивид вменяет ее иному индивиду, каковой об-ре-ка-ется на смерть, физическое страдание, несвободу, ущемление в правах, экском-муни-ци-рование . [15] Не-трансцендентальный субъект (я отдаю себе отчет в парадоксальности это-го словосочетания) впрямую противоречит тому носителю нрав-ствен-но-сти, которо-го философия Канта обязывала относиться к ближним и даль-ним, как к са-мо-му себе. [16] О т-меняя императив морали, гражданские войны отличают-ся, по друж-ному мнению по-ле-мологов , особой жестокостью, проистекающей, как пред-ста-в-ляется, из обоюдно-го не-при-знания противниками сходства их статусов. Враг лишается до-стоинства, кото-рым на-делял его Карл Шмитт , антропологизируя понятие полити-чес-ко-го. С кем бы ни сра-жал-ся участ-ник гражданской войны, он сокрушительно проигрывает бой с тенью — с со-бой же, опу-сто-ша-ет свою спо-собность к саморазвитию, самоотрицанию. Под-нять-ся до того, чтобы за-нять метапо-зи-цию и критически взглянуть на себя, такой человек не в си-лах. Не испы-ты-вающий потребности в авто-не-гации , он рас-тво-ря-ется в группе со-рат-ни-ков, накрепко сби-той воедино слепым взаи-мо-подражанием своих членов.

15

Насилие при этом часто становится автотеличным , заслоняет собой прочие цели гражданской войны, вов-се теряющей из виду исходное значение. Ср.: Waldmann P. Eigendynamik und Folgen von B ь ger-kriegen // B ь rgerkriege: Folgen und Regulierungsm ц glichkeiten. S. 108—109 (108—132).

То заключение экспертов, согласно которому междоусобицы в современном мире раз-дирают по преимуществу страны с низкими доходами [17] , вряд ли позволительно рас-про-странять вглубь истории. Можно ли, прибегая к этому критерию, понять Гражданс-кую войну в Соединенных Штатах A мерики , отнюдь не страдавших к ее времени эко-но-мической отстaлостью , или битвы Помпея и Цезаря в богатой Римской им-пе-рии? Не сто-ит возвращаться к Прудону («Война и мир», 1861), объяснявшему все вой-ны «пау-пе-ри-зацией» народонаселения. В зажиточных ли, бедных ли регионах разра-жа-ется кро-во-пролитный кризис, он всегда показывает, что общество, впавшее в него, не в со-сто-я-нии быть самодеятельным, контролирующим себя путем двусторонних ус-ту-пок, кото-рые устраняли бы те факторы, что подрывают социальную стабильность. По-ляризован-ные лагеря, отстаивающие во что бы то ни стало собственные ин-те-ресы, отвергающие кон-цессию, не готовы принять в себя объектность , согласиться на жертвенно e само-ог-ра-ничивание . Крах претерпевает в гражданских войн a х коллективный трансцен-ден-таль-ный субъект, социальное тело, прекращающее внутренний обмен, которым гаран-ти-руется, что оно бу-дет самодостаточным , предрасположенным к совершенствованию. Во внутреннюю войну втягивается общество так или иначе несамодостаточное — не обе-с-печивающее из-за бедности удовлетворения своих первоочередных нужд, подпав-шее под двоевластие или многовластие, ошеломленное внезапным обрывом династи-че-с-кого правления, слабо институционализованное или недовольное дисфункцией бюро-кра-ти-чес-ких учреждений, лишившееся в ре-зультате жестокого го-сударственного дик-та-та инициативно-сти, не полностью пере-шед-шее в новую эволю-ци-онную фазу, так что на-род-ные массы не поспевают за аван-гар-дом, и т. п.

17

Collier P. e. a. Breaking the Conflict Trap. P. 91.

Чтобы до конца разобраться в том, как corps social раскалывается в неснимаемом проти-во-речии, нужно, хотя бы бегло, коснуться конституции, свойственной вообще че-ло-вечес-ко-му телу. Мне уже неоднократно приходилось писать о том, что оно не бес-ти-аль-но , по-с-кольку удвоено [18] : верхние конечности дополняют нижние, левая — вспо-мо-га-тель-ная — рука асим-метри-чна к правой — трудовой, и аналогичн o по-разному функцио-ни-руют семисферы го-ловного моз-га. Это дублирование плоти, сопровождаемое ее диф-фе-ренцированием, не устраняет того факта, что она остается ор-ганизмом, все части ко-то-рого взаимозависимы, а не относительно самосто-я-тель-ны, наподобие правой поло-ви-ны мозга у правшей, подменяющей левую, «доминантную», если та по-чему-либо вы-ш-ла из строя. Мы переживаем, следовательно, коллизию взаимоисключающих, но оди-на-ко-во в се-бе завершенных, соматических систем, одна из которых целостна, потому что скомпа-нована из комплементарных подсистем, а другая — потому что все ее состав-ля-ю-щие на-ходятся в соподчинении, согласованности, структурном единстве. Человеческая би-о-ло-гия отпадает от животной в одном и том же существе. Нам имманентен опыт от-чужде-ния от животной соматики , от нашего же организма, то есть заведомое знан ие о е го ко-нечности — нашей смертности. У танатологически компетентного человека есть два выхода из этого удручающе отчаянного положения: креативно-спасительный , заклю-ча-ющийся в выстраивании социокультурного инобытия, которое оспаривает принад-леж-ность людей только к отприродному бытию, и агонально-разрушительный , проеци-ру-ю-щий брен-ность плоти на чужое «я».

18

С м., например: Смирнов И. П. Генезис. Философские очерки по социокультурной начинательности . СПб., 2006. С. 73 сл.

Как исполнитель агрессивно-деструктивной роли человек опять же не-однозначен. Он может стремиться и к тому, чтобы уничтожить в Другом организм, сломить сопро-тив-ление врага, выступающего в виде биомассы, и к тому, чтобы подавить в сопернике ту телесность, каковая антропологически специфична. В первом случае перед нами вне-ш-няя война, противоборство смерт-ных тел, более или менее щадящее, однако, яв-лен-ность в них сугубо человеческой соматики , которая рождается из quid pro quo , из за-ме-щения органов (четырех двигательных конечностей только двумя — в далеком начале это-го про-цесса) и тем самым открывает путь для осуществления самых разных субсти-ту-ций, к чему бы те ни прилагались, — для обшир-ной духовной деятельности . Внешняя вой-на не ведется против спиритуали-за-ции тел a . Да-же если она идеологична , она на-це-ле-на на нис-провержение конкрет-ных мы-слитель-ных конструктов, а не идейности как та-ковой. [19] Э того рода конфронтация подразумевает эквивалентность противников (со-по-ста-ви-мых по Духу) и по-то-му под-дается конвенционализации , договорному вставле-нию в правовые рамки (которые, впрочем, часто перешагиваются комбатантами, осо-бен-но партизанами, что все же не во-спринимается в качестве нормы боевых действий). Во втором случае мы имеем дело с внутренним конфликтом, в котором обе стороны за-ня-ты борьбой с асимметричной дву-те-лес-ностью — вместилищем самосознания. Гу-бя-щая трансцендентальное «я», внутренняя война агуманна ; она не протянута через всю че-ловеческую историю, набирает силу лишь тогда, когда происходит разделение об-ще-ст-ва и государства, когда социум принимается изживать фундировавшее его со-вме-ще-ние субъект-ного и объектного — свою суверенность, отдаваемую в распоряжение «Ле-ви-афана». Что-то похожее на только что ска-зан-но e о внешних и внутренних бранях имел в виду и Николай Бердяев (не пускав-ший-ся, правда, в объяснение установленной им разницы между еще этическими и бе-сти-аль-ны-ми войнами и теоретически неосто-рож-но сводивший последние к революционным во-з-му-ще-ниям):

19

С этой точки зрения неудивителен антигитлеровский альянс парламентских демократий со сталинским то-талитарным режимом: мировоззренческие расхождения не помеха для братства по оружию.

«В исторических войнах народов никогда не бывает такого отрицания чело-ве-ка, как в революционных войнах классов и партий. Война имеет свою обя-за-тель-ную этику отношения к противнику. <…> В революционных классовых вой-нах всё считают дозволенным, отрицается всякая общечеловеческая эти-ка. С врагом можно обращаться, как с животным».²⁰ 

Интерсоциальные битвы («народов», как выражался Бердяев) при всем своем отли-чии от интрасоциальных , тем не менее, переливаются в междо-усобицы, разыгрываю-щи-еся в том стане, который терпит поражение. Гражданская война в России, бывшей вы-ну-жден-ной заключить крайне невыгодный для себя Брестский мир, — одно из рази-тель-ных до-казательств этого тезиса. В ту же парадигму входит разгром версальскими вой-сками Парижской коммуны после неудачной для Франции войны с Германией. [21] Гра-ж-данс-кую свару затевает тот, чье трансцендентальное содержание оказывается де-фи-цит-ным, не вы-держивающим батального испытания. С демонической прозорли-во-с-тью Ле-нин делал став-ку в статьях 1914—1915 гг. на поражение Российского государства в П ер-вой миро-вой войне в надежде, что та превратится из «империалистической» в «гражданскую». И напротив: расчет на выигрыш в этой войне придавал Евгению Тру-бе-цко-му уверенность (увы, идеалисту, не подтвердившуюся) в том, что его страну более не постигнет «кро-вавая смута», по-добная той, что случи-лась вслед за крахом царской по-литики на Даль-нем Востоке в 1904—1905 гг. [22]

21

Знаменательно, что « Вервольф », созданный нацистами как будто для партизан-ских операций против на-ступаю-щих союзных армий, на самом деле боролся с дезертирами и дефетистами в рядах соотечест-вен-ников.

22

Трубецкой Е. Н. Отечественная война и ее духовный смысл. М., 1915. С. 6—7.

Вряд ли справедливо мнение о том, что две глобализовавшиеся войны ХХ столетия стерли контраст между внешними и внутренними конфликтами так, что первые пере-шли во вторые (к такому представле-нию склонялся Карл Шмитт , загипнотизированный Ле-ниным [23] ). Различие между этими видами вооруженных столкнове-ний слишком фун-да-ментально, чтобы оно могло быть когда-либо нейтрализованным. [24] Ско-рее следует ска-зать, что вследствие повтора мировой войны и ее преобразования в хо-лодную интра-со-циальное кровопролитие также небывало расширило свой масштаб, утратило геро-и-ко-романтическую сенса-ци-онность (каковой еще обладал поединок республиканцев с фран-кис-та-ми в Испании), расползлось по земному шару, захватив множество мест, в том чи-сле и Европу (Москву в 1993 г., бывшую Югославию, Украину). Гражданская вой-на не мо-жет не быть ло-каль-ной. Чтобы стать равновеликой мировой войне, она де-ла-ет-ся пер-ма-нен-т-ным за-ня-тием лю-дей то здесь, то там; она ограничена территориально, но устойчива ныне во времени (которое, как отмечалось, ей безразлично). Ее не было в фа-мильяри-зо-ванном обществе — теперь она приобрела непрерывный характер, обра-ти-лась в рутину. Субъект, расстав-ший-ся с авторефлексией , вынужден к подражанию, по-то-му что у него нет имманен-т-но-го ему объекта, каковой он делит с сопереживаемым им Дру-гим. Уси-лив-шие во мно-го крат свою значимость, современные внутренние войны — ими-тат ми-ро-вых внеш-них.

23

С м. подробно: Дмитриев Т. Теория партизана вчера и сегодня // Шмитт К. Теория парти-за-на. С. 264—265 (203—300).

24

Попыткой снять здесь противоположность была Корейская война (1950—1953), развязанная как граж-дан-с-кая, но бывшая по замыслу мировой в миниатюре и вовлекшая в себя маоистский Китай и Совет-с-кий Союз, с одной стороны, а с другой — Север-ную Америку с ее союзниками. Показательно, что эта про-ба сил завершилась патовой ситуацией, для-щей-ся по сию пору. Вьетнамская война (1965—1973) расходи-лась с (как будто аналогичной ей) Кор e йской в том, что продолжила антиколониальную борьбу народа (1946—1954), совместив ее c вну-тринациональным конфликтом. Как отпор чужеземному господству (вна-чале французскому, за-тем американскому) эта война располагалась в ряду многих других антиколо-ни-аль-ных войн сво-его времени, которые менее всего претендовали на то, чтобы стать прологом к третьей ми-ровой.

Главная проблема, которую стараются решить полемологические исследования по-с-лед-них лет, состоит в том, как определить специфику новейших войн. Ориентирован-ная в такой ма-нер e обширная научная литература была вызвана к жизни пионерской книгой Мар-ти-на ван Кре-вел-да «Трансформация войны», где утверждалось, что насилие и агрес-сив-ность более не соблюдают разграничения, проходившего ранее между госу-дар-ст-вом, армией и мир-ным населением. [25] Тезис голландского ученого переворачивает ту кон-це-п-цию, в со-от-вет-ствии с которой мировые войны перевели внешние противо-бор-ства во внут-рен-ние. Любая боевая активность предполагает сейчас, по ван Кре-вел-ду , ра-спад «трои-чной структуры» традиционного национального государства, то есть зи-ждется на овну-трива-нии разрушительности. Наступила ли и впрямь эра энтропийных войн («low-in -ten-city con-flicts »)? Предвидение того, что «государство потеряет свою мо-но-полию на вооруженное насилие» [26] , не отвечает фактическому положению дел. Втор-же-ние международных во-ору-женных сил во главе с американцами в Ирак (2003) явило со-бой классическую вне-ш-нюю войну. Капитулировавший Ирак превратился в поле меж-доусобной брани также по хо-ро-шо извест-но-му истории сценарию. Сущностная диф-ференциация войн не то-ль-ко не исчезла — она даже возросла. Ведь отличительный приз-нак наших дней — сопро-тив-ле-ние, которое внешние войны оказывают внутренним, под-рывающим социостаз в са-мых раз-ных уголках планеты: функцию мирового поли-цей-ского, вмешивающегося в чу-жие не-урядицы, взяли на себя прежде всего США, но ее выполняет и ряд других стран, на-при-мер Франция, посылающая своих солдат в Цен-траль-ную Африку.

25

Creveld M. van. The Transformation of War. New York e. a., 1991. P. 194 ff.

26

Ibid . P. 195.