Финал

Я кричу. Звук поглощается грохотом падающих черепов. Я смотрю вверх, Джереми стоит на вершине водопада и лопатой сгребает их с демонической силой.

– Путь к вершине нелегок, Лилли. Она не вымощена золотом!
– кричит он.
– Он выложен костями всех тех, кто пытался туда попасть и потерпел неудачу. На пути тебе будут встречаться разлагающиеся тела, все еще полуживые, молящие о воде, пище или милосердном конце. Они будут взывать к тебе. Они будут тянуть тебя. Они попытаюсь затащить тебя глубоко под землю, чтобы они торжествовать над твоим уничтожением!

Он смеется. Безумный смех, сумасшедший смех. Его смех пронзает воздух, словно пламенный меч сквозь сухой хворост. Она обволакивает меня, поглощает целиком. Боль, боль. Все, что я знаю, это боль, вызванная ужасным звоном в моей голове. Я закрываю уши руками, крича от боли. Внезапное движение сбивает меня с плавучего лежака. Я падаю лицом в бассейн. Вода наполняет мои легкие. Я начинаю задыхаться и тонуть. Я теряю сознание.

Глава 24

Лилли

Через какое-то время я прихожу в себя. Мои глаза закрыты. Я не могу найти в себе силы открыть их. Нет, дело не в этом. Скорее, что-то давит на них. Что-то, что я не могу сдвинуть с места. К моим губам подносят соломинку. Моя голова запрокинута вверх.

– А теперь пей, - воркует женский голос.
– Пей, милая Лилли.

Я пью. Вода сладкая. Отвратительно сладкая. Как сироп или какой-то нектар.

Я пью...и чувствую, что ко мне возвращается чувство реальности. Я чувствую, что мои конечности оживают. Я шевелю пальцами ног. Я вытягиваю руки в стороны. Я открываю глаза, вижу солнечный свет и снова закрываю их. Меня охватывает смятение. Солнечный свет? Как? Откуда? А потом мои руки находят верхнюю часть головы, касаются коротких, колючих волос, растущих там, и мои глаза открываются. Я совсем не сплю.

Я резко выпрямляюсь. Я сижу в инвалидном кресле, которое поставили посреди зеленеющего луга. Я оглядываюсь, все еще быстро моргая, чтобы привыкнуть к солнечному свету. Я вижу красивое белое поместье в греческом стиле. Напротив него находится песчаный пляж, ведущий к океану. Над нами кружат чайки. Роза рядом со мной. Как только я вижу ее, я пытаюсь встать, только чтобы обнаружить, что мои лодыжки привязаны к ножкам кресла.

– Как хорошо находиться снаружи, - говорит она.
– Не думаешь?

Здесь, на открытом месте, только мы с ней. Я смотрю на стеклянную бутылку, из которой пила. Она все еще наполовину наполнена. Роза постукивает ногтями по губам.

– Тебе, наверное, стоит выпить все это, - говорит она мне.
– Там полная доза противоядия. Если ты только не хочешь вернуться к ложной реальности, которую твой разум создает раньше времени.

Она встает, повернувшись ко мне спиной. Я хватаю бутылку и с жадностью пью.

– Знаешь, - говорит Роза, - есть способ определить, реально ли то, что ты видишь, или нет. Это называется якорь. Что-то, что совершенно уникально для тебя. То, чем ты обладаешь в реальном мире, но этого нет у тебя, когда ты поглощена своими фантазиями.

Она снова поворачивается ко мне. Я пристально смотрю на нее, солнце начинает обжигать макушку.

– Почему, Роза?
– спрашиваю я ее.
– Почему ты это делаешь? Джереми дал тебе все. Я видела, как ты жила. Ты никогда не испытывала недостатка.

– Нет, - она печально качает головой.
– Вот тут ты ошибаешься, Лилли. Джереми ничего мне не дал. Он только брал. Он брал и брал, и брал, и ни разу не подумал о том, что я уже отдала ему.

– И что же это?
– усмехаюсь я.
– Ты приставала к нему в детстве. Все, что у тебя было, было больше, чем ты заслужила.

– Возможно, в твоих глазах так всё и выглядит, - бормочет она.

Я брыкаюсь ногами, пытаясь освободиться от пут.

– Бесполезно, - говорит Роза, - вспоминать прошлое. Что сделано, то сделано, что дано, то и получено. И перестань сопротивляться, Лилли. Это тоже бесполезно.

Я стискиваю зубы и смотрю на нее, отвращение наполняет меня.

– Видишь ли, Лилли, - говорит Роза, подходя ко мне и останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. Она поправляет шляпу.
– Я была там до тебя. Я была там до того, как Джереми стал Стоунхартом. Я была там с самого начала. Я видела, как он рос, видела, как он стал тем, кто он есть. И не пытайся принизить меня, называя растлителем малолетних. Я сделала Джереми мужчиной. Он был бесконечно благодарен за это.

– Ты больна, - говорю я.
– Раньше я думала, что Джереми был хуже всех. Но все это время это была ты!

– У меня есть свои недостатки, - признается она.
– Но я всегда помнила о них. И, несмотря на то, что ты думаешь, я всегда заботилась о Джереми. Всегда. Даже после того, как ты появилась и стала его маленькой шлюшкой!

Вспышка гнева в ее обвинениях поражает меня. А потом приходит осознание.

– Ты любишь его, - выдыхаю я.

Роза подходит ближе и гладит меня по щеке.

– Любила, милая, - говорит она мне.
– Я любила его. Я никогда не была в него влюблена!

– Нет?
– бросаю я вызов.
– Я думаю, что это ложь. Я думаю, ты влюблена в него и всегда была влюблена. Ты никогда не переставала любить его! И...о Боже мой! Так много из того, как ты действовала по отношению ко мне, имеет смысл. Когда ты увидела, что ошейник снят, ты запаниковала. Когда ты называла его мистером Стоунхартом, даже рядом со мной, ты старалась казаться отстраненной. Я представляла для тебя опасность. Разве не так?

Я резко поворачиваюсь в кресле, чтобы посмотреть ей в лицо.

– Разве не так, Роза? Ответь мне!

Она широко открывает глаза. Затем её губы изгибаются в улыбке, и она смеется.

– Шлюха представляла для меня опасность?
– спрашивает она.
– Нет. Никогда! И я не слепая к тому, что я постарела. Я уже слишком стара для него.

Нет такой мести, как у бывшей любовницы, - говорю я себе.

– В любом случае, - подмигивает она.
– В моей жизни появился новый мужчина. Правильный мужчина. Мужчина, у которого я была первой. Он восстал из пепла и вернулся ко мне. Если и есть что-то, чего я не могу простить Джереми, так это то, что он лгал мне о смерти своего отца и держал его подальше от меня все это время. Кроме того, Лилли, на твоем месте я бы так не волновалась. Я бы больше беспокоилась о следующей атаке образов, которые оставляют шрамы в твоем сознании. Подумай о том, что я сказала о якоре. Может быть ты сможешь найти его.

Она снимает шляпу, надевает ее мне на глаза и уходит.

* * *

Я вращаю колеса и работаю руками, пытаясь подкатиться к зданию.

Мне тяжело. Мои мышцы истощены, а инвалидные коляски не приспособлены для передвижения по траве и грязи. Через каждые несколько ярдов мне приходится останавливаться и переводить дыхание. Я поправляю шляпу. По крайней мере, это убережет меня от солнца. Якорь. Якорь, якорь, якорь. Что-то, что существует только в реальности, за что я могу ухватиться, когда придут образы. Но что? И, кроме того, как я могу быть уверена в его эффекте? Откуда мне знать, что я делаю всё неправильно? Почему мой разум должен давать мне это единственное преимущество, когда он находится во власти химических веществ, разрушающих его?