Финно-угры и балты в эпоху средневековья

Круглая форма землянок, центральное расположение очага, шатровое перекрытие сближают жилища поселения у мыса Хаэн-Сале с оронтурскими постройками селища у мыса Тиутей-Сале (Чернецов В.Н., 1957, с. 193). Это позволяет рассматривать круглые полуземлянки как традиционную форму жилищ населения Арктического побережья Ямала второй половины I — первой половины и середины II тысячелетия н. э. Капитальный характер сооружений указывает на оседлый образ жизни населения, занимавшегося главным образом морским промыслом и в меньшей мере охотой на сухопутных животных и птиц.

Могильники кинтусовского этапа грунтовые, располагаются на высоких террасах, по берегам рек и озер, а также на отдельно стоящих возвышенностях-сопках (Скрипуново). Белогорский (Уна-Пай) могильник находился на острове Уна-Пай на р. Оби. На некоторых некрополях (Барсов Городок, Сайгатино, Кинтусово) могильные ямы фиксируются на поверхности в виде слабо заметных западинок, сгруппированных в нечеткие ряды или в беспорядке.

Исследованы могильники слабо. Наиболее полно изучен могильник Барсов Городок, где в 1891 г. Ф. Мартином вскрыто 111 погребений, из которых 108 были снабжены инвентарем (Arne Т.J., 1935). В 1976 г. здесь же свердловскими археологами раскопано 6 погребений. Некрополи Уна-Пай, Скринупово, Ленк-Понк и Кинтусово известны по музейным коллекциям, составленным в результате сбора вещей из разрушенных погребений. В 1982–1985 гг. Л.М. Терехова произвела раскопки на могильниках Сайгатино I и II и начала исследование Кинтусовского некрополя, существовавшего с X–XI до XVI–XVII вв., а В.И. Семенова раскопала могильник Усть-Балык, но результаты этих работ не опубликованы и известны по кратким предварительным информациям.

Захоронения производились в простых мелких подпрямоугольно-овальных ямах глубиной преимущественно 0,5–0,9 м. Большинство погребенных уложено на спине вытянуто. В единичных случаях представлены захоронения на спине с сильно скорченными в коленях ногами и согнутыми в локтях руками (табл. LXXXVIII, 7), создающие впечатление, что покойник был перед захоронением туго связан (Arne Т.J., 1935, р. 14). На могильнике Усть-Балык погребения были совершены в лодках-обласках и накрыты сверху берестой (Семенова В.И., 1985, с. 241). На некрополе Сайгатино погребения были накрыты деревянным продольным перекрытием, опиравшимся на две поперечины. Ориентировка погребенных неустойчива. Преобладает положение головой на север и северо-запад, но есть и противоположная (табл. LXXXVII, 6, 8-10).

В погребальном инвентаре представлены глиняные сосуды, орудия труда (железные ножи, тесла, кресала), пара железных удил с эсовидными псалиями, оружие (железные наконечники стрел), детали одежды и украшения (пряжки, бляшки, браслеты, серьги, бусы, бубенчики, гривны, зооморфные изображения, шумящие подвески, лунницы), в одном случае — импортная металлическая чаша (Arne Т.J., 1935, fig. 49а).

Глиняные сосуды находились преимущественно у изголовья. Железные ножи встречены в изголовье, у левого и правого бедра. Положение наконечников стрел также неустойчиво. Они обнаружены в изголовье, у правого бедра и лежали небольшими группами, вероятно, в колчане. Детали одежды и украшения находятся в основном в соответствии с их местоположением на костюме. К поясу, по-видимому, крепились на ремешках подвески с изображением медведя, которые обнаружены лежащими в ряд параллельно поясу. В области груди к поясу и полам одежды, очевидно, также прикрепляли шумящие подвески. Последние иногда использовали и в качестве височных подвесок. Птицевидное изображение с шумящими подвесками обнаружено с левой стороны черепа (Arne Т.J., fig. 2–8).

Жертвенные места кинтусовского этапа не исследованы. Видимо, часть из них находилась там же, где таковые располагались в предшествующем оронтурском этапе, т. е. население продолжало почитать те же культовые места. Об этом свидетельствуют находки ранних и поздних вещей, в частности гривн глазовского типа, на мысу Ялпинг-Нёл на Северной Сосьве (Чернецов В.Н., 1957, табл. XXI, 1). Это относится и к жертвенному месту на р. Хэйбиде-Пэдара в Большеземельской тундре, где представлены вещи второй половины I тысячелетия н. э., — серебряный медальон, браслет с зооморфными головками (Чернов Г.А., 1915б, рис. 22, 3, 6), а также предметы конца I — начала II тысячелетия н. э. — пряжка с изображением головы медведя между распластанных лап и плоское птицевидное изображение (Чернов Г.А., 1951б, рис. 22, 1, 2). Такое постоянство в почитании культовых объектов объясняется проживанием здесь одного и того же населения в течение второй половины I — первой трети II тысячелетия н. э. и сохранением у него сложившихся идеологических представлений.

Жертвенные места устраивали также на местах старых и заброшенных поселений, подобно тому как это было у населения Прикамья в период позднеананьинской и гляденовской культур. Святилища первой половины II тысячелетия н. э. существовали на покинутых многослойных поселениях Барсов Городок I/6 и Барсов Городок I/31. На них найдены серебряные сосуды — чаша, два блюда, поднос, а также большое количество железных наконечников стрел, ножей, обломков медных котелков и других вещей (Федорова Н.В., 1982, с. 183). Примечательно, что культовое место на поселении Барсов Городок I/6 находилось в 300 м от могильника. Серебряные сосуды являлись атрибутами священнодействий во время жертвоприношений, и, как показал В.Н. Чернецов (Чернецов В.Н., 1947, с. 125), серебро вообще высоко ценилось уграми, что способствовало спросу на этот материал и постепенному накоплению его в родовых сокровищницах.

К кинтусовскому периоду относятся клады. В их состав входят медные и железные котлы, импортные серебряные и бронзовые блюда и чаши, изготовленные в сасанидском Иране, странах мусульманского Востока, Западной Европе и Волжской Болгарии (Мизинова В., 1958, с. 57; Федорова Н.В., 1981б, с. 148–150, рис. 11; 1982, рис. 1–6), украшения — браслеты, гривны, височные и шумящие подвески, пуговицы, детали поясных наборов и др. В пользу культового характера кладов говорит наличие в их составе серебряных сосудов. Часть кладов принадлежала, может быть, шаманам.

Керамика с памятников кинтусовского типа вылеплена из глины с примесью мелкого песка. Поверхность сосудов заглажена мягким предметом. Сосуды круглодонные, количественно преобладают горшковидные сосуды с прямой или слегка отогнутой наружу шейкой, переходящей в раздутое тулово (табл. LXXXIX, 26, 28–33). В меньшем числе представлены чашевидные сосуды с вертикальной или слегла наклоненной внутрь шейкой, без четко выраженных плечиков (табл. LXXXIX, 27). Венчики сосудов чаще приострены и скошены изнутри, реже уплощены.

Большинство сосудов орнаментировано. Орнамент покрывает обычно венчик, шейку и плечики сосудов, иногда опускается полосами и ниже, на тулово (табл. LXXXIX, 26, 32). Преобладающим узором являются зонально расположенные ленты типа наклонных насечек, «елочки», зигзага, оттиснутые «отступающей» зубчатой или гладкой лопаточкой. Имеются также наклонные и горизонтальные полосы, выполненными концом палочки или штампом (табл. LXXXIX, 31). Типичен поясок из ряда круглых ямок вдоль венчика. В качестве пережиточного явления на ранней посуде, видимо до X–XI вв., встречаются узоры типа взаимопроникающих треугольников (табл. LXXXIX, 29), характерные для керамики вожпайской группы.

Сосуды с поселений отличаются большей величиной и более тщательной формовкой. На могильнике Барсов Городок и в Кинтусово встречены небольшие сосуды (диаметром в среднем 10–12 см и высотой 8-10 см), но наряду с ними имеются миниатюрные (диаметром и высотой около 4 см).

На поздних поселениях типа Зеленая Горка, городища Мань-Няслан-Тур, датированных XIII в., глиняная посуда вообще не обнаружена (Чернецов В.Н., 1949, с. 72; 1957, с. 232). Правда, на городище Мань-Няслан-Тур в жилище встречены обломки тонкостенного сосуда без орнамента и фрагменты, видимо русского, гончарного горшка (Чернецов В.Н., 1957, с. 230, 232). Практически отсутствует керамика также на городище Барсов Городок IV/1, датированном Ю.П. Чемякиным первой третью II тысячелетия н. э. (Чемякин Ю.П., 1981б, с. 220, 221). К XIII–XIV вв. керамическое производство в Нижнем Приобье исчезает (Чернецов В.Н., 1957, с. 232, 233). Сохраняется только изготовление тиглей для плавки металла.

Постепенное исчезновение керамики вызвано вытеснением ее из обихода медными и железными котлами, имевшими при приготовлении пищи неоспоримое преимущество перед непрочными глиняными сосудами. Металлические котлы проникают в Нижнее Приобье в конце I тысячелетия н. э., видимо, с запада. Обломки медных котлов обнаружены на городище Барсов Городок I/31, датируемом последней четвертью I тысячелетия н. э. (Федорова Н.В., 1981б, с. 148). В начале II тысячелетия н. э. металлические котлы в Нижнем Приобье распространяются более широко. Находки их известны в кладах Ямгортском, на Барсовой Горе (Мизинова В., 1958, с. 57; Федорова Н.В., 1981б, с. 148), а обломки найдены на нескольких поселениях (Чемякин Ю.П., 1981б, с. 220).