Финно-угры и балты в эпоху средневековья
Шрифт:
Большое количество вещей из Приобья имеет русское происхождение или изготовлены местными мастерами по привозным русским образцам. К ним относятся проушные топоры (табл. XCII, 16), ножи с уступами при переходе от спинки к черешку, калачевидные и двулезвийные кресала (табл. XCII, 8, 10), замки, ключи (табл. XCII, 22; карта 41), а также украшения — круторогие лунницы с зернью, служившие прототипами для отливки подобных местных изделий (табл. XCII, 9, 11), шаровидные бусы, украшенные сканью (табл. XCII, 4), височные кольца с напускными бусами (табл. XCII, 15), серебряные плетеные проволочные и пластинчатые с орнаментом из насечки и черни браслеты (табл. XCII, 19–21, 24), мелкие кольчатые фибулы, по образцам которых отливали кольцевидные подвески западносибирские мастера, перстни витые и щитковые, украшенные плетенкой и растительным узором (табл. XCII, 17, 18; Морозов В.М., Пархимович С.Г., 1985, с. 94, рис. 3, 13), медные грушевидные и шаровидные бубенчики (табл. XCII, 5–7, 13), стеклянные бусы разных типов (табл. XCII, 1, 2). Вероятно, через русских посредников попали в Западную Сибирь западноевропейского производства меч XII–XIII вв. (табл. XCII, 25), найденный на р. Оми (Молодин В.М., 1976,
Карта 41. Распространение предметов русского импорта XI–XIV вв. и местных подражаний.
а — проушной топор; б — меч; в — сосуды; г — браслет; д — перстень; е — серьга с напускными бусами; ж — лучница; з — бусы серебряные со сканью; и — братина с русской надписью; к — бубенчик; л — кресало калачевидное; м — кресало двухлезвийное; н — антропоморфное изображение типа фигурки Перуна; о — замок и ключ; п — бусы стеклянные.
1 — Преображенка III; 2 — Эбаргуль; 3 — Аксеново; 4 — Усть-Ишим; 5 — Ликино; 6 — Рачево II; 7 — Кинтусово; 8 — Сайгатино; 9 — Ленг-Понк; 10 — Уна-Пай; 11 — Мань-Няслан-тур; 12 — Тан-Варуп-Эква; 13 — Березово; 14 — Перегребное I; 15 — Ямгорт; 16 — р. Таз; 17 — Уки II; 18 — Искер.
1, 13 — случайные находки; 2–4 — курганные могильники; 5, 7-10 — грунтовые могильники; 6, 11, 12, 14, 16, 18 — городища; 15 — клад, жертвенное место; 17 — литейная, ювелирная мастерская.
На чаше византийского чекана из Березова (табл. XCII, 23, 26) процарапана русская надпись: «ВЪ ПОЛЪ ЧЕТВРЬТ ДЕСТЕ ГРИВЬНЪ», т. е. стоимость ее на Руси достигала 35 гривен серебра. По палеографии эта надпись близка новгородским берестяным грамотам XII в. (Даркевич В.П., 1975, с. 81). Новгородские летописи эпизодически повествуют о походах новгородцев в Югру, куда влекло их богатство мехами. При этом не всегда взаимоотношения с местным населением были мирными, а походы заканчивались успехом. В 1187 г. печорскими и югорскими данниками было убито 100 именитых новгородцев. Неудачей закончился поход 1194 г. (Новгородская летопись, 1950, с. 40, 41, 229). В то же время новгородцы в Югре в XII–XIII вв. уже имели определенные позиции и, видимо, занимались торговым обменом. Возможно, даже существовали отдельные группировки новгородцев, придерживавшихся в отношении югры различных позиций.
С.В. Бахрушин, анализируя летописные известия, пришел к заключению, что частные предприниматели имели в Югре прочные связи, и объяснял неудачу похода воеводы Ядрея в 1194 г. происками некоторых новгородцев, «совет державших с югрою на братью свою» (Бахрушин С.В., 1927, с. 65). Возможно, что новгородцы с конца XII–XIII в. стали селиться в Югре, организуя подобия торговых факторий. Это предположение базируется на находках фрагментов русской керамики XII–XIII вв. на отдельных памятниках Нижнего Обь-Иртышья. Фрагменты русского сосуда и ключ с крестовидной прорезью от замка восточноевропейского типа XII–XIII вв. (как уже говорилось) встречены на городище Мань-Няслан-Тур (Чернецов В.Н., 1957, с. 230, табл. XLVI, 1). На городище Уки II на Нижнем Иртыше найдены фрагменты трех русских сосудов XIII–XIV вв. На городище Перегребное I обнаружена недосверленная костяная трубочка с характерным для Древней Руси плетеным орнаментом, что позволило предположить, что среди жителей этого поселка был русский (Морозов В.М., Пархимович С.Г., 1985, с. 97, рис. 3, 16). На этом же памятнике обнаружен упомянутый участок деревянной мостовой, характерной для русских поселений.
Большой интерес представляют находки ключей и замков на городищах Мань-Няслан-Тур и Перегребное I (Морозов В.М., Пархимович С.Г., 1985, с. 91). Местное угорское население замками не пользовалось, и присутствие их, по-видимому, указывает на пришлый этнический компонент. Судя по всему комплексу вещей, наиболее активные связи с Русью были в XII — первой половине XIII в. Однако контакты Новгорода, а затем и Великого Устюга с Югрой продолжались и позднее. Описывая поход 1364 г., Новгородская IV летопись содержит определенное указание на локализацию югры в низовьях Оби «Той зимы с югры новгородцы приехаша дети боярьскии и молодыи люди и воеводы, Александр Абакунович, Степан Ляпа, воевавше по Обе реки до моря, а другая половина рати на верх Оби воеваша» (ПСРЛ, IV, 1848, с. 64, 65). Это сообщение очень важно, поскольку часть авторов локализовала летописную югру в северном Приуралье. В действительности же в Приуралье, на левобережных притоках Камы, на Печоре и частью на Верхней Вычегде проживала лишь небольшая часть угорского населения.
Связи с югом были менее интенсивными. В районе Тобольска на Нижнем Иртыше население кинтусовского этана граничило с родственными ему племенами усть-ишимской культуры. Большая часть южных вещей оставалась у населения усть-ишимской культуры. К населению кинтусовского этапа все же проникали сабли, возможно, кольчуги и плоские ромбические наконечники стрел с упором (табл. ХС, 12), по форме напоминающие тюркские. Кроме того, южное происхождение имеют некоторые украшения, детали поясных наборов — бронзовые рамчатые пряжки (табл. XCI, 35), сердцевидные накладки и наконечники ремней с растительным орнаментом (табл. XCI, 38, 44), а также ажурные подвески сросткинского типа. С юга, возможно, попадали отдельные предметы — серебряные и медные сосуды из стран мусульманского Востока (Федорова Н.В., 1981б, с. 148, 151, рис. 11; 1982, с. 192).
Юго-восточные связи также выражены слабо. По Оби в Сургутское Приобье проникали сердцевидные поясные бляхи (табл. XCI, 36), аналогии которым имеются в Томском Приобье (Басандайка, 1947, табл. 30, 87, 99). В то же время в Нарымском и Томском Приобье встречены характерные для памятников кинтусовского этапа колоколовидные подвески со стилизованным изображением медведя или птицы (Басандайка, 1947, табл. 86; 87) Боброва А.И., 1982, рис. 5, 3, 11–13). В Нарымском Приобье в небольшом количестве встречены также характерные для Нижнего Обь-Иртышья и Сургутского Приобья подвески «утиные лапки», бляхи-пуговицы (Боброва А.И., 1982, рис. 5, 6, 8-10). Типичные для кинтусовских памятников крестовидные подвески обнаружены также у пос. Табат в Минусинской котловине (Хлобыстин Л.П., Овсянников О.В., 1973, с. 254). Вещи с юго-востока
попадали в Нижнее и Сургутское Приобье опосредованно, через древнеселькупское население Нарымского Приобья, которое само нуждалось в привозных металлических вещах и, обладая также пушниной как эквивалентом обмена, задерживало южные вещи у себя.Население, оставившее памятники кинтусовского типа, было в основном угорским (северная и отчасти восточная группы хантов). Нижнеобская часть его может сопоставляться с летописной югрой. Сургутское Приобье находилось в зоне контакта угорского и самодийского этноса. Неустойчивая ориентировка погребенных, прослеживаемая в могильнике Барсов Городок, наличие в нем погребений с юго-восточной ориентировкой, характерной для древнеселькупской релкинской культуры, свидетельствуют о смешении угорских и самодийских этнических групп в этом регионе, о возможном чересполосном проживании представителей того и другого этноса. Ареал хантов в конце I — начале II тысячелетия достигал р. Вах, где представлены памятники с керамикой вожпайского типа (Посредников В.А., 1969, табл. 33, 10, 11; 1973, табл. 4, 7-11), а также обнаружены характерные для Нижнего Обь-Иртышья бронзовые бляхи-пуговицы (карта 30; Чернецов В.Н., 1957, рис. 17, 5, 6). С хантами связываются также памятники бассейна р. Тром-Аган на правобережье Сургутского Приобья (Морозов В.М., Пархимович С.Г., 1984, с. 154–157).
Культура охотников Арктического побережья соотносится с легендарной сииртя (Чернецов В.Н., 1935б, с. 127; 1957, с. 241). В конце I — начале II тысячелетия н. э. в приполярные районы Западной Сибири с юга, вероятно из районов Среднего Приобья и Обь-Енисейского междуречья, проникают самодийцы, предки ненцев, которые смешиваются с сииртя и ассимилируют их. Вероятно, с этим процессом связано оформление дуально-фратриальной организации у ненцев (Васильев В.И., 1979, с. 71). Специфические особенности культуры самодийцев в Нижнем Приобье пока не выявлены. Очевидно, она мало отличалась от угорской. Наиболее перспективно исследование самодийских памятников в бассейнах рек Таз и Пур, где этногенез самодийцев происходил, очевидно, непрерывно на протяжении I тысячелетия н. э. со времени кулайской культуры. Но памятники этого региона пока не изучены. Слабая дифференциация угорской и самодийской культур на нижней Оби, в районе совместного и чересполосного проживания ненцев и хантов, сохранялась до XIX в., что хорошо прослеживается на материалах могильника Халас-Погор, где хантыйские и ненецкие погребения трудно различимы (Могильников В.А., 1964в, с. 270).
Культуры Среднего Приобья
Культура названа по могильнику Релка, расположенному около с. Молчаново Томской обл. на левобережье Средней Оби, где впервые был получен большой материал для ее характеристики, дающий возможность достаточно определенно датировать культуру VI–VIII вв. (Чиндина Л.А., 1974б, с, 147; 1977, с. 79).
Ареал культуры охватывает Нарымское и Томское Приобье, а также частично затрагивает самую северную часть Новосибирского Приобья (карта 42). Детальные границы его на отдельных участках точно не определены. Большинство памятников приурочено к левобережью Средней Оби. На севере они распространялись до р. Вах (Посредников В.А., 1969, с. 82, табл. 31, 13, 14); на западе их ареал включал бассейн левых притоков Оби, Васюганье, по-видимому, достигал водораздела Оби и Иртыша, а на юге притока Оби — р. Уени (могильник Красный Яр I, Каменный Мыс I, Юрт-Акбалык 8, Умна 3). На востоке граница культуры определяется плохо из-за слабой обследованности территории. Вероятно, в ее пределы входили низовья и среднее течение Чулыма, Кети и Тыма. При этом материалы памятников, расположенных на окраинах ареала, отражают сильное воздействие соседних культур: на севере — нижнеобской карымского и оронтурского этапов, на юге — одинцовской культуры Верхней Оби, родственной по происхождению релкинской культуре. Памятники севера Новосибирского Приобья, р. Уени, принадлежат контактной зоне релкинской и одинцовской культур. Среди исследователей пет единого мнения в определении границ рассматриваемой культуры. Одни авторы локализуют ее приблизительно в указанных пределах (Чиндина Л.А., 1977, с. 116), другие исключают из ее ареала Томское и Новосибирское Приобье (Плетнева Л.М., 1981а, с. 92; Троицкая Т.Н., 1979, с. 75).
Карта 42. Распространение памятников релкинской культуры.
а — городище; б — поселение; в — курганный могильник; г — жертвенное место; д — местонахождение вещей или керамики; е — городище с находками валиковой керамики; ж — поселение с валиковой керамикой; з — курганы с находками валиковой керамики.
1 — Красный Яр I; 2 — Черный Мыс 7; 3 — Каменный Мыс; 4 — Умна 1; 5 — Умна 2; 6 — Умна 3; 7 — Юрт-Акбалык 8; 8 — Могильницкий; 9 — Иринский Борик; 10 — Оськино; 11 — Смирновский ручей I; 12 — Елыкаевский клад; 13 — Коларово; 14 — Шеломок; 15 — Басандайка IV; 16 — Басандайка I; 17 — Архиерейская Заимка; 18 — Кисловка I; 19 — Кисловка II; 20 — Кисловка VII; 21 — Тимирязевское IV; 22 — Тимирязевское I; 23 — Тимирязевский II могильник; 24 — Тимирязевский I могильник; 25 — им. Дзержинского; 26 — Кижировское; 27 — Релка; 28 — Айдашинская пещера; 29 — Ишимскнй клад; 30 — Колеулское; 31 — Лысая Гора; 32 — Карасево озеро; 33 — Круглое озеро I; 34 — Круглое озеро II; 35 — Малгет 7, 8; 36 — Гришкинское; 37 — Подверетье; 38 — Чистый Яр; 39 — Ключевое; 40 — Инкинское; 41 — Максимо-Ярское; 42 — Чузик; 43 — Высокоярское; 44 — Карасий Бор I; 45 — Новиковское; 46 — Шутовское; 47 — Тух-Эмтор IV; 48 — Лисий Мыс; 49 — Васюганский клад; 50 — Усть-Тымское; 51 — Могильный Мыс; 52 — Пекулякское; 53 — Богатырские Бугры; 54 — Неготское IV; 55 — Паргалякское II; 56 — Кондрашкинское 1; 57 — Кондрашкинское IV; 58 — Чехломейское 3.