Фирсов Русские флотоводцы

Любопытна рецензия на эскизы барельефов библиотеки, составленные известным скульптором Н.А. Рамазановым: «Прежде капитана Кука справедливость требует изобразить предшествовавших ему русских мореплавателей — Беринга и Чирикова, то есть первых, которые разрешили задачу, что материки Азия и Америка разделяются проливом. Они же первые открыли северо-западные берега Америки».

Живой интерес проявляет Лазарев к изучению истории военно-морских наук, математике, астрономии; его личная библиотека насчитывала свыше 1000 томов. В 1890 году его дочь Татьяна Михайловна¹*⁷ подарила книги своего отца Севастопольской Морской библиотеке.

Лазарев понимал, что для успешного ведения бое-ммх действий и безаварийного плавания на морском нчп'ре должна быть надежная система гидрографический» обеспечения. Им создаются специальные экспедиции для проведения гидрографических работ. Одной из них на тендере «Скорый» руководил лейтенант I ,11. Бутаков, прославленный впоследствии адмирал. Н результате была составлена подробная лоция «Черного моря», создано много карт, атласы и другие посопи л для мореплавания, не потерявшие значения до наших дней.

В 1843 году Михаил Петрович за отличия производится в адмиралы.

Будучи сам отличным спортсменом, Лазарев высо-г о ценил спорт, шлюпочные гонки на веслах и под парусами. В июне 1836 года на катере под парусами он проходит из Инкермана в Севастополь. Внезапно шквал опрокинул катер, и тот пошел ко дну. Помощь шпоздала, но все 22 офицера и матроса спаслись, благодаря хорошей морской закалке и взаимной выручке.

И на Черноморском флоте Лазарев продолжает на-vuiyio деятельность, начатую еще в период кругосветных плаваний. Отечественная наука высоко оценила с»,слуги Лазарева перед Родиной. Он избирается почетным членом Морского ученого комитета Казанского университета, Одесского общества любителей истории и древностей и в 1851 году — почетным членом Русского географического общества. Ряд иностранных почетных обществ также избирает его своим ломотным членом. Немалую заботу проявляет Лазарев о семьях матросов. Он построил специальные училища в Севастополе и Николаеве для детей матросов. Их питание и досуг всегда были предметом его внимания. Строжайше следил он за расходованием по назначению средств, отпущенных для питания и обмундиро-мания матросов, изгоняя с флота казнокрадов и лихоимцев.

Лазарев был требователен к себе, необычайно трудолюбив, скромен и честен.

Он никогда не раболепствовал, подобно другим, по ред царем держался независимо и не любил придворные визиты. В одном из писем В.И. Истомин пишсп ему:

«...друзья ваши очень беспокоятся, что долгое от сутствие ваше не принялось за «небрежность», ибо государь привык и любит видеть от времени до време ни в Петербурге всех, занимающих важные места...»

После одного из докладов Николаю I тот предложил Лазареву отобедать у него. Михаил Петрович вежливо, но твердо отказался.

— Ваше величество уже дал слово отобедать у адмирала Г. — И, откланявшись, Лазарев вышел.

— Представь себе, что есть в России человек, — усмехнувшись, обратился царь к вошедшему князю А.Ф. Орлову, — который отказался у меня обедать.

– Отношение к царю Лазарев в минуту откровения высказал Ивану Унковскому: «Хоть я Николаю многим обязан, но Россию никогда на него не променяю».

Будучи человеком передовых взглядов среди воен ных деятелей того времени, живо интересовался жизнью в России. В одном из писем, вспоминая о крестьянах своей деревни, он пишет: «...и притом же крепко обирают, а вступиться за них некому. Писал несколько раз губернатору и ни одного ответа не имею».

Особый интерес проявлял Лазарев к вопросу об от мене крепостного права. «Обещание твое, — пишет Лазарев другу, — уведомлять иногда, что у вас предпринимается насчет мысли об освобождении крестьян, я приму с особой благодарностью». В этом высказывании видно отрицательное отношение Лазарева к крепостному строю.

Деятельностью Лазарева вдохновляются все, кто с ним служит. С долей преувеличения, но в целом верно проводит эту мысль В. К. Истомин: «Для всех и каждого, удостоившихся чести носить мундир в то время, он казался божеством, повелителем всего, что на водах и на море двигалось и колыхалось. Так был on нолик и могуществен. Можно смело сказать, что подобного ему деятеля в России не существовало».

Наверняка, если бы во главе флота в период Крым-- кой войны стоял М. П. Лазарев с его большим боевым опытом Средиземноморской кампании, экспедиции к Босфор, десантных операций со стратегической прожорливостью (еще в 1833 году разработал план разгрома английского флота в случае прорыва его в Черное море), с настойчивостью, личной отвагой и самостоятельностью при решении важнейших вопросов подготовки и ведения боевых действий, исход этой кампании был бы иным.

Много заботясь о других, Лазарев был невнимателен к себе. Еще в 1845 году он чувствовал временами недомогание, нигде не лечился, работал на износ, стремясь выполнить все, что задумал.

В начале 1851 года, когда болезнь приняла угрожающие формы, он все еще полностью руководит флотом, лично участвует во всех походах и ученьях. В январе 1851 года по указанию свыше наконец-то направляется на лечение в Вену. И здесь он решает все важные вопросы строительства родного флота, принимает доклады, отдает распоряжения. При нем безотлучно любимый ученик и соратник контр-адмирал В.И. Истомин. Болезнь быстро делала свое черное дело. Истомин знал, что семья Лазаревых живет скромно и, думая о будущем, составил прошение на имя царя. Среди официальных бумаг он положил прошение на подпись Лазареву — авось не заметит. Но тот увидел.

— Что это такое? — пробежал глазами и с укором Истомину: — Как могли вы, Владимир Иванович, обмануть мое доверие? Всю жизнь я не просил ни о чем, не теперь же изменять своим правилам.

И он разорвал бумагу.

Один из выучеников Лазарева — лейтенант Унков-ский неделю назад в Триесте — получил письмо жены Лазарева о том, что дни адмирала сочтены.

Спустя три недели 11 апреля 1851 года адмирала Лазарева не стало. Шесть адмиралов-сподвижников (Корнилов, Нахимов, Истомин, Хрущев, Юрьев, Станюкович) несли прах своего командира к последнему прибежищу. Похоронили Михаила Петровича в каменном склепе сооружаемой церкви Равноапостольского князя Владимира в Севастополе. Горевали русские моряки, а в Лондоне, как вспоминал современник: «Пили за здоровье друг друга и поздравляли, узнав о смерти русского адмирала Лазарева». Англичане, видимо, знали его силу и спустя два года развязали Крымскую войну. И все-таки, как выразился Нахимов:

«Успех Синопского дела обязан духу Михаила Петровича» . Безусловно, его деяния вдохновляли защитников во время героической обороны Севастополя.

Великий Герцен, бичуя бездарей-генералов И. Па-скевича, А. Меншикова, М. Горчакова и Николая X — главных виновников поражения России в войне 1854—1855 гг., — в противовес им ставил в пример моряков-черноморцев, стойко сражавшихся на бастионах Севастополя... «Можно указать на черноморских моряков... Они воспитаны в школе Лазарева, человека образованного, честного, не стеснявшего их пустыми формами, способствовавшего всячески их образованию... они жили под его влиянием, где была гораздо менее стеснена свобода мысли».

Проникновенно сказал В. Корнилов о своем наставнике М. Лазареве: «Потомство оценит благотворную мысль увековечить память-адмирала, жизнь которого и морская, и военная, и как гражданина, и как человека удивляет своею полнотою и послужит отрадным примером на пользу будущих поколений».

Владимир Корнилов

январе 1818 года в канцелярии Морского кадетского корпуса появилось прошение отрока Владимира Корнилова: