Флэшмен

С этими словами она захлопнула дверь, оставив меня, терзаемого сомнениями, с ужасными мыслями, крутящимися в голове. Подозрения никогда не нарастают постепенно: они обрушиваются на вас внезапно, и затапливают все сильнее с каждым ударом сердца. Если у вас ум направлен на дурное — как, скажем, у меня — то в плохое поверить вам будет легче, чем в хорошее. Поэтому как не убеждал я себя, что эта ведьма Джуди только хочет заставить меня терзаться, и что Элспет просто не способна на такое, у меня перед глазами постоянно возникала картина, как моя жена голая катается по постели, а руки Уотни обвивают ее шейку. Боже, это было невыносимо! Элспет совершенно невинная, честная дурочка, мне даже пришлось объяснять ей, что значит «прелюбодеяние» во время нашей первой встречи… Но ведь это не помешало ей завалиться со мной в кусты при первом же приглашении? И все-таки невероятно. Не может быть! Элспет моя жена, она такая любящая и преданная, как ни одна другая женщина. Она вовсе на такая свинья, как я сам, она не может оказаться такой. Но разве не мог я заблуждаться? А вдруг?

Я продолжал терзать себя тысячью предположений, но тут на помощь мне пришел здравый смысл. Боже правый, все, что она сделала — отправилась покататься с Уотни. Ну и что, она даже не вспомнила кто он такой, когда я предупреждал ее сегодня утром. Но при этом Элспет — самая простодушная из особ в юбке, ей невдомек уловки, привычные всем этим вертихвосткам. Слишком податлива и мягка. Нет, она не посмеет. Чем больше я размышлял, тем больше становился мой ужас. Что мне делать? Отречься от нее? Развестись? Выгнать из дому? Боже, я не могу этого сделать! Просто не сумею — отец был прав!

С минуту я пребывал в состоянии ужаса. Если Элспет стала любовницей Уотни, или еще чьей-нибудь, то я не в силах ничего изменить. Можно исполосовать ей спину, и что дальше? Выгнать на улицу? Но без средств я не смогу ни остаться в армии, ни в столице…

А, к черту все это! Это бред, который отцова шлюха с милыми каштановыми локонами специально напела мне в ухо, чтобы заставить меня страдать от ревности. Так она хочет отплатить мне за трепку, полученную три года назад. Так и есть. Нет ни малейшего основания плохо думать про Элспет: все в ней опровергало домыслы Джуди. Клянусь Богом, эта корова сполна ответит мне за эту ложь и насмешки. Не сомневайся, я найду способ посчитаться с тобой, и да поможет тебе Господь в тот миг!

Направив свои мысли в более благоприятное русло, я вспомнил о новостях, которые собирался рассказать Элспет. Что ж, теперь ей придется подождать моего возвращения из дворца. Так-то услужила ты себе, отправившись на прогулку с этим Уотни, что ему провалиться! Следующий час я потратил, подбирая одежду, приводя в порядок прическу — волосы у меня здорово отросли и выглядели весьма романтично, — и ругаясь на Освальда, пытавшегося помочь мне с галстуком. С мундиром было бы проще, но я до сих пор не удосужился заказать себе новый, проводя все время с возвращения домой в цивильном платье. В волнении я даже не стал тратить времени на ланч, зато разнарядился в пух и прах, и поспешил на встречу с Его Высоконосием.

Когда я подъехал, у его ворот уже стоял бругам. Не прошло и пары минут, как герцог вышел, уже при полном параде, кроя по пути своего секретаря и лакея, вышагивающих рядом с ним.

— У вас тут даже грелки днем с огнем не сыщешь, — грохотал он. — А нужно, чтобы каждая вещь лежала на своем месте. Выясните, не берет ли Ее Величество с собой в дорогу собственное постельное белье. Я думаю, что берет, но Бога ради, разузнайте без шума. Спросите Арбетнота, он должен знать. Можете быть, уверены, что в итоге чего-то не учете, но тут уж ничего не поделаешь. А, Флэшмен, — он смерил меня взглядом, словно строевой сержант. — Ну, так едем!

У выхода собралась кучка детей и взрослых, и кто-то закричал: «Да это же тот парень, Флэш! Ура!». Некоторое время мы не могли тронуться, поскольку кучер замешкался с поводьями, а вокруг уже собралась толпа. Герцог ерзал и ворчал.

— Черт тебя побери, Джонсон! Поторопись, иначе здесь соберется весь Лондон.

Под приветственные крики толпы мы въехали в прекрасный осенний денек. Беспризорники, вопя, бежали за нами, а взрослые по проезде герцога принялись поднимать разлетевшиеся по мостовой шляпы.

— Я стал бы мудрейшим из людей, если бы знал, как распространяются слухи, — говорит Веллингтон. — Вы представить себе не можете. Не удивлюсь, если сейчас уже в Дувре обсуждают новость, что я везу вас на прием к Ее Величеству. Вам раньше не приходилось иметь дела с коронованными особами, не так ли?

— Только в Афганистане, милорд, — отвечаю я, на что он рассмеялся лающим смехом.

— Там, должно быть, не уделяют столько внимания церемониалу, как у нас. Это чрезвычайно утомительно. Позвольте дать вам совет, сэр: никогда не становитесь фельдмаршалом и главнокомандующим. Это здорово, но подразумевает, что ваш суверен будет оказывать вам честь пребывать при нем, а ни в каком другом месте ночлег не обходится так дорого. Мистер Флэшмен, обустроить замок Уолмер мне стоило больших хлопот, чем построить оборонительные линии у Торриш-Ведраш. [48]

48

Замечаение герцога о планируемом визите королевы в Уолмерский замок позволяет довольно точно датировать посещение Флэшменом Букингемского дворца. Сохранилось письмо Веллингтона сэру Роберту Пилю от 16 октября 1842 г, в котором он уверяет, что Уолмер полностью к услугам Ее Величества. В следующем месяце королева побывала там.

— Если сейчас удача будет так же сопутствовать вам, как и в те дни, милорд, — решил подластиться я, — то вам нечего опасаться.

— Уф! — произнес он и окинул меня пристальным взглядом. Но ничего не сказал. А через минуту или две спросил, не волнуюсь ли я перед аудиенцией.

— Нет нужды, — продолжает он. — Ее Величество очень милостива, хотя с ней не так легко, как с ее предшественниками. Король Уильям был так прост, так добр, и на приеме у него все чувствовали себя как дома. Теперь все более формально, чопорно, но если вы будете находиться рядом со мной, и держать рот на замке, все будет в порядке.

Я рискнул ввернуть, что предпочел бы напасть в одиночку на шайку гази, чем отправиться во дворец; это, конечно, была ахинея, но я все же решил попробовать.

— Черта с два, — резко ответил он. — Не болтайте чепухи. Но я соглашусь, что чувство схожее, так как мне приходилось бывать в ситуациях обоего рода. Самое важное здесь — это не подавать вида, и я не устаю это повторять молодым людям. А теперь расскажите мне про этих гази. Они, как я понимаю, лучшее, из того что афганцы способны выставить на поле боя.

Тут уж я оказался в своей тарелке и рассказал ему и про гази, и про гильзаев с путунами и дуррани. Он слушал внимательно, и когда я опомнился, мы уже миновали ворота дворца. Стража, салютующая оружием, лакеи, раскрывающие двери и помогающие взойти на ступеньки, офицеры, командующие «смирно!», и настоящий человеческий улей — все было здесь.

— Идемте, — произнес герцог и вошел в невысокую дверь. Мне смутно помнятся лестницы, ливрейные лакеи, длинные коридоры, устланные коврами, огромные люстры, и неслышно шагающие фигуры рядом. Но четче всего в памяти моей сохранился вид идущего передо мной худощавого человека в сером сюртуке. Он шел, и люди расступались перед ним.

Когда мы достигли высоких двойных дверей, по сторонам которых стояли лакеи в париках, к нам подскочил толстый человечек во фраке и стал скакать вокруг нас, пытаясь поправить мне воротник и пригладить лацканы.

— Прошу прощения, — щебетал он. — Щетку! — Толстяк щелкнул пальцами. Схватив щетку, он проворно принялся обхаживать ею мой сюртук, бросая быстрые взгляды на герцога.

— Убери эту чертову штуковину, — рявкнул герцог, — и перестань суетиться. Обойдемся без твоей помощи.