Флэшмен

— Благодарю вас, я и сам могу позаботиться о миссис Флэшмен, — говорю я ему.

— Безусловно, — отвечает он. — Не сомневаюсь. Я лишь лелеял надежду, что вы могли бы уступить мне ее на каких-нибудь полчаса.

— Ни на минуту.

— Да бросьте, — эдак покровительственно говорит он, — вы слишком большой собственник. Миссис Флэшмен будет протестовать.

— Уверен, что не будет.

— Хотите проверим?

Его улыбочка просто взбесила меня. Я готов был залепить ему в ухо, но сдержался.

— Отправляйся к черту, расфуфыренный идиот, — заявил я ему и вышел из холла. Поднявшись прямиком в комнату Элспет я рассказал ей о случившемся, и предупредил, чтобы она больше не принимала Уотни.

— А это который? — спросила жена, причесываясь перед зеркалом.

— Парень с лошадиной мордой и гнусавым голосом.

— Они все такие, — говорит она. — Мне так трудно отличить одного от другого. Гарри, дорогой, эти колечки мне идут?

Как вы можете представить, я остался удовлетворен и напрочь забыл про этот инцидент. Теперь я его вспомнил, поскольку именно в тот день все и случилось. Бывают такие дни: одна глава в твоей жизни заканчивается, начинается другая, и ничего не поправишь.

Меня пригласили в Конную гвардию на встречу с дядей Байндли, и я предупредил Элспет, что вернусь домой только после полудня, когда нам предстояло идти на чай к таки-то таким-то. Но едва я пришел, дядя усадил меня в экипаж и отправил на прием — к кому бы вы думали? — герцогу Веллингтону. Раньше мне приходилось видеть его только на расстоянии, и пока я стоял в приемной и прислушивался к доносящимся через дверь голосам — его и дяди Байндли, которого пропустили в кабинет — изрядно волновался. Тут дверь открылась, и вышел герцог. В ту пору он был уже весь седой и покрыт морщинами, но знаменитый крючковатый нос выдавал его повсюду, а глаза глядели словно буравчики.

— Вот и наш молодой человек, — говорит он, пожимая мне руку. Вопреки своим годам походка у него была пружинистая, и серый сюртук изящно сидел на его фигуре. — Город только о вас теперь и говорит, — продолжает герцог и глядит мне прямо в глаза. — Неудивительно. Это единственная светлая страница во всей этой поганой истории, клянусь Богом — чтобы там не твердили Элленборо и Палмерстон.

«Хадсон, — мысленно взмолился я, — ты должен видеть меня в этот момент: даже если разверзнутся небеса, тут нечего добавить».

Герцог задал мне несколько конкретных вопросов об Акбар-Хане и афганцах в целом, о поведении войск во время отступления. На вопросы я старался отвечать как можно четче. Он слушал меня, запрокинув голову, произнес «хм-м», кивнул, а потом воскликнул:

— Организацию всего этого нельзя назвать иначе, как совершенно позорной. Но с этими чертовыми политиками всегда так — им ничего не докажешь. Будь со мной в Испании тип вроде Макнотена, скажу вам, Байндли, я до сих пор торчал бы в Лиссабоне. А что нам делать с мистером Флэшменом? Вы уже говорили с Хардингом?

Байндли ответил, что они собираются подыскать для меня полк, и герцог кивнул.

— Да, парень — военная косточка. Вы служили в 11-м гусарском, если не ошибаюсь? Так вам не стоит возвращаться туда, — и он бросил на меня многозначительный взгляд. — Его светлость лорд Кардиган расположен к «индийским» офицерам ничуть не лучше, чем ранее, что весьма глупо с его стороны. Я не раз собирался высказать ему это — ведь я и сам «индиец», но, боюсь, он станет презирать меня после этого. Так, мистер Флэшмен, после полудня мы с вами идем на прием к Ее Величеству. Вы должны быть здесь в час.

С этими словами он вернулся в свой кабинет, бросив что-то Байндли, и закрыл дверь.

Можете себе представить, как это вскружило мне голову: беседовать с самим герцогом, быть представленным королеве — от таких вестей я буквально воспарил в облака. По пути домой я витал в розовых мечтах: мне представлялось, как воспримет эту новость Элспет, и что при таком раскладе я поставлю на место ее проклятого папашу, а еще будет странно, если впоследствии не сумею выкружить из него чего-нибудь, коль не сваляю дурака.

Я взбежал наверх по лестнице, но не нашел ее в комнате. На мой зов откликнулся старина Освальд, сообщивший, что леди ушла.

— И куда это? — спрашиваю я.

— Хм… Точно не знаю, сэр, — отвечает он, слегка замешкавшись.

— С мисс Джуди?

— Нет, сэр, — говорит. — Не с мисс Джуди. Мисс Джуди у себя внизу, сэр.

Что-то в его манерах заставляло подозревать неладное, но большего от него добиться было невозможно, и я спустился вниз, где застал мисс Джуди играющей с котенком в своей комнате.

— Где моя жена? — говорю я.

— Ушла с капитаном Уотни, — эдак преспокойно заявляет она. — Кататься. Кис-кис, сюда. В Парк, я полагаю.

С минуту я стоял, ничего не понимая.

— Ты ошибаешься, — говорю. — Я выставил его отсюда два часа назад.

— Ну, значит, он не выставился, потому как полчаса назад они уехали на прогулку. — Она взяла котенка на руки и принялась его гладить.

— Что ты имеешь в виду?

— Что они ушли вместе, ничего более.

— Черт побери, — вспыхнул я. — Я же запретил ей.

Не переставая наглаживать котенка, она одарила меня своей ехидной улыбочкой.

— Значит, она не поняла тебя, иначе не пошла бы, разве не так?

Я смотрел на нее, чувствуя, как внутри у меня расползается холодок.

— На что ты намекаешь, черт побери?

— Ни на что. Это ты что-то представляешь себе. Я ведь догадываюсь, какой ты ревнивый.

— Ревнивый? И почему это я должен ревновать?

— Тебе самому виднее, конечно.

Я мрачно глядел на нее, раздираемый гневом и страхом, что ее намеки могут иметь смысл.

— Послушай-ка, — говорю. — Давай без уверток. Если ты хочешь что-то сказать о моей жене, черт побери, будь осторожна…

В этот момент в холл вошел отец, чтоб ему провалиться. Он звал Джуди. Та вскочила и пробежала мимо меня, не выпуская из рук котенка. У двери чертовка задержалась, одарила меня еще одной ехидной улыбочкой и говорит:

— Чем ты занимался во время пребывания в Индии? Читал? Пел псалмы? Или время от времени отправлялся погулять в Парк?