Флирт

– Это не самоуверенность, мисс Зелл, просто правда.

Странно, но она выглядела удовлетворенной.

– Тогда поднимите его для меня. Поднимите и сделайте как можно более живым. Он ведь будет чувствовать, да?

– Да, — сказала я.

– Как насчет страха? Зомби могут ощущать страх?

– Тот, кто думает, что жив и выглядит живым, будет бояться. Большинство из них пугаются, когда понимают, что они на кладбище. Некоторые ужасаются, увидев собственную могилу. На самом деле лучше оградить их от этого. Их внимание может ускользнуть от ваших вопросов, или вашей мести.

– Но он увидит меня, узнает меня, и когда я сделаю ему больно, он будет меня бояться, да?

Я медленно кивнула.

– Да…

– Отлично. Ну так что, вы это сделаете?

– Вы действительно собираетесь использовать топор на вашем покойном муже?

Она кивнула, очень твердо и уверенно. Ее глаза блестели, и серый кажется становился все темнее, как небо перед грозой.

– О да, я это сделаю. Я собираюсь порубить ублюдка на куски, пока он будет умолять меня остановиться. Я хочу, чтобы он считал, что я убиваю его по-настоящему.

Я разглядывала ее, борясь с желанием спросить, не шутит ли она, но я знала ответ.

– Вы хотите, чтобы вашей последней памятью о усопшем муже было, как вы рубите его на куски?

Она кивнула.

– Как долго вы были женаты?

– Почти двадцать пять лет, — ответила она, что заставило меня переместить ее с отметки «сорок» на отметку "почти пятдесят", хотя она не выглядела на свой возраст.

– Это мужчина, на котором вы женились, с которым вы жили, спали, и которого, наверное по-своему любили на протяжении двадцати пяти лет, а вы хотите играть убийцу с топором?

– Больше всего на свете, — заверила она меня.

– Что же он сделал, чтобы так вас рассердить?

– Это не ваше дело, — бросила она, и на ее лице читалась уверенность, что я приму этот ответ. Похоже, как только мы договорились о цене, она решила что может быть надменной.

– Мое, если вы хотите, чтобы я подняла его. Некоторые преступления, различные виды магии, даже жизненные проблемы могут повлиять на зомби, сделать его неподдающимся контролю. Что же он сделал такого ужасного?

– Он сказал мне, что никогда не хотел детей. Что они будут мешать ему в бизнесе и общественной жизни, и поскольку я любила его, я подчинилась. Мои подруги в таких случаях якобы ненароком пропускали пару противозачаточных и случайно залетали, но я играла по-честному. Чейз не хотел детей, так что мы не заводили их.

Ее глаза стали отсутствующими, словно она видела что-то другое, кроме моего офиса, что-то далекое и печальное.

– Если вы хотели детей, мне жаль, что он лишил вас этого шанса.

Она снова обратила на меня свой взгляд, и теперь в ее глазах и на ее лице была злость. Господи, она была просто вне себя от ярости.

– Две недели назад у моей двери появился молодой человек. Он сказал, что его мать недавно умерла, и он нашел ее бумаги. Он показал мне письма от моего мужа к той женщине, его матери. Там были и фотографии их совместных поездок. Он возил ее в Рим. Он возил ее в Париж, ее, не меня. Однажды он назвал меня наименее романтичной женщиной из всех, кого он встречал; это и стало одной из причин, по которым он хотел, чтобы я стала его женой и партнером — он знал, что я не позволю глупым сантиментам помешать его планам стать богатым и успешным, потому что я хотела этого так же сильно, как и он.

– Вы всегда были богаты? — спросила я.

Она кивнула.

– Он использовал мои деньги в качестве стартового капитала для своей компании, но в итоге он заработал намного больше. В одном из писем он буквально признался этой женщине, что если бы не брачный контракт, по условиям которого он утратил бы контрольную долю акций компании и остался без денег, он развелся бы со мной и остался бы с ней и их сыном.

Ее лицо стало очень блеклым, словно у того, кто видел самую ужасную из возможных вещей и выжил. Сплетя тонкие наманикюренные пальчики на коленях, она глядела сквозь меня на вещи, которые я не могла видеть.

– Наверное, прочесть это было очень больно, — сказала я. Она никак не отреагировала на мои слова.

– Мисс Зелл? — мягко позвала я.

Она встряхнулась, как птица на ветке, и взглянула на меня. В свое время я повидала много тяжелых взглядов, но этот был хорош. Он убедил меня в том, что она собирается сделать это, блестящим новеньким топором.

– Когда мы сможем назначить дату? — спросила она.

– Мы не сможем, — ответила я.

– Что вы имеете в виду?

– Я не сделаю этого.

– Не глупите, конечно сделаете.

– Нет, мисс Зелл, не сделаю.

– Два миллиона сверх вашей обычной платы. Два миллиона, про которые никто, кроме нас, не узнает.

Она казалось очень увереннной в себе. Я покачала головой.

– Это не из-за денег, мисс Зелл.

– Вы должны сделать это для меня, мисс Блейк. Вы единственная, кто может поднять зомби, который сможет чувствовать настоящую боль и настоящий страх.

– Я не смогу гарантировать, что он почувствует такую же боль, как и когда был жив, — сказала я. Я старалась сосредоточиться на деталях, чтобы не концентрироваться на других вещах.

– Но он будет чувствовать боль, настоящую боль?

– Он будет способен чувстовать. Бывало, мои зомби спотыкались о камни и падали. Они реагировали так, словно им больно.

– Прекрасно, — сказала она голосом, полным предвкушения. Мой желудок сжался, когда я поняла, что именно она предвкушает.

– Позвольте мне еще раз проверить, что я все поняла правильно, мисс Зелл. Вы хотите, чтобы я подняла вашего мужа, Чейза, из мертвых, так чтобы он решил, что жив и был способен ощущать ужас и страдание, пока вы будете рубить его топором. Вы же понимаете, что топор не может убить зомби, так что он будет продолжать чувствовать и бояться, даже когда вы порубите его на куски? Он будет бояться, пока я не уложу его обратно в могилу.

– Я не хочу, чтобы вы укладывали его в могилу. Я хочу, чтобы кусочки закопали, как есть, так чтобы он был похоронен заживо и сознавал, что сгниет.

Я долго смотрела на нее не мигая, взглядом, который я приберегала для тех моментов, когда совершенно не знала, что сказать. В конце-концов кое-что пришло мне на ум.

– Нет.

— Что? — переспросила она.

– Нет, как в "Нет, я не буду этого делать".

– Три миллиона, — сказала она.

– Нет.

– Сколько вы хотите?