Фокус гиперболы

Кто это? –тихо спросил Корнелий у Авеля. – Это Сурен. Сурен Победитель – злой гений Марка Красса, – также тихо ответил Авель. В полной тишине Сурен поднял руку, и один из воинов, сопровождавших повозку, достал из нее и высоко поднял в руках штандарт с римским орлом, взошел на помост и передал штандарт Сурену. Тот принял его, повернулся, подошел к легату Корнелию, передал ему штандарт, чуть отступил назад и снова поднял руку. Легат повернулся и передал штандарт легионеру. Когда последний трофейный штандарт оказался на помосте, Корнелий взмахнул рукой, пропела труба, пятеро легионеров высоко вскинули древки с орлами и, опуская, сильно ударили их торцами по настилу помоста. Тысячи глоток как одна вновь прокричали: – Слава кесарю императору. – Эхо метнулось между стенами города и крепости, пронеслось над рекой и улетело к горам. Тиберий с переводчиком подошли к царю Тиграну и Тиберий тихо, чтобы не слышал Авель, сказал: – Я хотел бы видеть здесь и талисман Пятнадцатого Победоносного. – И Тиберий, и переводчик увидели удивление и непонимание в царских глазах. И это не было игрой. «Так притворяться невозможно, – подумал Тиберий, – похоже, он ничего не знает о талисмане. Значит, Авель ведет какую-то свою игру за его спиной». – Неловкую ситуацию разрядили трубачи на городской стене. Они вскинули вверх длинные трубы и протяжный, заунывный вой огласил окрестности. Эхо армянское полетело вдогонку эху римскому. Рядом с трубачами на стене появился глашатай, развернул свиток и начал громко выкрикивать слова. Тиберий и переводчик воспользовались этим обстоятельством и отошли от царя. Переводчик несколько сбивчиво стал переводить: – В ознаменование прибытия в Армению высоких гостей, посланников брата нашего императора Августа, царь Великой Армении, в знак уважения к императору, Сенату и Народу Рима и в честь Рима, отменил смертные приговоры, вынесенные трем преступникам, и предоставил им возможность спасти свои жизни. Их спасение, жизнь и свобода – за Преторианскими воротами римского лагеря. – Глашатай замолк и свернул свиток. Не все всё поняли, и потому повисла мертвая тишина. Двое армянских воинов принялись развязывать осужденных. Те с недоумением наблюдали за этим действом и бессмысленно таращили глаза.

Перед строем легиона появилась тройка фундиторов, они отошли друг от друга на десять шагов и стали готовить боласы. Металлические шары и цепи блестели на солнце.

«Вот оно что, – понял Тиберий, – в финальной сцене должна пролиться кровь. Какой же спектакль без крови?».

Один из армянских воинов в это время что-то объяснял освобожденным от пут преступникам, указывая копьем то на Преторианские ворота лагеря, то на фундиторов. Второй воин извлек из ножен меч, поставил щит на землю, придерживая его рукой, повернулся и уставился на Авеля. Авель поднял вверх руку и резко опустил ее вниз. По этой отмашке воин с силой плашмя ударил по щиту как по гонгу. Преступники неуверенно, оглядываясь на помост и фундиторов, спотыкаясь, наискосок побежали к воротам. Увидев, что фундиторы встали наизготовку, бедняги, наконец-то, поняли, что они просто мишени, что надо спасаться, и со всех ног припустили к воротам. Первый не успел добежать до ворот шагов тридцати. Сверкнувшая на солнце молнией цепь настигла его и захлестнула шею. Шары мотнулись вокруг головы, дернули тело в сторону, беглец упал как подкошенный, схватился руками за горло и засучил ногами. Второму бегущему тоже не повезло. Шар угодил несчастному прямо в затылок. Глухой удар, красно-серые клочья отлетели от головы, бедняга рухнул, дернулся и затих. Счастливчиком оказался третий. Молния сверкнула рядом и пощадила его, он выбежал за ворота лагеря, растерялся, покрутился на месте и побежал к городским воротам. Толпа у ворот и на городских стенах одобрительно засвистела и заулюлюкала. Фундиторы тем временем бегом бросились собирать снаряды. С шеи несчастного и все еще дергающего ногами преступника сняли цепь, к нему подошел армянский воин, достал меч и одним ударом отрубил голову. Обезглавленный и второй труп забросили в ту же повозку, где были знамена, и увезли.

«Все, спектакль окончен, можно давать занавес», – подумал Тиберий и ошибся.

Продолжение последовало и даже очень скоро. Правда, без выраженных внешних эффектов. Царь Тигран, Тиберий, Авель, Сурен и переводчик спустились с помоста и пешком направились к Преторианским воротам лагеря. По ходу никто не оборачивался и потому отсутствие Сурена обнаружилось уже за воротами лагеря, когда маленькая процессия остановилась для прощания. Тиберий заметил, как царь и Авель недоуменно и раздосадовано переглянулись, обнаружив отсутствие старца и, отыскав его глазами там, откуда они ушли – у помоста. Но делать было нечего. Тиберий уже завершил пышную прощальную тираду. Последний раз обменялись поклонами и царь, и Авель направились к уже поджидавшей неподалеку царской свите.

В лагере прозвучал сигнал трубы, и легион пришел в движение. Внешне хаотичные действия и передвижения на самом деле подчинялись раз и навсегда установленному порядку. Немалая часть любопытных зрителей осталась у ворот и на стенах города. Они остались, чтобы понаблюдать за тем, как слаженно снимается римский лагерь. Но главное – убедиться воочию, что легион ушел и, убедившись в этом, облегченно вздохнуть. Римский легион не может быть желанным гостем. Нигде. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.

Тиберий вернулся к помосту. Легат Корнелий – он один остался на помосте – наблюдал с возвышения за сборами. Внизу у ступенек помоста спокойно стоял Сурен. Приблизившись, Тиберий вопросительно заглянул ему в глаза и сказал: – Победитель Сурен! О, боги, неужели это вы? – Седовласый муж с достоинством наклонил голову, и Тиберий продолжил: – В Риме все считают, что царь парфян Ород казнил вас. Казнил именно за эти знамена, которые сегодня вы передали нам. Он будто бы оскорбился тем, что вы отправили знамена царю Армении, а не ему – Ороду.

– Как видите, нет – не казнил. Да речь и не шла о казни. Царь Ород отдал тайный приказ убить меня. Но я, вы убедились, жив. Вместе со слухами о моей казни.

Теперь уже пытливо вглядываясь в глаза собеседника, Тиберий спросил: – Мне кажется, что вы остались здесь не для того, чтобы поведать мне об этом? Ведь так?

– Так. Вы должны знать: я единственный из приближенных бывшего царя Армении, кто остался в живых. Всех остальных узурпатор Тигран вырезал руками этого иудея Авеля. Вырезал вместе с семьями, чтобы не оставлять кровников. Традиции кровной мести сильны у нас. Меня же оставил в живых. Я ему был нужен.

–  Понимаю, для церемонии передачи знамен? Символично: Сурен Победитель возвращает когда-то побежденным римлянам их святыни. Так?

– Так. Но не это главное. Это, как мне кажется, просто сопутствующее обстоятельство. А вот главное, главное – это зеленоватая каменная пирамидка – талисман Пятнадцатого Победоносного легиона. Уж очень им интересовался Авель, очень. И тогда я понял: вот для чего я ему нужен. Видимо, я остался единственным из тех, кто мог бы подтвердить его подлинность. И, знаете ли, я угадал. Вчера ночью Авель пожаловал ко мне, показал камень и спросил: действительно ли это тот самый талисман?

– И что же?

– Я подтвердил, да тот самый. Правда, на двух гранях каменной пирамидки появились новые знаки: четко вырезанные зигзагообразные линии и символы S и T. Раньше этих знаков не было.

– Зачем Авелю понадобился этот камень?

– Этого я не знаю.

Немного помолчали, и Тиберий спросил:

–Что-то еще?

– Да. Я хочу уйти с вами.

– ??????

– Да, я хочу уйти с вами. Я говорил вам о судьбе приближенных покойного царя. Я воин. Я готов принять смерть как воин, но не хочу быть зарезанным как баран рукой Авеля. Я опознал талисман и больше не нужен ему. И потому я хочу уйти с вами из Армении.

– Куда же вы направитесь?

– Я уеду на Кипр. Мои сыновья и внуки там. Здесь у меня не осталось никого.

– Будь по-вашему, но Кипр придется отложить. Сначала – Рим. – Тиберий повернулся и жестом подозвал к себе Пипинна: – Марк, поставьте этого человека на довольствие к эскулапам и определите его в соседи к тому молодцу, вы знаете к какому. Его, кивок в сторону Сурена, и подаренного мне царем жеребца передайте Туллию. Марк и Сурен ушли.

Корнелий сбежал по ступенькам с помоста и подошел к Тиберию. Пятерка легионеров сноровисто и быстро разобрала помост.

– Легион к маршу готов, – доложил легат. Тиберий и легат вскочили на коней и выехали к Головной центурии. Пропела труба, колонна колыхнулась и тяжкой поступью двинулась к дороге.

На этом доктор «SS» главу закончил. Петр перевернул страницу. Следующая глава называлась – «Дело императора Августа». Читатель устроился в кресле поудобней, намереваясь вновь погрузиться в текст, но ему помешал телефонный звонок. Петр поднял трубку и услышал возбужденный голос господина Ксандопуло. Почтенный ученый муж с придыханием, волнуясь и иногда путая английские слова с греческими, сообщил, что случилось чудо: разрешение на въезд в СССР получено в рекордно короткий срок. Петр поблагодарил за хорошее известие и повесил трубку. Повесил отводную трубку и менеджер пансионата. Два человека – один в апартаментах на втором этаже, второй в своем кабинете на первом – одновременно повернули головы и задумчиво уставились в морскую синь. Белый корабль, уменьшаясь, медленно растворялся вдали.

«Итак, виза есть, и возникает практический вопрос: выбор маршрута. Сначала в Москву, потом в Ереван, или наоборот? – Петр оторвался от манящей синей дали и придвинул к себе Ветхий Завет, – отец наверняка занимался этим вопросом. Посмотрим». Петр раскрыл книгу на закладке. Вот. Очередной конверт. Достал из конверта свернутый вдвое листок, развернул его и не поверил своим глазам. Рукописный отцовский текст давал ответ на этот вопрос и без всяких предисловий начинался словами: «Сначала Ереван. И вот почему. Ты, Петр, повезешь контейнер с древним свитком, представляющим несомненную историческую ценность. Свиток обработан специальным составом, контейнер герметичен и сохраняет необходимую влажность, есть и другие условия, предусмотренные регламентом. Вскрытие контейнера и извлечение из него свитка тоже требуют соблюдения определенных условий. Для госпожи Каринэ Восканян из Армянского Госмузея – это азбука, а для людей из советской контрразведки (помни о них) все это может выглядеть филькиной грамотой и только подстегнет, уж поверь мне, их любопытство. Попытка удовлетворить его (не дай Бог!) может привести к весьма нежелательным последствиям и погубить раритет. И потому – сначала Ереван! И обязательно сообщи госпоже Восканян о дате и времени прибытия. Она встретит тебя.