Folie a Deux

Он смотрит на меня почти печально. Грусть, открывающаяся мне фактически впервые, пропитывает каждую молекулу воздуха. Самую даже крохотную пылинку, невидимую взгляду, но перемещающуюся в пространстве или обитающую на предметах интерьера. Кроме того, эмоция обосновывается ещё и в чертах мужского профиля. Главным образом её выдает вертикальная складка на переносице в сочетании с несколькими горизонтальными линиями, прорезающими лоб по длине. Мне хочется разгладить их, но кончики пальцев всё перемещаются по кругу вокруг примерного местоположения сердца и не желают никуда сдвигаться. Райан же просто дышит и молчит, и на удивление лишь ждёт со взором, неотрывно сосредоточенным на мне, касаясь моей согнутой в колене ноги.

— Ничего не получится. Ребе и так знает, кто ты. Она помешана на списке Форбс. Или на отдельных личностях, попавших в него.

— Ты не шутишь?

— Нет, — отвечаю я, осознавая, что всё-таки скольжу рукой выше. Начинаясь на шее и продолжаясь на скулах и вокруг мужских губ, щетина слегка колет мне кожу, но желания отдёрнуть ладонь это не вызывает. — Чему ты улыбаешься? Что смешного?

— Однажды я ей точно понравлюсь. Знаешь, буквально с первого взгляда.

Я издаю смешок прежде, чем успеваю себя сдержать. Он кажется нелепым и глупо звучащим. Как у ребёнка. И соответственно нисколько не сексуальным. Будто у меня внезапно заложило нос или уши, и в результате этому смеху лучше было бы остаться в моём горле. Но нет.

— И почему меня не удивляет то, что ты так сказал?

— Потому что это правда, — Райан ещё плотнее обхватывает внутреннюю сторону моего колена, подтягивает его ближе к себе, и часть меня буквально не верит, что мы лежим тут совершенно обнажённые, обмениваемся улыбками и при этом затрагиваем в том числе и какие-то серьёзные темы. Люди, которые чувствуют себя рядом друг с другом настолько свободно и раскованно, остаются вместе навсегда? Или всё это временно и тоже вполне может приесться и наскучить? Произошло ли у него так с женой? Видит Бог, мне хочется думать, что у них и вовсе никогда не существовало такой связи… что Андерсон не просил её помогать ему с разными подсчётами. Что его закрывающиеся глаза и взывающий тон голоса в соответствующий момент это только моё и для меня. Но я, скорее всего, не осмелюсь спросить об этом. Ни сейчас, ни спустя время.

— От скромности ты точно не умрёшь.

Мой взгляд останавливается на нескольких отделившихся от основной массы волос прядях. Они спадают на лоб около границы роста и не могут не приковывать внимание. Райан тем временем поджимает губы так, что на его подбородке появляется ямочка, а после, смачивая их языком, становится вдумчивее, а может, мрачнее, буквально мгновенно:

— Тебе ведь известно, на каком я месте, да?

— Это плохо, что я знаю?

Пауза затягивается. Учитывая, что прежде у нас такого не было, это особенно ощутимо. Тревожно. И несвойственно Райану. Он ведь не из тех, кто ходит вокруг да около. И теперь мне в голову против воли лезут всякие мысли одна хуже другой. Вдруг внезапно он всё же заключит, что я пошла с ним исключительно из-за его денег? И что всё остальное тоже определяется ими? Наконец тишина заговаривает со мной его слегка срывающимся голосом:

— Нет, не плохо. Просто я так привык к тому, что из-за моего состояния многие рядом со мной робеют и порой не могут связать и двух слов, а ты совершенно другая. Я встречал стольких людей и женщин в том числе, которые хотели урвать хоть кусочек, а тебе оно не нужно, и к тому же ты меня не боишься. Я имею в виду, не боишься что-то сказать или спросить. Это как глоток свежего воздуха. Тебе уже пора собираться, да? — спрашивает Райан, как только я отодвигаюсь и покидаю пределы кровати с халатом в правой руке. Она и левая верхняя конечность просовываются мною в рукава фактически на автомате. То же самое касается и момента, когда очередь доходит до того, чтобы завязать пояс на талии. Я думаю, что так или иначе сбегаю. Потому что Райан Андерсон переоценивает меня. Мне ещё есть куда стремиться в плане отсутствия страха перед ним. Я ещё не совсем соответствую тому, что услышала о себе. Взять хотя бы то, как меня расстраивает сама мысль про его жену, наверняка тоже помогавшую ему с делами не просто дежурными словами или присутствием, и тот факт, что я оставила это при себе. Но от замалчивания проблемы ревность на грани с завистью не становится меньше. Они подтачивают меня изнутри. Терзают и вызывают тревогу. Хотя она наверняка во многом глупая и беспричинная. Ведь не похоже, что я смогу изменить то, что было давным-давно. Мне придётся просто всё принять.

— Скоро будет пора, — я подхожу к шкафу и двигаю в сторону его левую дверку. Ту, за которой висит одежда. Слышу шорохи постельного белья, как только дотягиваюсь до случайной вешалки, и понимаю, что Райан, очевидно, встаёт. Когда он оказывается за спиной, моё тело уже к этому готово. Точнее, я только думаю так. Потому что ничто не могло настроить меня на столь нежное прикосновение сразу к обоим плечам.

— Я сказал что-то не то? — звучание голоса разбивает мне сердце. Отдаётся в душе ощущением, которое не объяснить словами. Внутри словно что-то вздрагивает и уже не становится прежним, особенно когда в моих волосах обосновывается шумный вдох. И сразу следом слова: — Ты так сладко пахнешь. Поговори со мной, Моника.

Я чувствую, как руки сжимают чуть сильнее. Ткань между ними и моей кожей не уберегает меня от приступа головокружения, отражающегося ещё и в сердечной мышце. Тело чуть подаётся назад, чтобы ощутить Райана. Он обнажён выше пояса, но в меня почти впиваются завязки на шортах.

— Я не всегда не боюсь.

— Почему?

— Потому что я чувствовала, что сделала для тебя что-то важное, нечто, в чём ты очень нуждался и, может быть, иначе бы не справился. В тот вечер, когда ты подпустил меня к своему ноутбуку. Узнать иное… что я наверняка не первая… это лишит меня счастья, которое я тогда испытывала. Я не могу контролировать данное ощущение, Райан. Твоя жена… она тебе помогала?

— Нет, — он отвечает, почему-то не заставляя меня мучиться ожиданием. И снова вдыхает воздух около моей головы, когда продолжает так, будто конкретно сейчас это ему ничего не стоит. В плане того, чтобы переступить через себя. Я хотела бы знать, что в его мыслях. Почему иногда он фактически нормальный, но в другое время словно закрывает и дверь, и окна. Стучись, не стучись, а всё бесполезно. — Это не то, как она любит проводить свободное время. Ей предпочтительнее занятия в конном клубе, чем бизнес, хотя именно он и позволяет оплачивать их помимо всего прочего. Звучит, наверное, так, что я не уважаю её, но, скорее всего, для тебя это не новость. Может быть, после развода всё изменится, а в процессе мы оба сможем показать себя адекватными людьми, желающими лишь добра общим детям. Но хватит об этом на сегодня. Лучше дай мне посмотреть, как ты одеваешься.

— Обычно мужчины хотят иного.

— С тобой я хочу всего.

Полтора часа спустя я перемещаюсь между вещами, ожидающими своего аукциона. Среди однозначно дорогих и статусных экспонатов чего только нет. Начиная с разных ламп и предметов интерьера и заканчивая, разумеется, картинами. Мы с Ребе останавливаемся у одной из них, когда мимо проходит официант с шампанским. Я отказываюсь от фужера, что подруга, уже делающая глоток игристого напитка, пожалуй, не могла не заметить.

— Ты что это, заболела?

— Нет. Просто не хочу, — или, может быть, я уже беременна и не собираюсь травить своего ребёнка алкоголем. Проводить время хорошо можно и без этого. Если есть хотя бы небольшая вероятность того, что внутри меня зародилась новая жизнь, то рисковать её нездоровьем и патологиями у эмбриона ради искусственной радости я никогда не стану.

— Небо справа слишком мрачное, или мне только кажется, что его цвет портит изначально в целом позитивный сюжет?

— Не знаю, что думает Моника, но в моём понимании художник однозначно переборщил с тёмными красками.

Мы с Ребеккой одновременно поворачиваемся на знакомый мне женский голос. Это Грейс, обнимающая меня через какие-то доли секунды и так же скоро делающая небольшой шаг назад. На её лице улыбка, а в правой руке находится фужер с красным вином. Наверняка оно было приобретено в винном магазине аукционного дома. Потому что я не видела, чтобы посетителям предлагали что-то, кроме шампанского. Но это волнует меня ничтожно мало. Особенно в свете того, что рядом со мной находится лучшая подруга, формально помешанная на человеке, с которым у меня существует подобие отношений, а вся нынешняя ситуация может раскрыть моё близкое знакомство с его сестрой. Тем не менее, мне не остаётся ничего иного, кроме как представить девушек друг другу.