Фоллаут: Московский Гамбит

Проснувшись ближе к вечеру, когда солнце уже клонилось к горизонту, заливая руины Москвы кроваво-красным светом, они первым делом разложили на полу все свои «богатства»: потрепанные довоенные карты, схему Крота, блокнот Седого с записями наблюдений и, самое главное, – распечатки и зарисовки схем вентиляции и канализации НИИ «Квант», которые Седой успел скопировать с помощью «Луча-2077». Экран наручного прибора, подключенный к самодельному источнику питания из нескольких последовательно соединенных батарей, тускло освещал эту бумажную мозаику.

«Итак, – начал Седой, проводя пальцем по одной из схем. – Голос из прошлого нам кое-что нашептал. Теперь нужно превратить эти каракули в реальный план. План, который, возможно, даст нам шанс выжить. Или красиво умереть, пытаясь.» Он усмехнулся без тени веселья.

Рыжий серьезно кивнул. Он уже перестал быть тем восторженным юнцом, который рвался в бой на «Маяковской». Последние дни преподали ему несколько очень жестоких, но доходчивых уроков.

Седой разложил перед ними схему северной части «Кванта». «Вот тот люк, который ты заметил, Рыжий, – он указал на точку у стены. – Судя по этим чертежам, это действительно аварийный выход из главной северной вентиляционной шахты. Шахта эта, номер три, довольно широкая, почти полтора метра в диаметре, и идет она, извиваясь, как змея, вглубь территории, пересекая несколько корпусов. И самое интересное – один из ее боковых отводов проходит в непосредственной близости от «объекта особого внимания», того самого корпуса, куда таскали контейнеры и где, скорее всего, держат нашего профессора.»

«Значит, наш путь – через эту шахту?» – с надеждой спросил Рыжий.

«Возможно, – Седой не спешил с выводами. – Но не все так просто. Во-первых, как открыть этот люк? Если он заперт изнутри, а это скорее всего так, то нам понадобится что-то посерьезнее моего ножа. Во-вторых, что нас ждет в самой шахте? Завалы, решетки, сигнализация, ловушки? Эти схемы – довоенные. Анклав мог сто раз все переделать, заблокировать старые ходы.»

Он переключил внимание на другую схему – дренажные коллекторы. «Вот еще один вариант. Система ливневой канализации. Трубы здесь еще шире, до двух метров в диаметре. Идут они под всей территорией «Кванта» и имеют несколько выходов в технических подвалах разных корпусов, в том числе и нашего «объекта». Но здесь другая проблема – вода, грязь, возможно, скопление ядовитых газов или какая-нибудь мутировавшая живность, любящая такие места.»

Следующие несколько часов они, почти не разговаривая, изучали схемы, сопоставляли их с картой Крота и своими наблюдениями. Седой вспоминал все, чему его учили в спецшколе ГРУ: тактика действий в городских условиях, проникновение на охраняемые объекты, диверсионная работа, минно-взрывное дело. Он чертил на бумаге возможные маршруты, отмечал опасные зоны, рассчитывал время, необходимое на каждый этап. Его спецназовский опыт, казалось, дремавший где-то в глубине сознания все эти годы выживания в Пустоши, теперь проснулся и заработал на полную мощь.

«Смотри, дядь Серёг,» – вдруг сказал Рыжий, который тоже внимательно изучал схему вентиляции. – «Вот здесь, где шахта номер три пересекается с главным корпусом «объекта», есть ответвление, помеченное как «Технический доступ В-7». И рядом – значок, похожий на вытяжной вентилятор. Если этот вентилятор работает, он будет создавать шум, который может заглушить наши шаги. А если его как-то… остановить на время?»

Седой внимательно посмотрел на указанное Рыжим место. «Хм, мысль интересная, парень. Если там действительно мощный вентилятор, то его остановка может не только создать шум при выключении и тишину после, но и, возможно, временно нарушить систему вентиляции в этом секторе, что может вызвать какую-то реакцию охраны или отвлечь их внимание. А если там есть доступ к самому помещению…» Он сделал пометку в своем блокноте. «Неплохо, Рыжий. Начинаешь соображать.»

Рыжий зарделся от похвалы. Он чувствовал себя не просто статистом, а полноправным участником разработки плана.

Постепенно, шаг за шагом, из разрозненных данных и предположений начал вырисовываться контур операции. Седой решил назвать его «Гамбит».

«Почему «Гамбит», дядь Серёг?» – спросил Рыжий.

«Потому что, Рыжий, – Седой усмехнулся, – это шахматный термин. Означает жертву пешки или фигуры ради достижения стратегического преимущества или выигрыша партии. В нашем случае, мы жертвуем… ну, скажем так, многим, включая наши собственные шкуры, в надежде на очень большой выигрыш. Или хотя бы на то, чтобы не проиграть сразу все.»

План «Гамбит» состоял из нескольких фаз:

Фаза 1: Проникновение.

Под покровом ночи, используя «слепую зону» камер и неисправный прожектор, подобраться к люку вентиляционной шахты №3.Вскрыть люк. Здесь была главная загвоздка. Если он заперт на сложный замок, им придется импровизировать или искать другой путь. Но Седой надеялся, что довоенные аварийные люки могли иметь какой-то стандартный механизм, который можно было бы вскрыть с помощью ломика или набора отмычек, если бы они у них были. Или, как крайний вариант, использовать небольшое количество взрывчатки, если бы им удалось ее раздобыть. (Тут Седой с горечью вспомнил о гранатах, отданных Кроту).Спуститься в шахту и двигаться по ней к «объекту особого внимания», ориентируясь по схеме и компасу «Луча».

Фаза 2: Поиск и контакт с Давыдовым.

Найти технический доступ «В-7» или другой подходящий залаз из вентиляционной шахты в нужный корпус.Проникнуть внутрь. Здесь начиналась самая опасная часть – внутренние помещения Анклава, патрули, возможная сигнализация.Определить точное местонахождение Давыдова (лаборатория, камера, изолятор). Схемы могли дать лишь общее представление о планировке корпуса.Установить контакт с профессором, убедить его бежать.

Фаза 3: Эвакуация.

Вывести Давыдова тем же путем через вентиляционную шахту. Это был самый сложный момент, учитывая возраст и возможное физическое состояние профессора.Если этот путь будет отрезан – использовать запасной вариант: через дренажные коллекторы, выход из которых, судя по схемам, находился за пределами основного периметра, в заболоченной части парка. Это было бы еще грязнее и опаснее, но давало шанс.Отход к НП «Сова», а затем – долгий и опасный путь обратно на «Маяковскую».

Распределение ролей было простым и очевидным:

Седой:

Командир группы, разведчик, штурмовик, специалист по взлому (если это можно было так назвать) и техническим системам (с помощью «Луча»). Он шел первым, принимал все решения, нес основную ответственность.

Рыжий:

Второй номер, прикрытие, наблюдатель, помощник. Его задача – страховать Седого, следить за тылом, тащить часть снаряжения и, если потребуется, отвлекать на себя внимание противника или помогать с эвакуацией Давыдова.

«Контингенции, – сказал Седой, когда они закончили с основной частью плана. – Что делаем, если…»

И они начали прорабатывать варианты на случай провала: если люк не вскрывается, если шахта завалена или охраняется, если их обнаруживают на подходе, если Давыдов отказывается идти или не может передвигаться, если пути отхода отрезаны. На каждый такой «если» Седой пытался найти хотя бы один, пусть и призрачный, контрдовод, запасной маневр. Его спецназовское прошлое научило его, что ни один план не выдерживает столкновения с реальностью, и умение импровизировать в критической ситуации часто бывает важнее самой тщательной подготовки.