Фора хочет жить

– Не смертельно. – отшутился светловолосы и снова ткнул босой ногой в ледяную воду. Припрыгивая и возмущаясь мужчина хохотал, продолжая упорно привыкать к холоду.

– Зачем ты это делаешь? – не выдержал Фора и подошел к другу.

– Разве нужен смысл? Просто дурачусь. – Йогансон завалился на траву и принялся надевать носок на мокрые ступни, процесс затянулся. – Зараза! – мужчина швырнул непослушный и скомканный носок в сторону. Играя растопыренными пальцами ног, Йогансон подставил лицо солнцу. – Я знаю, что это всего лишь имитация. Но знаешь…До чего же хочется настоящей весны, а потом лето и просто плыть себе по реке и плыть. – человек мечтательно закрыл глаза представляя себе что-то, от чего по телу приятно растекается усталость. Руки дрогнули и Йогансон неуклюже свалился на траву. Протянул ладони к небу и потянулся к чему-то далекому. – Подай руку и я буду приставлен к тебе в твоем царстве. – Фора немедленно встал и протянул руку другу, тенью заслонив солнце. – Да я же фигурально, дурило. Подай мне лучше носок. Может он опомнился и займет теперь свое законное место. – и действительно, попытка увенчалась успехом, мужчина смог одолеть непослушный механизм обувания. Йогансон поднялся на ноги, отряхнул пальто и вложив руки в теплые шерстяные карманы подошел к Форе. Оба человека созерцали водное спокойствие озера.

– Как же хорошо. Тихо так. Совершенство…Жаль только не настоящее. – протяжно вздохнул Йогансон. – В описаниях есть воспоминания времен, когда все буйство природы было естественным. Птицы и насекомые, всякие букашки и растения сами собой просыпались и наполняли наш мир. Так естественно и просто. И все окружающее воспринималось так обыденно и как бы это сказать…простым очевидным, незамеченным циклом…Земля давала человеку не только камни, песок и свет. Было все. Протяни руку и забирай себе что хочешь. Но теперь…Мы однажды забрали все. – тихим удавленным голосом произнес Йогансон.

– И при этом мы живы. – спокойно констатировал Фора. Друг повернулся и очень пристально посмотрел ему в глаза. – Ты чего?

– Знаешь? Порой твое спокойствие меня пугает.

– А в чем дело? Разве это плохо?

– Твое спокойствие напоминает мне безразличие. – презрительно отметил Йогансон.

– Это не безразличие, а простое смирение.

– Смирение? Как-то это безвольно звучит. Привкус отупения вызывает.

– Тебя многое раздражает. – добродушно ответил Фора ни чуть не обижаясь на откровенное презрение со стороны друга. – Знаешь, почему мы дружим так давно? Потому что мы и правда не похожи друг на друга. Очень сильно не похожи. В тебе, может быть есть качества, которые чужды мне, но они меня не печалят. Я принимаю тебя таким, какой ты есть и весьма дорожу нашими отношениями. А во мне много того, что больше всего тебя раздражает в людях, но об этом, ты не можешь сказать каждому прохожему. Поэтому через меня, ты выражаешь все свое недовольство и претензию, которая сидит в тебе, не опасаясь того, что я не пожелаю с тобой дальше общаться. Вот и все. У нас очень взаимовыгодный союз. – после продолжительной паузы, Йогансон рассмеялся, даже смутился немного, похлопал по плечу друга и согласился, хрипло посмеиваясь.

– Это точно, брат. Это точно…И что у тебя с твоей…не помню имени, прости.

– Это необычная девушка. Так мне кажется. – Фора стеснительно опустил подбородок. – Мне хорошо с ней. Комфортно. Весело и легко…Мы не так давно знакомы, однако думая о ней, я прихожу к выводу, что хочу быть с ней чаще и ближе…Хотелось, чтобы это было взаимно.

– Вот как? И как же это чувство обозвать? – хитро улыбнулся Йогансон.

– Привязанность и совместимость. – пожал плечами Фора, они присели на покрывало. – Симпатия.

– Вот еще одно странное явление. – злобно прошипел светловолосый. – Закон запрещает называть вещи своими именами.

– Давай не будем об этом. – строго и раздражительно одернул его Фора.

– Это еще почему?

– Зачем каждая наша встреча заканчивается какими-то непонятными манифестами, лозунгами и провокационными речами?

– Может потому, что в этом и есть смысл наших встреч?

– Я серьезно! Правда же! Я не припомню ни одного нашего разговора, который бы не сводился к твоему извечному, я бы сказал, какому-то болезненному недовольству всем и вся!

– О! Да ты умеешь злиться? – ребячески подтрунивал друг над человеком с фисташковым цветом глаз.

– Почему ты постоянно чем-то недоволен? И к своей неудовлетворенности ты все время пытаешься приобщить меня? Мне это не нравится! Правда. Сколько можно?

– Я не приобщаю тебя к своим демаршам. Я всего лишь делюсь мыслями и эмоциями.

– Ага. Негативными как правило.

– Ты сам сказал в этом наш идеальный союз. – Йогансон пытался шутить.

– Я не называл его идеальным.

– Хорошо! Не идеальный… Такова дружба, друг. И да! Я согласен. – мужчина поднял руки жестом признавая поражение. – Сдаюсь. Ты прав. Я часто…часто затемняю некоторые вещи.

– Все вещи. – продолжал бубнить Фора.

– Хорошо. Я драматизирую и усложняю многие простые и очевидные для тебя и многих других людей вещи. Просто я такой. – Йогансон наиграно жалостно посмотрел на друга. – Постарайся принять меня таким. Ты же это можешь. – Фора не выдержал и толкнул назойливого друга. Оба мужчины выдержали уместную в данной ситуации паузу. – Итак, как я правильно понял…тебе нравится эта женщина?

– Да…И даже очень.

– Ты согласен с ней на союз?

– Еще не знаю. Возможно. Слишком рано о чем-то говорить. – Фора достал термокружку и протянул ее светловолосому, но тот отверг предложение. – Я бы хотел пригласить тебя на выставку. – неожиданно выпалил Фора. – На этой недели, открытие моей первой выставки. Ты придешь?

– Я постараюсь. Мои поздравления! – Йогансон пожал руку и потрепал по плечу друга. – Я правда рад за тебя.

– Спасибо…У меня вопрос.

– Задавай. Что-то связанное с сексом?

– Нет! – весело возмутился Фора. – Совсем нет.

– Тогда не уверен, что я тебе чем-то помогу.

– Глупец! У меня другой вопрос…Когда ты был картографом…

– Это было очень давно! – перебил его Йогансон.

– Не важно. Ты же помнишь все места, в которых побывал? Так ведь? Ты можешь подсказать мне, куда лучше пригласить…куда нам с Рагнхилдер поехать? Вдвоем. Понимаешь?

– Ага. – лукаво захрипел друг. – Да-а, я все понял! Хочешь один на один. Удивить ее? Вызвать всплеск полипептидных химических соединений? Один на один в красивом месте! Обнимашки и секс, как трогательно! Хорошо! Ответь мне, что ты знаешь о ней? В смысле, что ей больше нравится? Горы, леса, океан?

– Не знаю. – растерянно признался Фора.

– Плохо. – Йогансон задумался. – Я бы предложил тебе Новую Зеландию или на худой конец Германию…

– Но это так далеко.

– И я об этом же! Откуда она родом?

– Из Дальвика. Из его окресностей.

– Значит тоже из Исландии? Отлично. Зачем рисковать? Поезжайте в Вестфирдир. Это и путешествие и родная земля.

– Отличная идея!

– Ты был там?

– Нет.

– Тем лучше. Вдвоем изучите нечто новое. – таинственно зашептал Йогансон кривляясь и жестикулируя, имитируя сказочного фавна. – А потом! В дремучих лесах, у обрыва над самим океаном, на границе бытия вы познаете сладость и жар ваших эмоциональных потоков. Биополя ваши сплетутся в единую нить и навечно повязаны будете!

7

Перед официальным открытием выставки собственных картин, Фора решил устроить себе и Рагнхилдер небольшой отпуск. Получив одобрение со стороны комитета управления семьи, они решили посетить полуостров Вестфирдир. Поселившись в скромном, но уютном отеле в максимальной близости к фьорду. Они часами бродили по берегам Скютюль-фьорда, изучали с восхищением все великолепие скалистых берегов, то возвышаясь над ледяным величием гренландского моря, то спуская по крутым склонам прямо к статическим, но столь волнительным водам. Они были счастливы. Тихо и мирно, гармонично и крепко скованы стали их эмоциональные кривые, которые видел в своих видениях художник и которые, от избытка чувств, он собирался возложить на новые полотна, оживляя их красками сюрреалистического восприятия.