Форд Генри: Важнейшая проблема мира. том 2

Там и сям были и другие Франксы, все вовлеченные в дела с неиудейским правительством, но упомянуты здесь только те четверо, которые связаны с основными частями повествования.

Мгновенное отвлечение от темы сразу же позволя­ет увидеть расплывчатость либерализма некоторых От­цов Страны и равнодушие, с которым Дэвид Франке из Филадельфии мог бы сменить одну роль на другую -способность, которая дорого ему стоила, когда разрази­лась война.

Джон Трамбалл, весьма известный художник того времени, чьи картины все еще восхищают Нацио­нальный Капитолий, был приглашен на обед в дом Томаса Джефферсона, где среди гостей был сена­тор Джайлс из штата Вирджиния. Трамбалл рас­сказывает следующее:

«Я едва сел, когда Джайлс стал раздражать меня по поводу пуританского происхождения и особенностей Новой Англии. Я видел, никто из присутствовавших не был из Новой Англии, и поэтому, хотя я сознавал, что ни в какой степени не имел квалификации, чтобы вести религиозную дискуссию, я почувствовал себя обязан­ным защитить свою страну по этой деликатной проблеме настолько надежно, насколько я мог. Был ли это заранее подготовленный спор о христианской религии, в кото­ром она должна быть сильно осмеяна с одной стороны и слабо защищена с другой стороны, в целях пред­полагаемого развлечения достаточно свободомыслящих участников обеда, я не берусь сказать, но так казалось, а г-н Джайлс добродушно насмехался над моим немалым раздражением, если не сказать волнением, пока не был объявлен обед».

«Я надеялся, что это освободит меня при смене на­правления разговора, однако компания плотно сидела за столом, когда они возобновили нападки с большей силой и продолжали так вплоть до осмеяния характера, поведения и доктрин Основателя нашей религии; г-н Джефферсон улыбался и одобрительно кивал г-ну Джайлсу, в то время как остальная часть присутствующих молча позволила мне защищать нашу судьбу до тех пор, пока мой друг Дэвид Франке не стал в споре на мою сто­рону. Полагая, что это удобная возможность избежать дальнейшего разговора по этой проблеме, я обратился к г-ну Джефферсону и сказал: «Сэр, это странная ситуа­ция, в которой я оказался; в стране, исповедующей хри­стианство, и сидя за столом с христианами, как я пола­гал, я и моя религия подвергаются жестким и почти не­преодолимым нападкам и осмеянию, и никто не оказал мне помощи в защите, кроме моего друга г-на Франкса, который сам является иудеем».

Этот эпизод бросает любопытный свет на характер «философского неверия» Томаса Джефферсона, что яв­ляется неприятной модой тех дней; это также иллюс­трирует некоторые возможности Дэвида Франкса.

Отношения между колониями и метрополией ста­ли натянутыми. Политические настроения накаляются. Впервые начинают выступать линии раздела между «американским» и «британским», Сначала существова­ла определенная степень согласия среди всего населе­ния, за исключением представителей правительства, в том, что протест против злоупотреблений правитель­ства был оправдан и что должно быть обеспечено надеж­ное представительство Колоний. С этим согласились даже лоялисты и империалисты. Это был вопрос внут­ренней политики. Однако, когда идея протеста стала перерастать в идею открытого сопротивления и незави­симости, произошел раскол. Необходимо было или подкорректировать Империю, или отказаться от нее. Здесь и произошел раскол между народами колонии.

Г-н Джекоб Франке, находясь в роялистском и лоялистском Нью-Йорке, был, безусловно, и роялистом, и лоялистом. Как у военного заказчика Британского пра­вительства, у него не было выбора.

Г-н Дэвид Франке, находясь в Филадельфии, бьш несколько ближе к центру американских представлений и не мог быть в той же степени роялистом и лоялистом, как и его родственник на севере. По существу, Дэвид Франке пытался сделать то, что сейчас называют «сидеть верхом», пытаясь стать на сторону Империи и на сторону Колонии.

Это было естественно. Его деловые интересы нахо­дились в Филадельфии. Возможно, он также хотел оста­ваться как можно дольше в положении шпиона и посы­лать информацию роялистам о настроениях в государ­стве и у населения. Более того, его принимали в достой­ном обществе, а его репутация состоятельного и прони­цательного человека привлекала к нему внимание, ко­торым он в противном случае не пользовался бы.

Итак, в 1765 году мы обнаруживаем его присоеди­нившимся к торговцам Филадельфии в договоре о зап­рете импорта товаров из Англии, пока оставался в силе ненавистный Марочный Закон. В 1775 году он поддер­живал продолжение использования валюты колониаль­ных времен.

Ему нравилась его привычная жизнь в городе и его знакомство с семьей Шиппен, в которую по браку вошел приятный молодой человек Бенедикт Арнольд.

Имело место некоторое странное перемешивание всех трагических персонажей в пьесе: Бенедикт Арнольд женится на девушке, для которой майор Андрэ написал салонную пьесу. Майор Андрэ в период своего содер­жания в тюрьме в качестве американского военноплен­ного и до своего обмена часто бывал в доме Дэвида Франкса. А Дэвид Солсбери Франке, являясь агентом синди­ката Франксов в Монреале, в результате странного по­ворота колеса Фортуны оказался в семье военного Бене­дикта Арнольда в течение длительного периода времени, предшествовавшего и включающего серьезную государ­ственную измену.

Итак, оставим на некоторое время иудейскую семью Франксов - все они пока остаются в том положении, в котором мы впервые описали их: Моисей в Англии, Дже­коб в Нью-Йорке, Дэвид в Филадельфии, Дэвид С. в Мон­реале, - и давайте обратим пристальное внимание на молодого американского офицера Бенедикта Арнольда.

Большинство из этих фактов было бы утрачено, если бы они не были сохранены в иудейских архивах Американским Иудейским Историческим Обществом.

Вы прочтете любую историю о Бенедикте Арнольде без упоминания окружающих его иудеев. Авторы известных событий были слепы.

Принципиальным недостатком характера Бенедик­та Арнольда была его страсть к деньгам. Все неприятнос­ти, которые приводили к ситуации, в которой он ока­зывался связанным с американским правительством или армией, были связаны с подозрением, которое как облако нависало над многими из его деловых операций. Имели место попытки изобразить Арнольда как прият­ного страдальца, как того, кто был обескуражен незас­луженными послаблениями Континентального Конгрес­са, как жертву ревности более мелких людей, как того, у кого незаслуженно отняли уверенность. Ничто не может быть столь далеко от действительности. Он был челове­ком, к которому тянулись люди инстинктивно, чтобы стать великодушными, однако настолько обще­известной была его неосведомленность в денежных де­лах, что, восхищаясь им, его братья-офицеры подчиня­лись защитному инстинкту и держались подальше от него. Он был отмечен слабой формой бесчестности преж­де, чем он был помечен изменой, а основным объясне­нием его измены была крупная взятка в виде крупной суммы денег, которую он должен был получить за свое преступное деяние.

Это четко показывают собственные записи г-на Арнольда. В таком случае рассмотрим его карьеру в не­который момент времени, и мы увидим, как переплетаются пути движения Франксов и потоки де­нег, словно цветные нити.

Были предприняты экстраординарные усилия за последние годы для того, чтобы умалить предательство Арнольда путем переоценки его деятельности. Эту дея­тельность не следует преуменьшать. Действительно, это было большое достижение, когда был совершен зим­ний марш в Монреаль и Квебек в 1755-56 гг., который казался целой серией его неприятностей. Воспроизве­сти это проявление храбрости и стойкости означало бы рассказать сказку, которая взволновала бы американ­ского школьника.

Это было под Монреалем, когда Бенедикт Арнольд вступил в контакт с молодым иудеем, Дэвидом Солсбе­ри Франксом, канадским агентом синдиката Франксов по поставкам провианта армии. И еще известно о моло­дом Франксе то, что он вернулся в Американские Коло­нии в поезде Бенедикта Арнольда в качестве офицера американской армии.

Каким образом произошло это изменение, не объяс­нено ни в одном источнике. Следовательно, существует некоторый темный момент, когда произошло это «быс­трое изменение», которое превратило молодого монре­альского иудея из поставщика британской армии в офи­цера штаба Бенедикта Арнольда.