Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в.
Шрифт:
В новом смысле (как название прослойки служилых людей) «дворяне» упоминаются в рассказе о «поимании» князя Андрея Старицкого 1537 г.: кн. Андрей послал «дворян своих многых и детей боярьских городовых». [84] Вероятно, под «дворянами» в данном случае разумеются дворовые дети боярские князя Андрея (в отличие от городовых). Впервые «дворяне» в новом смысле слова упоминаются в официальной документации в приговоре
Земского собора 1566 г., но это была уже иная историческая эпоха. [85] Двор великих князей во второй половине XV—первой половине XVI в. разрастался, и, по наблюдениям Веселовского, в середине XVI в. в его составе числилось уже около 2600 человек, тогда как «с города» служило детей боярских (городовых) раз в 15 больше. [86]
84
ПСРЛ. Т. 28. С. 356.
85
В описи архива Посольского архива 1614 г. упоминается тетрадь 1514/15 г., «как приехали. . . из Смоленска князи, и дворяне, и дети боярские» (Описи Царского архива. . . С. 54). Но здесь могла идти речь о литовских «дворянах» или сказаться делопроизводственная практика начала XVII в.
86
Веселовский С. Б. Исследования. . . С. 87. Дворовая тетрадь середины XVI в. содержала
Являясь советом представителей феодальной аристократии при великом князе, Боярская дума одновременно была наиболее влиятельной частью Государева двора. Поэтому изучение ее состава невозможно без исследования биографий не только самих бояр и окольничих, но и всех членов боярских и княжеских родов, из среды которых назначались думные люди.
Часть первая. Княжата и Дума
Включение потомков великих и удельных князей Северо-Восточной и Юго-Западной Руси в состав Боярской думы — одно из следствий объединения русских земель в единое государство. Это был длительный процесс, растянувшийся более чем на два столетия. Еще в XIV в. ранее других вошли в Думу старомосковские княжата, не имевшие прочных удельных традиций. Затем, в конце XV—начале XVI в., настала очередь княжат Северо-Восточной Руси, долгое время цеплявшихся за остатки своих суверенных прав, а также удельных княжат, недавно присоединенных к Москве, Твери и Рязани. Наконец, на рубеже 20—30-х годов XVI в. в Думу начали входить и служилые князья Юго-Западной Руси, до того времени находившиеся на положении, как бы промежуточном между удельными князьями и княжатами, потерявшими свои суверенные права.
Подчинение княжеской аристократии московским государям, превращение ее в великокняжеских советников знаменовало шаг по пути изживания пережитков феодальной раздробленности. Этот процесс был противоречив, создавал острые политические коллизии. В Думе княжата потеснили нетитулованное старомосковское боярство и принесли с собой традиции удельной вольницы. Понадобился опыт княжеско-боярских усобиц в годы малолетства Ивана Грозного, чтобы покончить с претензиями княжеской аристократии на безраздельное руководство государственным аппаратом.
Глава первая. Старомосковские княжата в Думе
Старомосковскими княжатами мы условно называем потомков тех князей, которые еще в XIV в. вошли в состав великокняжеского двора. Это — Гедиминовичи, Стародубские, Оболенские и Звенигородские князья. Одни из них (Гедиминовичи и Звенигородские) ранее не имели никаких поземельных связей в Московском княжестве. Поэтому их благополучие всецело зависело от воли великокняжеской власти. Другие (Стародубские, Оболенские) хотя и были связаны со своими исконными владениями, но могли их сохранять только при прямом покровительстве могущественного московского сюзерена. Именно старомосковские княжата, сначала Гедиминовичи и Стародубские, а затем и Оболенские в Государевом дворе и Думе второй половины XV в. составляли самую влиятельную прослойку.
В 1408 г. в Москву выехал в свите кн. Свидригайлы литовский князь Патрикий Наримонтович, ранее (в 80—90-х годах XIV в.) служивший в Новгороде. В числе городов, пожалованных Свидригайле, были Владимир, Переславль, Юрьев, Волок, Ржев и половина Коломны. [87] Для московских великих князей приезд на Русь ближайших родичей их литовских соперников был событием большого политического значения. Он давал им серьезную возможность использовать литовских княжат в борьбе за старинные русские земли, входившие в это время в состав Великого княжества Литовского. Патрикий был встречен в Москве с почетом, а его сын Юрий женился на дочери Василия I (схема 1).
87
ПСРЛ. Т. 28. С. 88, 92.
У Юрия Патрикеевича было двое братьев — старший Федор и младший Александр (умер в 1402 г.). От последнего пошли князья Корецкие. [88] Сын Федора Василий, получив земли на р. Хованке (на территории будущего Волоколамского удела), стал именоваться Хованским [89] и сделался родоначальником известной княжеской семьи. Конечно, с Юрием Патрикеевичем, свойственником самого великого князя, ни Федор, ни его сын Василий тягаться не могли.
88
В конце XV в. в новгородских писцовых книгах мы находим Ивана Большого, Ивана Меньшого и Василия Семеновича Корецких и Семена Волоха (НПК-Т. 1. Стб. 218, 408).
89
Зимин А. А. Из истории феодального землевладения в Волоцком удельном княжестве // Культура Древней Руси. М., 1966. С. 71—78.
У Василия Хованского было двое сыновей — Иван и Федор Кривой. В свою очередь, у Ивана Васильевича также было два сына — Василий Лущиха и Иван Ушатый, а у Федора Кривого сыновья — Андрей и Василий. Федор Кривой в 70—80-е годы XV в. наместничал в Волоколамске у кн. Бориса Васильевича, а около 1511 г. вместе с сыном Андреем служил сыну кн. Бориса Федору Волоцкому. [90] После смерти кн. Федора (1513 г.), не надеясь занять сколько-нибудь заметное место при великокняжеском дворе, Андрей перешел в Углицкий удел, где он и служил (во всяком случае, около 1521 г.) князю Дмитрию. Судя по землевладению его потомков в середине XVI в., Андрей Хованский служил со Ржевы, одна половина которой находилась в уделе Федора Волоцкого, а другая — у кн. Дмитрия Ивановича. Дочь Андрея Хованского в 1533 г. была выдана замуж за Андрея Ивановича Старицкого. На другой дочери Хованского был женат кн. Ю. А. Оболенский-Пенинский, один из волоцких землевладельцев. Хованские состояли в отдаленном родстве с Холмскими (по женской линии). [91]
90
АСЭИ. Т. 3. № 407; АФЗХ. Ч. 2. № 49. С. 51.
91
ДДГ. № 99. С. 414; РК. С. 13; АРГ. 1505—1526 гг. № 78. С. 85.
Василий Лущиха Хованский упоминается уже в 1487 г. как боярин князя Бориса Волоцкого. [92] Брат Лущихи Иван Ушатый (Ушак) в 1500 г. числился воеводой князя Федора Борисовича Волоцкого. [93] У Василия Лущихи было четверо сыновей — бездетный Юрий, Петр [94] и бездетные же Иван Хорьяк и Василий Овчина. Оба сына Петра Лущихина (Борис и Андрей) позднее служили Владимиру Андреевичу Старицкому, который претендовал на Волоцкий удел. Дети Ивана Ушака появляются в разрядах уже после присоединения Волоцкого удела к Москве (Федор Телица с 1519 г., Иван Жердь с 1531 г. и Петр с 1528 г.) и особенного успеха по службе не достигли. [95]
92
РК. С. 21. Василий в Казанском походе 1487 г. был вторым воеводой левой руки (Р. С. 28). О вкладах его и брата по душе отца в Иосифо-Волоколамский монастырь см.: Послания Иосифа Волоцкого.
М., 1959. С. 182; Зимин. Вотчина. С. 107.93
РК. С. 30. Его сын Петр в 1528 г. был одним из поручников по князьям Шуйским (СГГД. Ч. 1. № 156. С. 430).
94
О владениях Петра см.: АРГ 1505—1526 гг. № 108, 123, 141, 251.
95
Род. кн. Ч. 1. С. 31; Р. С. 168, 217. О Хованских см.: Шереметев П. О князьях Хованских // ЛИРО. М., 1980. Вып. 1, 2.
В целом же судьба Хованских типична для княжат, связанных с уделами. При великокняжеском дворе они прочных позиций не приобрели, к ним относились подозрительно.
Иное дело — потомки Юрия Патрикеевича. Старший сын князя Юрия, Василий, очевидно, рано умер и поэтому в источниках XV в. не встречается, а младший, Иван, стал крупным политическим деятелем. В годы феодальной войны второй четверти XV в. об Иване Юрьевиче еще ничего не слышно. Вероятно, он был тогда слишком молод, чтобы принимать активное участие в бурных событиях. [96] В 1455 г. князь Иван был послан против татар во главе рати, направленной к Оке. В 1457 г. «по приказу» своего отца он с племянниками (Иваном Булгаком и Данилой Щеней) дал митрополиту Ионе сельцо Московского уезда. В 1459 г. он был отправлен на Вятку с войсками, а около 1453—1462 гг. судил поземельные споры. Около 1461—1462 гг. Иван Юрьевич Патрикеев подписал духовную Василия II, в которой впервые прямо назван боярином. [97]
96
Поскольку в 1455 г. Иван Юрьевич командует ратью, то ему вряд ли было в это время менее 25 лет, но и вряд ли особенно больше, ибо после этого он еще при дворе находился 44 года до своего пострижения.
97
ПСРЛ. Т. 28. С. 112, 115; АФЗХ. Ч. 1. № 30. С. 49. См. также его меновную около 1476—1482 гг. на белозерские земли: АСЭИ. Т. 2. № 247, 496; ДДГ. № 61. С. 198—199. По Ш, боярин с 1462 г. См. также: Alef. Р. 95, 96, 110. В Государеве родословце ни он, ни его сын Василий боярами не названы (Род. кн. Ч. 1. С. 36).
Вскоре после смерти Василия II (в 1462 г.) кн. Иван Юрьевич подписал на имя Ивана III подтверждение в одной указной грамоте, а в августе 1463 г. — жалованную грамоту самого государя. В 1467 г. он ходил в поход с князем Иваном Васильевичем Стригой Оболенским на Казань. Около 1472 г. числился уже московским наместником (как и его отец) и был им до конца своей придворной карьеры (упоминался как наместник и в феврале 1498 г., и в январе 1499 г.). [98]
В 1474 г. И. Ю. Патрикеев принимал доклад поручной по кн. Д. Д. Холмском. В октябре 1475 г. назван первым из бояр, отправлявшихся с Иваном III в поход «миром» на Новгород. В 1477—1478 гг. вел переговоры с новгородцами, а во время похода на Новгород находился в большом полку великого князя. [99] Около 1477 г. И. Ю. Патрикеев выступал одним из душеприказчиков в завещании князя Андрея Васильевича Вологодского. В качестве московского наместника был оставлен в столице Русского государства во время стояния на Угре в 1480 г. Возможно, около 1483 г. его послужильцы были распушены. В 1485 г. он один из военачальников, возглавивших поход к Твери. [100]
98
АСЭИ. Т. 3. № 97, 229, 403; ПСРЛ. Т. 28. С. 117; Шмидт. С. 272. В Московском уезде он приобрел земельные владения. Находился в тесных отношениях с Симоновским монастырем (Ивина. С. 109).
99
АСЭИ. Т. 3. № 19; РК. С. 17; ПСРЛ. Т. 12. С. 184—186; Р. С. 19.
100
ДДГ. № 74. С. 277; ПСРЛ. Т. 12. С. 200; Т. 23. С. 162. РИБ. Т. 22. Стб. 29—30.
В 1483 г. Иван Юрьевич вел переговоры с князем Борисом Волоцким в связи с размежеванием его земель с великокняжескими. В 1487 г. присутствовал на приеме литовских, а в 1488 г. — имперских послов. В 1488 г. князь Андрей Углицкий просил его быть посредником в его споре с Иваном III, но И. Ю. Патрикеев отказался. [101] В 1490 г. Иван Юрьевич участвовал в соборе «на еретиков». В апреле 1492 г. Иван III переселился в его хоромы, так как начато было строительство нового великокняжеского дворца. [102] В 1492—1494 гг. в качестве «наивышшего» московского воеводы принимал участие в переговорах с литовскими представителями о мире. К нему, как к стороннику литовско-русского сближения, обращались литовские паны — рада еще в 1493 г. [103] В том же году находился при Иване III среди его воевод. В июле 1497 г. присутствовал на мене земель Ивана III и князя Бориса Волоцкого. [104] Присутствовал и на многих судебных разбирательствах, проводившихся лично Иваном III, [105] и на докладах судебных дел великому князю. [106] Иван Юрьевич и сам судил поземельные споры, [107] но особенно часто они докладывались ему как судье высшей инстанции. [108] Около 1495—1499 гг. составил завещание. В 1498 г. помещен в боярском списке. [109] В январе 1499 г. в связи с острой политической борьбой при дворе Ивана III насильственно пострижен в монахи. Женат был Иван Юрьевич на дочери боярина Владимира Григорьевича Ховрина. [110] Его дочь замужем за князем Семеном Ивановичем Ряполовским (Молодым).
101
ДДГ. № 77. С. 292; Сб. РИО. Т. 35. С. 5; ПДС. Т. I. Стб. 1; ПСРЛ. Т. 12. С. 219—220.
102
Казакова, Лурье. С. 385; ПСРЛ. Т. 12. С. 233.
103
Сб. РИО. Т. 35. С. 71, 72, 133—137, 149 и др.; Черепнин. Архивы. Ч. 2. С. 307—308; АЗР. Т. 1. № 110.
104
РК. С. 24; ДДГ. № 85. С. 344.
105
Около 1462—1484 гг. (АСЭИ. Т. 1. № 330, 642), 1465—1469 гг. (Там же. Т. 2. № 381), 1473—1489 гг. (АФЗХ. Ч. 1. № 249), 1475—1476 гг. (АСЭИ. Т. 2. № 229), 1472—1476 гг. (Там же. № 467-а). Присутствовал на решении местнического дела Ивана III 70-х годов XV в. (Р. С. 86).
106
Около 1474—1475 гг. (АСЭИ. Т. 1. № 430).
107
В 1490 г. (Там же. Т. 2. № 402), 1494—1499 гг. (Там же. № 410).
108
Около 1474—1484 гг. (Там же. Т. 1. № 446), 1490—1498 гг. (Там же. Т. 2. № 404, 405), после августа 1494 г. (Там же. № 409), 1494—1499 гг. (Там же. № 411, 412), в сентябре 1496 г. (Там же. Т. 1. № 604), 1496—1498 гг. (Там же. № 607, 607-а).
109
ДДГ. № 86. С. 345—349; Шмидт. С. 272.
110
РИИР. Вып. 2. С. 56.