Формула Бельмондо

– Даже если ты додумался, резать в своем доме стала она.

– Значит, мне ничего? – угрюмо спросил Данила.

– Тебе, на этот раз ничего! – подтвердил Сан Саныч. Данила закипел возмущением.

– Но, это же несправедливо! Макс получит свою долю, Настя получит, и только я вроде ни при чем.

Я изо всех сил дергал Данилу за сорочку. До меня, наконец, дошло, что он претендует на долю драгоценностей из мифической шкатулки.

– В диване не было никакой шкатулки, я пошутил! – громко сказал я. Сначала Сан Саныч и Анна Николаевна непонимающе смотрели на меня, потом на растерявшегося Данилу, потом стали хохотать.

– Ой, ребята, с вами не соскучишься!

– А куда вы диван и кресла отвезете? – отсмеявшись, спросили Настины родители.

– Домой ко мне! – сказал Данила и с сожалением добавил. – Все равно жалко, что вы ничего под обивкой не нашли.

Сан Саныч сказал, что в нутро дивана и кресел еще никто не заглядывал. Вы бы только видели, как загорелись глаза у моего приятеля. Он воскликнул:

– Сан Саныч! Анна Николаевна! Хоть и не моя была идея резать диван, но давайте, пойдем проверим, а вдруг…

Никакого «вдруг» с ослепительным концом не получилось. Сколько ни искал Данила, как ни заглядывал, ничего кроме скрипучих пружин и толстого войлока не нашел и не разглядел. Сан Саныч помог погрузить диван на тележку. Всю обратную дорогу Данила гудел:

– Ты так меня Макс подставил! Так подставил! Как я теперь к ним домой пойду, с какими глазами? А вдруг им меня в суде придется защищать?

– Не болтай глупости!

– А вдруг?

Знать бы, каким он провидцем окажется. Но обо всем по порядку. Сгрузив диван, мы второй раз съездили за креслами. Настя оказалась никудышней закройщицей. Она предложила застелить повозку бархатом, и лишь по краям прихватила их ниткой.

– Сойдет.

– Конечно, сойдет! – согласился я.

– Очень даже красиво. – одобрил Данила.

– На выезд императора будет походить.

Настя ушла домой, а мы с Данилой договорились встретиться в восемь утра. Следующий день был субботой.

– Не опаздывай! Пока!

– Пока!

Глава 8 Африканский индюк

В восемь утра я был у Данилы дома. Мой дружок был одет в свой скомороший наряд. Он впряг страуса в нашу импровизированную повозку и стал понукать. Васька никак не мог уразуметь, чего от него хочет мой дружок.

– Не привык еще к упряжке! – сказал Данила. – Что бы придумать?

Хорошо, что я с утра захватил с собой связку бананов, хотел угостить приятеля. На банан страус пошел. Тележка покатилась. Я предложил Даниле сесть в тележку и испробовать, как она будет вести себя на ходу. Он категорически отказался.

– Кататься на ней будут только клиенты и за деньги. Ваське надо беречь силы.

Тележка, убранная красным бархатом, великолепно смотрелась. На ней можно было бы и Клеопатру по древнему Риму провести. И ничего, только так плебс рукоплескал бы. Мы выехали за ворота. Вернее, выехал запряженный Васька, а мы, шествуя по бокам, указывали ему путь.

– Надо что-то с фотоаппаратом придумать! – сказал Данила.

– Давай сегодня, пока так! А завтра видно будет!

Всю дорогу, пока мы шли к площади, из проезжающих мимо автомобилей нас сопровождали удивленные взгляды. Детишки особенно липли к окнам.

– Наши клиенты поехали! – удовлетворенно заявил Данила. – Сейчас окучивать начнем.

На площади, чтобы привлечь к себе внимание, Данила оставил мне на попечение Ваську с тележкой, а сам закрутился юлой призывно выкрикивая:

– Я, бессметный Кащей, растолстел от каши и щей! Подходи народ, налетай, в очередь за мной вставай. У меня не конь, а заморская птица, сам я Данила, царский возница! Для вас африканский индюк, по площади сделает круг.

Около нас остановилась мамаша с четырехлетней девочкой. Девочка удивленно спросила мать:

– А разве индюки такие большие бывают? Мама я хочу на африканском индюке покататься.

Мать раздраженно ее одернула.

– Сонечка! Это австралийский страус, а не индюк.

Но ребенок больше верил одетому в скомороший костюм Даниле, а не собственной мамаше.

– А дядя говорит индюк.

К ним подскочил Данила.

– Вот он царский возок, прокатись на нем дружок. Эй, народ, подходи скорей, а то улечу завтра за семь морей. Мой индюк возит прытко, для маленьких детей скидка.

Психология у всех людей одинакова. Слово «скидка» их завораживает. Мамаша спросила, какая для тетей скидка.

– Сообщить я вам рад, для взрослых – сто, для детей – пятьдесят!

Молодец Данила. Скидку объявил, а от какой она цены, не сказал. И мамаша не спросила.

Она усадила девочку на сиденье. Крошка оказалась с норовом. Она стала кричать, чтобы мы с Данилой отошли в сторону и пусть ее везет индюк. Однако я крепко держался за импровизированную оглоблю, ибо она вдруг захотела вырваться у меня из рук. Данила остался с мамашей, а я повез девочку по площади. Когда я подъехал, торг Данилы с первой клиенткой был в самом разгаре.

Мой дружок-нахал требовал с нее пятьдесят рублей. Я повез девочку по второму кругу.

– Быстрей! – закричала она.

Пришлось пуститься бегом. Страусу, хоть бы что, а я запыхался. После второго круга мамаша все же отдала деньги и недовольная сняла с сиденья девочку. Мгновенно оглобелька перестала задираться кверху и вырываться из рук. Я немного успокоился, хотя и не смог понять причину столь странного ее поведения. Вчера такой тяжелый диван везли и ничего, тележка вела себя нормально.

Данила не удержался и похвастал:

– Видал? За пять минут пятьдесят рублей.

Его голос еще громче зазвенел над площадью. Из магазина мужчина вел двух мальцов. Они во все глаза смотрели на скомороха Данилу, а тот им показывал на наш возок, и продолжал нести складную чушь, так похожую на уличную рекламу.

– Данила Кащей съел бочку щей, подводи папаша своих детей. Детки должны в воскресенье кататься, и мороженным объедаться. Мой заморский индюк скороход, не догонит его самолет. Можно сразу сесть двоим, молодцам удалым. Сколько лет тебе мальчик? Пять?.. А тебе? Четыре? Четыре и пять, надо вас покатать.

– Ну, кататься будете? – спросил папаша огольцов. Оба малыша радостно захлопали в ладоши. Тут еще мамаша появилась из магазина с полным пакетом. Она спросила меня, можно ли ее детей посадить на страуса и сфотографировать?

– А кататься не надо! – заявила она мужу.

Дети снова захлопали в ладоши и прижались к матери.

– А за что же тогда мы будем деньги платить? – спросил жену папаша жмот. Два бутуза внимательно слушали спор родителей. Им, похоже, хотелось не кататься, а сесть на страуса. Но в этой семье решающее право голоса принадлежало мужчине. Папаша спросил цену у Данилы и тот, не моргнув глазом, объявил: