Формула Бельмондо
Шрифт:
– Представляете, Вера Павловна, она оставила мне свою элитную живность, я ее дрессирую, ухаживаю за нею, а на прокорм денег стоит. Они жрать что попало не хотят. Страус вообще гурман, и поросенок Борька к деликатесам привык. На их питание уходит, незнамо сколько…
– Сколько? – быстро спросила Вера Павловна. За ее вопросом стоял какой-то интерес. Но какой, я догадаться не мог. Данила наморщил лоб. С ответом долго тянуть не стоило. Он быстро выдал ответ:
– Тысячу долларов, она нам с бабкой должна.
По-моему перегнул он палку. Прошлый раз разговор шел о сумме шестьсот долларов.
– Ну, хорошо! – сказала Вера Павловна. –
– Договорились!
Они ударили по рукам. Вера Павловна еще раз уточнила у Данилы, не откажется ли он от своих слов, подтвердит ли, если понадобится, что Фаину Капель, которая по паспорту Серафима Карловна, за глаза Бандершей называют, и спала она вместе с поросенком в одной постели?
Прикормленый Данила с энтузиазмом воскликнул:
– Подтвержу! Где скажете, там и подтвержу. Хоть перед телевизионной камерой. И на руках его носила. И к груди прижимала. Сам видел. Что еще подтвердить?
– Вот и ладно!
Деньги перекочевали в руки Даниле. Вера Павловна уехала. А я в раздумье заявил своему приятелю, что просто так никто в наше время монетой не разбрасывается, что захлопнулась мышеловка, что она просто по дешевке купила его. Завтра придется под ее дудку плясать. Данила возмутился и зло воскликнул:
– Пусть меня еще кто-нибудь точно так по дешевке купит. Пусть Капель купит, кто ей не дает. Я согласный. А она уехала по своим ресторанам и казино выступать, а мне не заплатила.
Мой приятель отвернулся и провел рукой по глазам, смахивая непроизвольно выступившие слезы. Я растерялся. Никогда еще не видел я его таким расстроенным. Или удача слезу вышибла?
Я решил отвлечь его мрачных дум и перевел разговор на другое, на его бабку. Ее присутствие или упоминание о ней, всегда действовало на него одинаково. Мой дружок мгновенно мобилизовался и готов был в любую минуту вступить с нею в спор. Шла у них нескончаемая война.
– Что-то давно Марфы Егоровны не видно! – сказал я. Данила сумрачно ответил:
– Бабка третий день как в больнице лежит.
– Что с ней?
– Сердце прихватило! Скорую ночью вызывал. После этой Капель и прихватило. А знаешь, что? – вдруг он мне предложил, – давай вместе к ней сходим.
– Давай! – мгновенно согласился я. – Чего же ты мне раньше не сказал?
– А чего говорить! Настроение только портить тебе и себе.
Я сразу предложил Даниле сбегать домой, и взять Марфе Егоровне что-нибудь вкусненькое.
– Ничего не надо! – безапелляционно заявил мне мой дружок. – Я другое, придумал. Пожалуй, с тобой соглашусь! Нечего мне сторону этой Гусыни против Капель занимать. Надо так: и нашим и вашим, фифти-фифти. Пятьдесят на пятьдесят!
– Молодец! – обрадовался я – давно бы так. Тебе ни эта Капель, ни эта Гусыня никто. Ты должен как тигр лежать на горе и наблюдать, наслаждаться их схваткой.
Данила еще раз уточнил:
– Значит, ты считаешь, что мне на Гусыню и на Капель надо наплевать?
– Естественно! Плюй! – и я еще раз привел тысячу неотразимых доводов.
– Ну, хорошо! – согласился Данила. – если ни той и ни этой, как ты предлагаешь, то выбирай, кого мы будем резать, Ваську или Борьку?
– Как резать?
– А так! Нам только за половину уплачено Гусыней, за одного. Второго я не собираюсь бесплатно кормить. Так что думай,
кого мы будем на обед бабке готовить.– Ты это серьезно? – еще раз уточнил я у приятеля.
Тот удивленно посмотрел на меня. Это я, москвич, никогда не задавал себе вопросов, откуда берется мясо на прилавках, а мой дружок более прозаически смотрел на эти вещи. Сам всегда и рыбу почистит, и голову курице отхватит. Вот борова заколоть, раньше приходил сосед. Теперь вместо него живет Капель.
– Ну, выбрал? – нетерпеливо спросил он. – По весу они почти одинаковы.
А мне было жалко и страуса Ваську, и этого жгучего брюнета, поросенка Борьку. Между тем одним из них придется пожертвовать на лечебную похлебку для больной.
– А Капель не заругается? – в очередной раз я попробовал оттянуть судьбоносное для живности решение.
– Наоборот, рада будет! Она сказала, страуса забирай, если хочешь! – уверенно заявил Данила.
– Решай сам! – сказал я приятелю.
Свой выбор он остановил на поросенке Борьке, обосновав его тем, что тот попрошайка. Вечно, мол, терся в ногах у гостей Капель и выпрашивал еду.
– Друг Борька, ты где? – позвал поросенка мой приятель.
Поросенок не заставил себя долго ждать. Когда он явился пред ясные очи Данилы, тот усадил его в корыто, налил воды и долго оттирал с мочалкой. Борька жмурил глаза, довольно хрюкал и не знал, что это его последние блаженные минуты. После помывки, Данила вытер его сухой тряпкой и взял в руки нож. Я отвернулся.
Во дворе раздался истошный свиной визг. Дело было сделано! Я ушел в сад и оттуда наблюдал, как мой дружок управляется. Внутренности полетели в таз, а туша была быстро и профессионально разделана на дубовом столе.
– Ты можешь из него, какой-нибудь деликатес приготовить? – спросил Данила. Спросил бы что полегче. Я только и умел, что садиться за стол. Пришлось звонить Насте и просить помощи. Минут через десять она появилась с поварской книгой в руках.
– Вот, бабке в больницу хотим что-нибудь приготовить! – Данила показал на тушку кабанчика. К этому времени мы уже сидели на кухне. – Поможешь?
– Отойдите в сторону! – сразу приказала она. О, что тут началось. Вот кто прирожденный диктатор. Она близко нас с Данилой больше не подпустила к свиной тушке. Большая часть сразу ее уехала в холодильник, а меньшая поступила в обработку. От Насти, единственной дочки успешных родителей, я не ожидал такой сноровки. Из задней ноги она нарезала порционные куски мяса, слегка их отбила, посолила, поперчила и затребовала муку. Мука у моего приятеля была. Он иногда делал для свиней болтушку. Эта мука и пошла в ход. Запанировав куски мяса, Настя выложила их на сковородку. Морковь, петрушка, сельдерей были нарезаны кубиками, а репчатый лук и картофель – дольками. Коренья и лук обжаривались с жиром, отдельно обжаривался картофель. Куски свинины покрылись румяной корочкой.
Я подумал, что процесс жарки на этом и закончится, но это была только половина дела. Потребовались еще помидоры и баклажаны и одно яблоко. Все это безропотно мы принесли с огорода. Настя священнодействовала. Потребовала какой-то сотейник. Данила порылся в тумбочке и достал чугунную утятницу.
– Пойдет?
– Самый оно!
В утятницу Настя начала укладывать слоями: овощи, мясо, картофель, новый слой: овощи, мясо, картофель, поджаренная приправа.
– Бульоном бы все это залить! – сказала она нам. Данила нашел пару кубиков куриного бульона.